Завоевание Англии нормандцами - Огюст Тьерри

Все население городов и деревень от моря и до Руана высыпало ему навстречу и приветствовало радостными кликами. И монастыри, и белое духовенство соперничали в усилиях и усердии, приветствуя победителя англичан, и ни монахи, ни священники не остались без наград.

Англия славилась тогда своим вышивками золотом и серебром и предметами роскоши; сверх того сильно уже развившееся мореплавание доставляло в Англию много редких и драгоценных, неизвестных еще в Галлии, вещей.

Один родственник французского короля, по имени Рауль, явился с многочисленной свитой ко двору Вильгельма во время Пасхи. Французы, не менее нормандцев, рассматривали чеканенную золотую и серебряную посуду, а также саксонские кубки для питья, сделанные из больших буйволовых рогов, оправленные в металл. Они поражались красотой и длиной волос молодых англичан, заложников короля-нормандца.

В это время в Англии епископ Одо и сын Осборна, возгордившись своим новым могуществом, пренебрегали жалобами угнетенных и отказывали им совершенно в справедливости. Если их воины грабили дома или похищали жен англичан, они их поддерживали и обрушивались на несчастных, которые, выведенные из терпения несправедливостью, осмеливались громко жаловаться на это.

Чрезмерность страданий заставила жителей восточной части попытаться избавиться от ига нормандцев с помощью чужеземцев.

Булонский граф Евстафий, который однажды, в царствование Эдуарда, был уже причиной большой сумятицы в Англии, находился тогда в ссоре с королем Вильгельмом за то, что тот держал его сына в плену. Ненависть к королю-нормандцу сблизила англичан с этим человеком, который еще недавно был их злейшим врагом.

Жители Кента отправили к Евстафию посольство и обещали ему помочь овладеть Дувром, если только он захочет оказать им помощь против нормандцев. Булонский граф изъявил на это согласие, снарядил много кораблей, распустил паруса и причалил под покровом темной ночи недалеко от Дувра. Все саксонцы страны взялись за оружие; Одо из Байе и Гуго из Монтфора переправились с частью своих воинов на ту сторону Темзу. Если бы осада затянулась хоть на два дня, жители соседних областей в огромном количестве присоединились бы к осаждающим; но Евстафий со своими воинами сделал попытку взять Дувр, и, получив неожиданный отпор, они пали духом. Ложный слух о приближении Одо, который, как говорили, возвращался с войском, поверг их в панический ужас.

Булонский граф велел трубить к отступлению; его солдаты в беспорядке устремились к своим кораблям, и нормандцы, видя, что они обратились в бегство, сделали вылазку и стали их преследовать. Многие попадали с крутых утесов, на которых расположен Дувр, сам же граф обязан был своим спасением только быстроте своего коня.

Таков был исход первой попытки в Англии сбросить господство нормандского короля; Евстафий Булонский несколько времени спустя помирился с королем Вильгельмом и, забыв своих бывших союзников, добился почестей и богатств, какие только мог ему доставить их враг.

В областях, окаймляющих длинный залив, куда впадает Северн, и к северу, в местностях, соседних с горами, не было еще в это время ни военных постов, устроенных нормандцами, ни крепких замков, построенных ими. Завоевание, если можно так выразиться, не коснулось их совершенно, его законы не имели здесь никакой силы; король не был вовсе признаваем, точно так же, как и в северной части Англии, от Бостонского залива и до реки Твид.

Известие об этом волнении достигло ушей Вильгельма и заставило его ускорить возвращение в Англию. Холодной декабрьской ночью он сел на корабль в порту Дьепп; по приезде он назначил в укреплениях Суссекса новых правителей, набранных им в Нормандии из лиц, которым он наиболее доверял. В Лондоне же он застал волнение и решил утихомирить его хитростью.

Он очень торжественно отпраздновал в Лондоне праздник Рождества Христова и, собрав вокруг себя большое число саксонских танов и епископов, осыпал их притворными ласками. Он старался показать себя очень приветливым, награждал первого встречного поцелуем; если у него чего-либо просили, он изъявлял согласие, давали ему советы – слушал; все были одурачены его коварными поступками.

Приобретя таким образом доверие целой партии отдельных лиц, Вильгельм обратился к народу. Была обнародована от его имени прокламация к жителям Лондона, которую во всеуслышание читали по церквям и площадям. Говорил он в ней следующее: «Узнайте все мою волю: я желаю, чтобы вы пользовались своими национальными законами, как в царствование короля Эдуарда; чтобы каждый сын наследовал своему отцу после его смерти, и чтобы никто из моих людей не причинял вам вреда».

Благодаря этому обещанию, как лживо оно ни было, волнение в Лондоне улеглось; к тем, кто менее расположен был подвергаться серьезному риску сопротивления властям, возвратилось спокойствие.

Сразу избавленные от трех бичей, принесенных в Англию с завоеванием, – насилия, чужеземных законов и лишения собственности, – жители Лондона утрачивали причину своих страданий. Сколько времени пользовались они уступками со стороны завоевателя – неизвестно, но в ту минуту они дали ему возможность безнаказанно удалиться из Лондона с отборными войсками для покорения свободных еще областей.

Король-нормандец направился сначала к юго-западу и, перейдя возвышенности, отделяющие провинции Дорсет и Девен, направился к Экзете. В этот город после битвы при Гастингсе спаслась бегством мать Гарольда; сюда она собрала остатки своих богатств, которые и пожертвовала на общенародное дело, ради которого пожертвовал своей жизнью ее сын. Население Экзете было многочисленно и одушевлено патриотизмом. Они укрепляли свои замки, башни и стены, велели собираться со всех окрестных областей войскам и нанимали за деньги находившихся в их гаванях чужеземных моряков. Они отправляли также посольства к жителям других городов, приглашая их присоединиться к ним и готовиться изо всех сил к борьбе с королем-чужеземцем, с которым до того времени не имели никаких дел.

Приближение войск Вильгельма было еще задолго возвещено жителям Экзете известием о производимых ими опустошениях, так как все местности, по которым они проходили, были совершенно разорены.

Нормандцы остановились на расстоянии четырех миль, и отсюда Вильгельм послал гражданам приказание сдаться и присягнуть ему в верности.

«Никогда не дадим мы клятвы в верности, – возразили они, – тому, кто выдает себя за короля, и никогда не примем его; впрочем, если он хочет получить в качестве дани подати, которые мы платим нашим королям, мы согласны платить ему ее».

«Я желаю иметь подданных, – ответил Вильгельм, – и вовсе не имею обыкновения принимать их на таких условиях».

Но таны Экзете, неизвестно по каким причинам, не ожидая нападения, явились к королю, чтобы предложить ему заложников и просить мира. Но лишь только они возвратились, граждане, бывшие далеко от того, чтобы исполнить заключенное только что условие, заперли городские ворота и снова стали готовиться к бою.

Вильгельм осадил город и, приказав поставить в виду городских стен одного из полученных им заложников, велел выколоть ему глаза.

Осада продолжалась 18 дней; значительная часть нормандской армии погибла; свежие подкрепления явились к завоевателю, но упорство граждан казалось непреодолимым. Они, может быть, и утомили бы Вильгельма, если бы таны вторично не предали их.

Таны отправились в лагерь короля со знаками покорности, с духовенством в полном облачении и священными книгами.

Обширные северные провинции представляли еще убежище для отступления и поле битвы для друзей Гарольда. Сюда устремились те, у кого не было ни земли, ни семьи, братья которых погибли, дочери были похищены, наконец, те, которые предпочитали вести суровую жизнь, чем испытать незнакомое их предкам рабство.

Эдвин и Моркар тоже бежали в северный край. Их соотечественники любили их безгранично. Много народу восстало вместе с ними; священники и монахи постоянно возносили за них молитвы.

Лишь только они явились в Мерсию и Нортумбрию, тотчас же обнаружились в этих двух областях верные признаки патриотического движения, от Оксфорда и до берегов реки Твид. Ни один нормандец не переходил еще Эмбера, и только незначительное число их проникло в сердце Мерсии. С северо-запада эта страна совершенно свободно сливалась с валлийским графством, которое, забыв древнюю вражду с саксами, вступило с ними в союз против новых завоевателей. Распространился слух, что английские и валлийские военачальники держали в горах большой совет, что они единодушно решили освободить свой остров от господства нормандцев. Великий лагерь независимости должен был образоваться по ту сторону Эмбера; главным оплотом этого движения был город Йорк, а самым последним укреплением – озера и болота севера. Многие дали клятву не спать под крышей, пока не наступит день освобождения; спали они под открытым небом, и нормандцы прозвали их дикарями.