Ошибка Пустыни - Соловьева Мария Петровна

Глава четвертая

Горы возникли перед ними неожиданно, будто кто-то распахнул зеленый занавес окна, упирающегося в стену. Река стала совсем узкой и бурной, она ворочала небольшие камни и остервенело грызла те, которые не могла сдвинуть. Уже было видно, откуда она берет свое начало – в седловине между двумя широкими скалистыми зубьями на огромной высоте белела ниточка водопада. Она была очень далекой, но ясной и понятной целью, ведь на карте водопад был как раз на проходе через горы в Пустыню. Бурые птички жили в камнях, они внимательно и бесстрашно наблюдали за пришельцами и звонко делились новостью с окружающими. Трава здесь росла совсем другая – жесткая и короткая, с мелкими цветочками, источающими медовый аромат. Даже порывистый ветер не мог унести сладкий запах, до того много было цветов. Лала никогда прежде не была у подножья таких могучих гор. По сравнению с ними скалы Шулая казались загородкой для дромов. Она дышала полной грудью и ни о чем не думала, просто восхищалась, но Ушаш отвлек ее. Он шагнул в сторону и поднял сухую ветку, утыканную колючками.

– Здесь есть дрова!

Колючих кустов оказалось не так и много, но вдвоем получилось набрать хвороста на костер. Однако горный ветер не позволял развести огонь, как они ни старались огородить новорожденное пламя. Пришлось нести ветки с собой до груды огромных валунов, издалека напоминающей дом. Отесанные ветрами и непогодой камни плотно прилегали друг к другу, образуя нишу, где можно было укрыться и развести огонь. Тем более что очаг там уже имелся. Лала и Ушаш озадаченно рассматривали закопченные камни, сложенные для большого огня.

– Как думаешь, это те, с берега?

– Не знаю. Но если и есть путь через горы в Пустыню, то он точно проходит здесь.

Пока совсем не стемнело, они набрали как можно больше хвороста. Веселое пламя оживило и нагрело каменный приют, и вскоре воздух наполнился ароматом свежего отвара пополам с запахом чуть подгоревшей лепешки. При свете костра Лала с Ушашем попытались сравнить нарисованные на карте горы с теми, что закрывали сейчас полнеба. Все было передано очень точно, даже их груда валунов с пометкой «Можно переждать непогоду».

Душевного разговора, такого, как в лесу сияющих бабочек, не выходило. Если верить карте, то они прошли больше половины пути и завтрашнюю ночь могут провести уже близ Сайшона. Лалу окутала тревога, давила на грудь и мешала дышать. Ушаш это чувствовал и несколько раз пытался развлечь ее, но тщетно. Страх, что в Сайшоне ее встретит либо пустота, либо сестрица вроде Ишиндаллы, отравил прекрасный вечер. Она молчала, не отрывая глаз от костра, и, казалось, забыла, что рядом есть кто-то еще.

– Можно, я первый посплю? – спросил Ушаш. – Прошлой ночью было слишком много всего…

Лала кивнула, даже не посмотрев на него.

Ушаш уснул мгновенно, а она все смотрела и смотрела в самое сердце костра.

Отчаянный крик разбудил ее, когда дров почти не осталось, и вместо огня лишь яркие угли освещали каменные стены. Ушаш безумным глазом смотрел на нее, выставив перед собой нож. Лезвие мелко дрожало.

– Ты чего?

– Не трогай меня! Не подходи! – голос его тоже дрожал.

– Хорошо, хорошо. – Она отодвинулась подальше, соображая, как уговорить Ушаша выпить успокоительного снадобья.

Он тем временем огляделся, словно пытаясь вспомнить, что тут делает. Постепенно дрожь его отпустила, но острие ножа по-прежнему было направлено на Лалу.

– Где он?

– Кто? Мы тут одни, Ушаш. Тебе приснился дурной сон?

Он потряс головой, посмотрел на свой нож, убрал его и виновато улыбнулся:

– Очень дурной.

– Расскажешь?

– Нет.

– Выпьешь со мной снадобья для спокойствия?

– Давай, – быстро согласился он.

Лалу грызло любопытство, но выспрашивать о том, что же так испугало Ушаша, она не хотела. Сам расскажет, если захочет. Пока она готовила теплое питье, он успокоился и даже выглянул наружу в надежде найти еще пару сухих веток. Веток не нашел, но вернулся с улыбкой.

– Там фиолетовое небо, – радостно сообщил он.

– Небо не бывает такого цвета, – уверенно возразила она.

– А ты сама посмотри.

Лала вышла вслед за ним и застыла. Над черными горами появилась нежно-розовая полоска, предвестник рассвета. Часть неба между этой полоской и уходящей ночью действительно была фиолетовая, как сок ягод хуш.

– Говорят, горы намного сильнее пустыни и могут дать человеку могущество, – сказал Ушаш и тихо добавил: – А еще там снятся вещие сны.

– Мне ничего не снилось, а если тебя так напугал твой сон, могу дать свиток толкований. Иногда страшные сны означают что-то хорошее.

Ушаш долго читал свиток, пока Лала собирала нехитрый завтрак. Они молча поели и так же молча выдвинулись в путь. Ушаш смотрел сквозь горы и камни, только изредка, спотыкаясь, возвращался в окружающий мир.

– И как, – не выдержала Лала, когда они остановились перевести дыхание на крутом подъеме, – помогло тебе толкование?

– Не знаю… Скоро выясним.

Ушаш наконец посмотрел ей в глаза, но лучше бы он этого не делал. Такой взгляд был у Мастера Шая перед смертью в пустыне, когда он рассказал ей свою тайну. Лала отвела взгляд и больше ни о чем не спрашивала.

Они шли все медленнее. Никаких тропинок в камнях не было. Иногда приходилось спускаться немного вниз, чтобы обойти опасный участок, и каждый шаг давался все труднее. До них уже доносился шум водопада, но было ясно – сегодняшний вечер они точно встретят по эту сторону хребта. Временами казалось, что они идут по старой дороге, заваленной совсем недавно, – края камней были острыми, а лишайник на них еще не вырос в отличие от многих других по склонам. Карта подтверждала это пометкой «Путь широкий, но опасный». Чем ближе они подходили к водопаду, тем виднее была дорога под обломками скал. Кое-где валялись небольшие кости и рогатые черепа, явные остатки пиршества хищников. Изредка над ними кружили в высоте стервятники, давно не видавшие тут никого, кроме горных мышей. А мышей было много. Они суетились между камнями и совсем не боялись людей.

Наконец шум водопада перекрыл все прочие звуки. Лала остановилась, задрав голову. Ей сложно было понять истинную высоту, с которой обрушивалась вода, поднимая облако из мельчайших брызг. И сравнить мощь и красоту водопада тоже было не с чем.

Ушаш медленно пошел вперед, лишь изредка поглядывая на водопад. Раздавленный толкованием сна, он невольно искал оборотную сторону любого прекрасного явления и только поэтому заметил пещеру. Темное отверстие, издалека кажущееся не больше ногтя, было наполовину скрыто отвесной стеной воды, но от него шла еле заметная тропа, теряющаяся потом в камнях. Единственная тропа, встреченная ими с момента высадки на берег Благих Земель.

Когда Лала налюбовалась водопадом, Ушаш показал ей пещеру, но по карте путь в Сайшон проходил как раз там, где они стояли. Лала отказалась тратить время, тем более что до перевала было рукой подать.

– С чего такая уверенность? Скоро сядет солнце, и нам негде будет укрыться. Никто не знает, как ашайн переживет ночь в таком месте. Это тебе не Мать-Пустыня, – попытался удержать ее Ушаш.

Лала упорно шла к перевалу, несмотря на ползущие следом сумерки. Она словно почерпнула сил от водопада и обогнала Ушаша настолько, что, когда сделала последний шаг наверх, он был слишком далеко и не услышал стона отчаяния. То, что они оба приняли за перевал, оказалось всего-навсего ступенью, за которой открывается следующая. А чуть подальше и повыше еще одна, уже замазанная темнотой ночи.

Лала сидела на холодных камнях, чуть не плача от обиды, когда Ушаш добрался до нее. Он тяжело дышал. Слишком тяжело для молодого человека. Свисты и хрипы в его груди заставили Лалу забыть про вероломный перевал.

– Что с тобой?

– Не… знаю… тяжело… пить хочу… – с трудом ответил он и сел рядом. Бурдюк с водой, который они наполнили утром перед выходом, был пуст.

Несколько капель бодродуха помогли, но ненадолго. Лала встала и протянула ему руку.