Муж в наказание-2. Свобода любой ценой - Лена Лорен

Досталась же мне упрямая женщина. В каких-то моментах она поупрямее меня даже будет.

Но она должна уже понять меня! Обязана понять, что я здесь только ради нее и нашего сына. Она должна уже принять ту мысль, что я ни перед чем не остановлюсь, пока ее жизни и жизни нашего ребенка будет что-то или кто-то угрожать.

Хватит уже бездействовать. Оно нам дорого обходится. Слишком дорого, чтобы ждать, когда само все решится...

Конечно же, Диана догадалась, что я поехал именно за Рифатом.

Еще бы... Больше ведь причин не было...

Гарнеру я велел передать ей, что причиной отправиться в Стамбул послужила Элиф.

Отчасти так оно и было. Держать Элиф рядом с Рифатом стало крайне опасно, учитывая на какие гнусности готов пойти этот человек.

Сейчас, когда Рифат узнал, что я обосновался в Барселоне, мне уже нет смысла скрываться за поддельными документами. Я могу вывезти из страны и Элиф, и Марию, и Софию. Я могу вывезти их туда, куда пожелаю. Но если поутру я решу проблему с Рифатом, то в переезде никто из них уже не будет нуждаться.

Все закончится.

Телефон в моей руке снова начинает жужжать и вибрировать. С последнего звонка не прошло и пяти минут.

Уняв свои нервы, я силой мысли желаю сделать их крепче. Чтоб не рвануло там, где слишком тонко. А уже потом смахиваю пальцем вправо и подношу телефон к уху.

— Чем занимаешься? — на удивление спокойно спрашивает Диана.

Я на секунду отвожу телефон от уха, чтобы глянуть на экран точно ли она мне звонит.

— Да ничем существенным. Вот... сижу в машине, музыку слушаю всякую.

— Музыку? Какую ты слушаешь прямо сейчас?

Хмыкнув, я снова удивляюсь тому, что на том конце провода висит Диана, а не какая-нибудь там ведьма, притворившаяся ею.

Крутанув регулятор на стерео, я немного прибавляю громкость и подношу телефон к динамику, из которого играет Hometown by Twenty One Pilots.

Как только заканчивается проигрыш, я убавляю звук.

— Поняла что это играет? — интересуюсь я в трубку.

— Угу, — слышу как она улыбается. — Помню, ты напевал ее, когда на прошлой неделе ездили вдвоем к морю.

— Что за глупости? Я не пел ее. Я не мог. Я вообще не умею петь, — тараторю я, заливаясь краской.

— Нет, Эмир! — ворчит она. — Ты открывал рот под музыку и издавал под нее звуки. Это называется "петь", дурья твоя башка, — хихикает она, вызывая у меня улыбку.

Непроизвольно ударяюсь в воспоминания того дня.

Это была спонтанная поездка. Кармен, можно сказать, выгнала нас из дома. Она хотела, чтобы мы побыли наедине.

Диана думала, что я везу ее на побережье, к которому обещал свозить еще месяца четыре назад, но тогда у меня не получилось бы сделать ей сюрприз, который я готовлю ко дню ее рождения. Мне пришлось импровизировать. Я сказал, что туда мы не сможем попасть из-за прилива. Диана, как ни странно, поверила в эту сказку, и тогда я повез ее на не менее живописный пляж, но уже не такой дикий. Долго наедине нам побыть не удалось. У берега обосновалась еще одна семья с кучей орущих детишек, поэтому нам пришлось укрыться от них в машине, где мы просто балдели и слушали музыку, наслаждаясь временем, проведенным друг с другом.

Это было классно. Так легко. Я ловил момент за моментом и впервые ни о чем не думал вообще. Тогда мне на миг показалось, что наша жизнь идеальна, что идеальней ее просто-напросто быть не может.

— Хорошо. Если я и пел, то пел фальшиво, — говорю, вернувшись из приятных воспоминаний.

— Да, ты прав! Ты ужасно поешь.

— Так, значит, да? — хмыкаю.

— Именно, — провоцирует она. — Так ужасно, что мои уши в трубочку сворачивались от твоих завываний!

Тянусь к стерео и делаю музыку громче. Я перевожу звонок на громкую связь и пока песня не закончилась, начинаю напевать слова по памяти, совершенно не заботясь о том, как будет слышен мой голос. Я нарочно фальшивлю, пережимаю связки, путаю слова, чем только веселю Диану. Некоторое время динамики хрипят от ее смеха и хрюканья, пока она сама не запевает со мной в унисон.  

Ее ласкающий тембр проникает в меня приторным сиропом. Тепло разливается по всему телу. Закрываю глаза и мгновенно впадаю в транс. Меня уносит куда-то в небытие, где я достигаю состояния покоя. 

Одной Диане такое под силу.

Как только песня заканчивается, она резко смолкает, возвращая меня в реальность. Из телефонного динамика доносится лишь ее судорожное дыхание.

Она плачет...

— Скажи, я же еще услышу как ты ужасно поешь? Услышу ведь? — произносит она тихо.

Мне едва получается разобрать слова из-за всхлипов, от которых сердце сжимается в комок.

Грудь у самого ходуном ходит, ничего толкового ответить не могу.

Гарнер частично рассказал мне, о чем они разговаривали пока я решал вопрос с Игорем.

Я примерно представлял, что Диана возненавидела меня. То, что она желала мне смерти, нисколько не удивило меня. Не думаю, что это было сказано на эмоциях. Где-то в недрах своей души Диана хотела бы избавиться и от меня в том числе.

Она еще так молода. Она так прекрасна. Жизнь ее только-только начинается. И у нее будет все, чего она захочет, о чем мечтает. 

Я об этом позабочусь.

Она будет счастлива, будет любима.

А уж со мной или без меня...

— Услышишь, Диана, — сдавленно произношу, словно на горло наступили. — Конечно, услышишь. Обещаю, я еще спою тебе твою любимую. Ну, ту нудную и слезливую, помнишь?

— Поклянись! — требует она, как обычно не верит мне на слово.

В этот момент я обращаю внимание на дом. Точнее, на свет, мелькающий в кухонном окне. Это не фонарик и не свеча. Скорее, лампа керосиновая.

Странно. Я думал, в доме все давно уже спят.

И почему бы просто не включить свет? Зачем пользоваться керосинкой?

— Диана, извини. Мне нужно идти, — монотонно проговариваю, не сводя глаз с движущегося огонька в окне.

— Эмир, поклянись! — цедит она в трубку, но я сбрасываю вызов прежде, чем мое сердце разрывается на части от ее рыданий.

Не нужно было отвечать на звонок. Это выжало из меня все силы. Это еще больше выбило Диану из равновесия.

"Прости меня, родная", — проносится в мыслях, после чего я отключаю телефон, прячу его в задний карман и выхожу из машины на улицу.

Войдя в дом, я нащупываю на стене выключатели, вхолостую нажимаю на них.

Теперь ясно, почему именно керосинка. Свет во всем доме по каким-то причинам отключен.

Я на ощупь движусь в столовую, где встречаюсь с Марией.

Врезавшись в меня, она взвизгивает и хватается за сердце.

— Тише. Это всего лишь я, — говорю я сквозь темноту.

Мария выпрямляет перед собой руку, держа в ней лампу. Свет от нее падает прямо на меня.

— Эмир? — изумленно произносит она. — Ты до ужаса напугал меня...

— Что со светом?

— Не знаю. Я проснулась, хотела приготовить Элиф смесь,