Наставник - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человек приближался медленно, и двигался как-то… нервно, что ли? Боком. Он то и дело останавливался, крутил головой, глядя то на големов, то на Миху.
Точно не мог определиться, кто здесь опаснее.
А ведь твари-то с близкого расстояния внушают. Нет, они и со стены казались большими, но теперь Миха окончательно осознал, насколько они огромны. Ноги-столпы. Бугристая броня, которая наверняка выдержит удар стрелы. И не только стрелы. Хвост… один взмах и от ворот мало что останется. Да и стена не так, чтобы выдержит. То есть, может, выдержит, а может, и нет.
Проверять не хотелось.
- Г-госпожа, - слегка заикаясь, произнес человек. Он подошел довольно близко, чтобы остановиться в паре шагов от Миары. – Рад приветствовать вас, г-госпожа.
Дикарь заворчал.
Вот ведь. Големы его не то, чтобы испугали, скорее уж он не осознавал всецело их опасности. А вот человек этот заставил Дикаря ощетиниться.
С чего бы?
Запах… вот запах странный. Нет, не пота, не навоза, не немытого тела, а иной… мертвечины? Как-то, если не так, то весьма похоже, пах драгра.
И это заставляло подобраться.
- И я рада встрече, почтенный Ирграм, - нараспев произнесла Миара. – Счастлива видеть вас в добром здравии. Стало быть, это вас отправил мой дорогой брат? Как он к слову?
- К-который?
- Оба.
- Господин Алеф пребывает в добром здравии. Господин Винченцо жив и жизни его не угрожает опасность, хотя, вероятно, ему придется отнять ноги.
Миара слегка нахмурилась.
- Сдавление было сильным, кости раздробило. Я составил, как умел… к сожалению, более талантливые помощники господина Алефа погибли, а я… я никогда не был силен в целительстве, - Ирграм развел руками и главное, выглядел он расстроенным.
Искренне расстроенным.
- Пока воспаления не началось, и если повезет, то раны заживут.
- Он…
- Господин Алеф в милости своей велел погрузить господина Винченцо в сон, дабы не испытывал он боли и иных неудобств, мешающих исцелению.
Охренеть. Какая поразительная, мать его, забота!
Но с другой стороны, маг жив.
Это хорошо.
Он, конечно, еще тот засранец, но Миха к нему успел привыкнуть. И… надо будет как-то вытащить его. Желательно побыстрее.
Правда, вопрос, как?
- Я рада это слышать, Ирграм. И рада, что ты рядом с ним. Ты всегда был верным добрым человеком.
Щека Ирграма дернулось.
А еще было в нем что-то такое… в корне неправильное. Вот было и все тут. Эту самую неправильность Дикарь всей шкурой ощущал.
- И потому тебе не стоит опасаться. Я не гневаюсь. Не на тебя.
- С-спасибо, г-госпожа.
- Так что тебе велено передать?
- Г-господин Алеф желал бы беседовать с вами, - Ирграм согнул спину. – Он будет рад воссоединению семьи.
Теперь уж щека дернулась у Миары.
- Но так же готов принять любое ваше решение. Если вы пожелаете продолжить свой путь, господин Алеф не будет препятствовать. А еще он не тронет ни это место, ни этих людей. Более того, он в знак своего расположения, он готов заключить договор о мире и дружбе.
Это было сказано чуть громче, чем следовало. И стало быть, не для Миары с Михой, но для стражи, которая держалась в отдалении.
- Подтерждая добрые свои намерения он отправляет вам этих девушек…
Девушек почти сталкивают со спины голема, белые, трясущиеся от ужаса. И кажется, не понимающие, что происходит.
- Господин Алеф сожалеет о произошедшем. И понимает, что появление его принесло некоторые неудобства. И готов их компенсировать. Он подарит владетельному барону голема…
Ирграм замолчал. Ненадолго.
- Если ему вернут то, что принадлежит господину.
- Артефакты Древних? – насмешливо поинтересовалась Миара.
- Нет, - Ирграм покачал головой. – Дитя крови мешеков.
Стало тихо.
Очень-очень тихо.
- Господин готов ждать ответа. До утра. В случае отказа, он вынужден будет действовать. П-простите, г-госпожа, - Ирграм поклонился и отступил.
А Михе подумалось, что он в дерьмо не вляпывается. Он из него выбираться не успевает…
Глава 31
Глава 31
Служанка подала чашу с горячим вином и удалилась. От вина пахло пряностями, и Миха не сразу решился пригубить его. Параноиком становится.
Хотя… с такой-то жизнью чего ждать?
Баронесса заняла место у окна. И полуденное солнце высвечивало бледное лицо её, подчеркивая глубокие морщины. Да и вовсе она вновь казалось немолодой, болезненной женщиной.
Или не казалась, но была?
Рядом на низеньком стульчике устроился Джер. Без доспеха, но в том же венце, на котором поблескивали алым светом камни. Шарик державы он положил на колени, придерживая одной рукой.
