Александр Дюма Великий. Книга 2 - Даниель Циммерман

Кто же заплатил за все эти прекрасные позолоченные доспехи, гербы и эмблемы, покореженные в Пуатье?

Крестьянин.

Кто будет платить обещанный сеньорами выкуп?

Опять крестьянин.

Однако суммы выкупа были весьма значительными, а крестьянин был беден. Господа велели продать все — мебель, лошадиные упряжки, вплоть до плугов.

Когда же у крестьянина не осталось ничего, кроме собственной кожи, его обвинили в том, что он закопал свое золото, и, требуя, чтобы он сказал, где именно, ему плетью эти куски его собственной кожи сдирали с плеч и сжигали на подошвах.

Париж был охвачен террором, а деревня — отчаянием. В Париже горожане пожертвовали Собору Парижской богоматери свечу длиною в целый город.

В деревне крестьяне перестали спать. Те, кто жил поблизости от реки, ночевали на островах или в лодках подальше от берега.

В некоторых местностях, в особенности в Пикардии, бедные люди вырывали землянки, которые сохранились до сей поры, и в них прятались. Но и в этих норах доставала их охота, как кроликов, и выкуривала, как лисиц!

Если же случалось какому-нибудь доброму христианскому сердцу или благородному уму дать понять аристократам, сеньорам, дворянам, что они играют в игру не только жестокую, но и опасную, то им отвечали:

— Ба! Чего можно ждать от Жака Простака?

Жаком Простаком они смеха ради называли крестьян.

И, наконец, доведенный до крайности, пухнущий с голоду, разъяренный нищетой Жак Простак взбунтовался.

Страшной была эта война Жака, или Жакерия, как вам угодно будет ее назвать.

Проявление невыразимого отчаяния, за которым последовали невероятно жестокие карательные меры.

Так продолжалось целый год. Целый год Франция горела в огне и тонула в крови. Жак встал под ружье. У него были свои капитаны. У него был даже свой король: по имени Гильом Каль.

Они палили замки, убивали их обитателей, резали младенцев. Дьявольский расчет, имеющий целью уничтожить также и честь знатных людей, побуждал их оставлять в живых женщин и девушек, которых они насиловали.

Так создавалась новая раса, двухцветная, как те шапочки, наполовину красные, наполовину синие, которые они носили, смешанная раса дворян и вилланов.

В конце концов дворяне объединились и общими силами уничтожили Жака. Карл Скверный (имеется в виду Карл V Мудрый. — Примеч. пер.) захватил в плен его короля и надел ему на голову корону из раскаленного железа.

Однако Жак Простак успел показать, на что он способен.

В ночь с 31 июля на 1 августа 1358 года Этьен Марсель был убит людьми дофина в тот самый момент, когда он сдал ворота Сен-Дени тому самому Карлу Скверному, который надел на голову короля всех Жаков корону из раскаленного железа.

Дофин мог царствовать спокойно, и через шестнадцать лет, когда он вот уже десять лет, как был королем, нашел, наконец, свободное время, чтобы построить Бастилию.

ПЛЯСКА СМЕРТИ

Считалось, что Жак Простак погребен под фундаментом Бастилии.

16 января 1380-го король почил с этой мыслью, кстати, упразднив подати, согласованные с Генеральными Штатами.

После Карла V остались Бастилия, спрятанные в стене в Венсенне семнадцать миллионов и хорошо укрепленный Париж.

Что утешало короля, так это то, что он не отделял горожан от народа, лишь намереваясь укрепить различия между двумя классами, и то, что он много сделал для горожан.

Он подтвердил и умножил привилегии городам, перешедшим со стороны Англии на сторону Франции.

Он лишил резиденции своих братьев прав убежища и подчинил их юрисдикции прево.

Он позволил горожанам приобретать феоды в равной степени с дворянами и носить такую же, как у дворян, одежду.

По существу, король создал нечто вроде простолюдинской знати, занявшей место между настоящим дворянством и народом.

Постепенно освобождая Францию от англичан, посылая войска в Испанию, где они гибли, запрещая подделку денег и лично неукоснительно подчиняясь этому запрету с вожделением приглядываясь к богатствам церкви, но не осмеливаясь наложить на них руки, начиная объединять средневековую вольницу под властью монарха, Карл V стал первым современным в нашем понимании королем, еще в бледноватом, но уже в отчетливом изображении.

При нем складывается язык. Язык Фруассара гораздо понятнее языка Рабле.

Но именно потому, что Карл V в качестве короля был мудр и экономен, именно потому, что он скопил и спрятал в Венсенне семнадцать миллионов, народ изнемогал. И новое требование денег всякий раз ввергало его в отчаяние.

Кстати, весьма вероятно, что спрятанное сокровище было уже разграблено. В то время как умирающий агонизировал, брат его, герцог Анжуйский, как рассказывает один монах из Сен-Дени, прятался в соседней комнате, и стоило королю испустить дух, как он тотчас же присвоил себе мебель, посуду, драгоценности. Распространился слух, будто бы король замуровал в стенах Мелёнского замка слитки золота и серебра и каменщики, проделавшие эту работу, бесследно исчезли, подобно могильщикам Аларика или Аттилы. Секрет был известен лишь казначею. Герцог Анжуйский призвал его к себе. За ковром был спрятан палач. Казначей отрицал, что ему что-либо об этом известно.

Тогда герцог Анжуйский откинул ковер и велел палачу отрубить казначею голову.

Казначей все рассказал. И герцог Анжуйский стал обладателем золотых и серебряных слитков, о чем остерегался говорить со своими братьями — герцогом Беррийским и герцогом Бурбонским.

Само собой разумеется, что эти двое, как и герцог Анжуйский, думали лишь о собственной пользе. Карл V настолько их опасался, что установил майорат для королей Франции на четырнадцать лет, и ждать оставалось еще два года. Для них слишком долго.

Народ так страдал, что три дяди нового короля везли его в Реймс по полям, опасаясь, как бы нищета городов не напугала их высочайшего воспитанника и как бы при виде сей нищеты не поколебалось его решение потребовать в виде подарка к коронации нового налога.

Таким образом, Карл VI ничего не увидел, разве что, вернувшись в Париж — фонтаны, из которых било вино, молоко и розовая вода.

Если бы народ мог хоть хлеба кусок обмакнуть в это молоко или вино, он бы потерпел. Но хлеба больше не было, и празднества воспринимались как оскорбление, брошенное его нищете.

Один дубильщик или сыромятник, собрав толпу своих собратьев, повел их к прево, они взяли с собой прево и привели его во дворец. Там они захватили канцлера и герцога Анжуйского, водрузили их на мраморный стол и потребовали отмены закона о податях, принятого при Филиппе Красивом. Канцлер и герцог Анжуйский пообещали сделать все, чего от них требовали. Довольная чернь радостно устремилась к сборщикам денег и к евреям, грабя одних и убивая других.