Древние ассирийцы. Покорители народов - Йорген Лессеэ

Казалла — это страна, находившаяся к востоку от Тигра, между Вавилонией и Иранским нагорьем. Субарту — географическое название области, совпадающей с территорией Ассирии более позднего времени. Очевидно, в нее также входила часть гористой местности, расположенной между Ассирией и наиболее высокими вершинами горного хребта Загроса. Значение предложения, которое здесь переведено как «этих кочевников он повелел поселить», неизвестно.

Последний абзац этой хроники, вероятно, был написан вавилонскими теологами, жившими в более позднее время, так как вряд ли во времена Саргона город Вавилон существовал как таковой, да и бог Мардук возвысился гораздо позже. В этой части текста, вероятно, говорится об осквернении священной земли, использовавшейся для заполнения глубоких ям, находившихся под статуями месопотамских божеств, и не позволявшей им упасть. До сих пор неизвестно, лежат ли в основе этого повествования реальные события, впоследствии интерпретированные подобным образом вавилонским жречеством. В любом случае тот факт, что Саргон был осужден за свое поведение, представляет большой интерес. Он соответствует более поздней вавилонской политической и религиозной идеологии: для вавилонян Саргон был дурным знамением, которого они никогда не понимали и не признавали идеальным правителем. В нем они видели человека, проявившего высокомерие, за которое он был подвергнут возмездию богов, а именно наказанию, наложенному на него Мардуком. Первыми, кто увидел в Саргоне образец, которому следовало подражать, идеал военного и политического лидера, стали северные соседи вавилонян, ассирийцы, принявшие и развившие его идеи.

Время от времени как у современников, так и позднее возникали сомнения в достоверности сведений о завоеваниях Саргона, содержащихся в этом тексте. Однако они безосновательны. Здания, надписи и рельефы, вырезанные на поверхности скал в отдаленных от Аккада областях, могут быть с полной уверенностью приписаны Саргону и его ближайшим преемникам; одним своим существованием они свидетельствуют о том, что влияние, которым в то время обладал Аккад, соответствует описанному в текстах. У пристани Аккада останавливались корабли, приплывавшие из заливов, расположенных вдоль восточного берега Аравийского полуострова: восточной долины Тигра, Ассирии (Субарту), части Сирии; даже Малая Азия признавала превосходство Аккада. Саргон получил титул «царь четырех сторон света», в котором проявилось его желание господствовать над всеми упомянутыми выше странами. Беспрецедентный военный успех аккадцев во многом было обусловлен тем, что они применяли новые методы ведения войны. В то время как шумеры сражались плотной фалангой, а каждый солдат был вооружен коротким копьем, которое можно было использовать в качестве боевого топора или булавы, аккадцы бились разомкнутым строем при помощи метательных копий и оружия, впоследствии принесшего им славу и многочисленные победы, — лука и стрел. Подобное вооружение во времена Саргона, вероятно, было революционным; его аналогом можно считать современные атомные бомбы.

Однако появление территориального государства не значило, что аккадцы отказались от институтов, созданных шумерами и являвшихся важной частью их собственной культуры. По всей стране в храмах продолжали поклоняться шумерским богам. Дочь Саргона Энхедуанна (шумерское имя) была верховной жрицей лунного бога Нанна в Уре. В некоторых случаях шумерские божества отождествлялись с аккадскими: те из них, кто обладал сходными свойствами и атрибутами, объединялись и считались одним и тем же божеством. Подобный синкретизм привел к видоизменению месопотамского пантеона. Одной из проблем, осложняющих изучение религии Месопотамии, как раз и является необходимость признавать наличие шумерского и семитского влияния на развитие представлений о ряде этих богов. Некоторые особенности верований в то или иное божество могли возникнуть в среде шумерского земледельческого населения, а другие аспекты тождественного бога могли быть основаны на традиции, принесенной аккадцами из их прошлого, от живших в пустыне предков, и походить на свойственные другим семитским племенам, с которыми они некогда вместе кочевали.

Когда аккадцы переняли клинопись, появился синкретизм другого рода. Это письмо, вероятно изобретенное и, несомненно, постоянно развивавшееся шумерами, использовалось аккадцами для записи текстов ни их языке. Отдаление письма от идеографии (каждый знак обозначает изображаемый им предмет) началось еще до воцарения аккадской династии. Начало «финикизации» письменности, то есть ее превращение в силлабическую, следует отнести примерно к 3000 г. до н. э. Отдельный знак, больше не связанный со значением рисунка, от которого он произошел, теперь мог использоваться независимо от своего основного значения и обозначать (довольно абстрактно) слог или звук, который в шумерском языке был так или иначе связан первоначально обозначаемым им словом.

Переход от идеографического к слоговому письму значительно ускорился в период, предшествующий приходу к власти аккадской династии, из-за необходимости записывать имена иноземцев, аналогов которым не было в шумерском языке. Шумерский писец, которому приходилось вносить в списки имена батраков-семитов, был вынужден делить их на слоги и использовать для каждого из них отдельный символ. В результате символы стали употребляться в текстах независимо от своего изначального идеографического значения. Приспособление клинописи к языку, отличному от того, на базе которого она появилась, продолжалось на протяжении длительного периода. Подобная система письма становилась пригодной для составления текстов на аккадском языке постепенно, но даже на наивысшей стадии развития клинописи, в середине 1-го тыс. до н. э., в ней существовала масса несоответствий и существенных пробелов, которые вставляют нас помнить о том, что изначально эта система письма разрабатывалась на основе языка, не относившегося к числу семитских. Однако ко времени воцарения аккадской династии письменность развилась достаточно для того, чтобы у писцов появилась возможность составить любой текст, о чем я уже писал, утверждая, что это стало одним из факторов, позволивших администрации управлять довольно обширными территориями. В сущности, перед нами одно из необходимых условий складывания обширного государства (с. 50).

Сложности, с которыми пришлось столкнуться писцам и жрецам, ученым того времени, в ходе приспособления шумерской клинописи к аккадскому языку, привели к созданию древней научной литературы. Стали вестись списки письменных знаков, использовавшихся с начала исторической эпохи. В них также приводились объяснения, сделанные на основе различных систем, и переводы на аккадский. Возникла целая серия словарей, родоначальников вавилоно-ассирийской филологии.

Таким образом, нововведения Саргона сочетались с сохранением и последующим развитием тех важных элементов культуры, которые продолжали существовать в аккадскую эпоху с периода шумерских городов-государств. Именно благодаря столкновению шумерского и аккадского общественного устройства и менталитета, сочетанию городской культуры шумеров и смелости мысли семитов стало возможным появление державы, сумевшей распространить влияние месопотамской цивилизации далеко за пределами ее границ и познакомить с письменностью, религией и социальной структурой страны отдаленные регионы, где прослеживаются очевидные следы ее влияния.

В период царствования ближайших преемников Саргона — его сыновей и их потомков — в империи сохранялись все достижения дальновидного основателя династии. Согласно царскому списку, престол последовательно занимали следующие правители:

Римуш, сын Шурру-кина, правил девять лет;

Ман-ишту-шу, старший брат Римуша, сын Шурру-кина, правил пятнадцать лет;

Нарам-Суэн, сын Ман-ишту-шу, правил тридцать семь лет;

Шар-кали-шарри, сын Нарам-Суэна, правил двадцать пять лет.

В правление Нарам-Суэна развитие державы достигло своего апогея. Царь привел свои войска в горы Загроса, где одержал победу в войне против племени луллубеев. На поверхности скалы в горах Кара-Даг, к югу от Сулеймании, он повелел высечь в память об этом походе рельеф. На нем царь изображен сражающимся во главе войска на крутых склонах с обитателями гор. Похожее изображение, которое также может быть приписано Нарам-Суэну, недавно было обнаружено на поверхности скалы в Дарбанд-и-Рамкане, где, к юго-востоку от Рании, Малый Заб пробивается через горную гряду, а затем течет на юг через равнины, которые курды называют Дашт-и-Битваин (см. карты на с. 72 и 218).

В царствование Шар-кали-шарри державе впервые пришлось столкнуться с проблемами на границах своих владений. В письме некоего Ишкун-Дагана, предположительно отправленном правителю области, сказано: «Ты должен возделывать поля и следить за скотом. Не говори [то есть будет бесполезно говорить]: «Да, но ведь гути (движутся), и поэтому я не могу возделывать свое поле». Расставь патрули стражи через каждые полмили, а затем возделывай свое поле. Если вооруженные шайки приблизятся, для тебя будет организована [местная] мобилизация, а затем тебе следует загнать скот в город… Если появятся гути, которые [уже?] угнали твой скот, сказать на это нечего, но [тем не менее?] я заплачу тебе [то, что тебе причитается?]. Я клянусь жизнью Шар-кали-шарри…» Это письмо не было обнаружено в ходе планомерных археологических исследований, и поэтому нам ничего не известно о его происхождении. Однако в нем впервые упоминаются гутии, «драконы с гор» (с. 38). С того времени их набеги, вероятно, становились все более частыми и представляли угрозу для власти аккадских царей, вследствие которой династия в конце концов была свергнута. Упомянув Шар-кали-шарри, автор царского списка отмечает: