Бездна обещаний - Номи Бергер

— Ну, ладно, — недовольно проворчал мальчик. — Обещаю.

— Вот и молодец. — Кирстен поцеловала ребенка и вышла.

Ей казалось, что каждый ее шаг по коридору слышен, но она быстро сообразила, что это невозможно. Парусиновые тапочки не могли стучать так громко по мягкому ковру — это стучало ее готовое вырваться из груди сердце. Кирстен остановилась возле своей квартиры. Дверь была слегка приоткрыта. Из прихожей доносились приглушенные и невнятные мужские голоса. Расправив плечи, Кирстен глубоко вдохнула и шагнула в квартиру.

Человек в военной форме, листавший стопку журналов на низеньком вишневого дерева кофейном столике, стоявшем напротив дивана в гостиной, немедленно вскочил. Он сказал что-то по-гречески, и в ту же минуту в гостиную быстро вошли два офицера.

— Кто вы? — строго спросила Кирстен, прежде чем они успели открыть рот. — И что вы делаете в моей квартире?

Самый молодой из них, высокий, жилистый, сделал шаг вперед. Он по-военному отдал Кирстен честь и представился:

— Полковник Димитрос Паттакас, мадам. — Голос у офицера был тонкий, почти пронзительный, и говорил он с легким акцентом.

Кирстен не мигая смотрела на Паттакаса.

— И что же вы здесь делаете, полковник?

— Мадам, вы близкий друг Александроса и Ларисы Полисисов?

— Это не ответ.

— Вы абсолютно правы, мадам. Желаете, чтобы я повторил вопрос?

Холодно взглянув на офицера, Кирстен пожала плечами:

— Я знакома с Полисисами.

— Вы не просто знакомы, мадам, вас неоднократно видели в их компании в течение трех последних месяцев.

Кирстен вновь пожала плечами:

— Мы соседи.

— И вы сочувствуете им?

— Я гражданка Соединенных Штатов, — гневно взорвалась Кирстен, — и если вы и ваши люди немедленно не покинете мою квартиру, я свяжусь с американским посольством и подам на вас официальную жалобу.

К величайшей досаде Кирстен, Паттакас встретил ее заявление самоуверенной ухмылкой.

— Город находится на военном положении, мадам, и обращение в американское посольство принесет мало пользы. Так что же вы все-таки делаете в Афинах, мадам? Почему из сотен городов вы выбрали именно Афины? — Не получив ответа, полковник продолжал настаивать: — Через две недели у нас будет референдум, и очень многие, в том числе и ваши соседи, хотели бы, чтобы этот референдум не состоялся. Поэтому я снова спрашиваю вас, что вы делаете в Афинах и сочувствуете ли вы своим соседям?

Кирстен спокойно ответила:

— Я нахожусь в Афинах, полковник Паттакас, просто потому, что мне здесь нравится. Последние пятнадцать месяцев я путешествую по Европе, и Афины — лишь очередной город в моем турне. Что же касается моих симпатий к Полисисам, на это я могу вам сказать только одно — я аполитична. Но даже интересуясь политикой, я никогда не позволила бы себе вмешиваться в дела чужой страны. При всем желании мне нечего больше добавить. Полковник, уже поздно, и я ужасно устала, так что, если вы здесь закончили, мне бы…

— Но мы практически еще и не начинали. — Паттакас прервал Кирстен на полуслове и приказал своим людям продолжить обыск.

— А что конкретно вы ищете? — изобразив недоумение, спросила Кирстен.

Но полковник уже не обращал на нее никакого внимания — он уставился на пианино. У Кирстен так забилось сердце, что, казалось, его слышит и полковник. Паттакас пересек комнату, и Кирстен поспешила за ним, чувствуя, как ее ноги стали совершенно ватными. Похоже, полковник собирался открыть крышку пианино. Нажми он на любую клавишу, и в ответ вместо чистой ноты раздался бы лишь глухой стук.

— Прошу вас, — Кирстен дотронулась до рукава форменного кителя, — мне бы не хотелось, чтобы вы делали это.

Паттакас удивился:

— Вы что, больше не играете даже для себя?

Настала очередь удивиться Кирстен.

Полковник улыбнулся слегка смущенной улыбкой:

— Я был однажды на вашем концерте. Здесь, в Афинах, почти десять лет назад. Для меня это одно из самых незабываемых впечатлений. Я был по-настоящему огорчен, мадам, известием о вашей отставке.

Крутая перемена в отношении к ней полковника на какое-то мгновение лишила Кирстен дара речи. Но как только голос опять вернулся к ней, Кирстен поблагодарила кратким «спасибо» и потупила взор, пытаясь выглядеть очень тронутой признанием Паттакаса.

— Боюсь, что теперь я использую инструмент больше в декоративных целях.

Тоскливым взглядом она указала на покрывавшую пианино испанскую шаль и многочисленные статуэтки, кучками стоявшие на верхней крышке пианино.

— Жаль, мадам, искренне жаль.

Воспользовавшись внезапной переменой в отношении к ней полковника, Кирстен, кокетливо поведя плечами, увела его подальше от опасного места. Паттакас моментально среагировал на прелюдию флирта и принялся разглаживать усы, пощелкивать пальцами, со значением заглядывая в лицо Кирстен. Она почувствовала, как начинает краснеть ее шея. Кирстен уже и забыла, когда в последний раз мужчина смотрел на нее взглядом, какой был сейчас у полковника Димитроса Паттакаса.

Минуту спустя, к великому облегчению Кирстен и более чем очевидному огорчению Паттакаса, в комнату, качая головами, вернулись два других офицера. Полковник коротко кивнул им в ответ и приказал подождать за дверью. У Кирстен по спине забегали холодные мурашки, как только они вновь остались с полковником наедине. Но ее страхи, к счастью, не оправдались: Паттакас опять превратился в образцового офицера, согнав с лица следы искушенного ловеласа. Еще раз отдав Кирстен честь, полковник вскинул голову, расправил плечи и направился к двери. Остановившись на пороге, он обернулся:

— Прошу прощения за беспокойство, мадам. Сожалею, что нам не пришлось встретиться при более приятных обстоятельствах.

Коротко кивнув напоследок, полковник удалился.

Кирстен поняла, насколько сильно дрожит, только тогда, когда попыталась налить себе узо: бутылка звонко постукивала о края стакана.

— А можно мне тоже немного?

Кирстен вскрикнула, и бутылка со стаканом чуть не выпали у нее из рук. Но это был лишь Маркос.

Совершенно не соображая, Кирстен протянула мальчику свой стакан, а себе налила новый. Маркос указал взглядом на пианино. Кирстен покачала головой, и мальчик издал вздох облегчения. Со стаканами в руках они уселись на диван в гостиной. Маркос настоял на том, чтобы Кирстен в мельчайших подробностях рассказала ему о том, как все было. Но не успела Кирстен дойти и до половины своего рассказа, как мальчик широко зевнул и, положив голову ей на колени, почти моментально крепко уснул. Кирстен тоже продержалась недолго, заснув здесь же, сидя, обняв одной рукой плечи Маркоса.