Книга 1. Людомар из Чернолесья - Дмитрий Всатен

Пребывая в подобных мечтах, Сын Прыгуна дошел до соуна. Там он заставил себя возвратиться в реальность, по-охотничьи подобрался, насторожился и осторожно продолжил путь, следуя по кромке Чернолесья, и к концу второго дня достиг границы Чернолесья с Глухим лесом.

Глухолесье отличалось от Черного леса тем, что хранило под собой заливные луга. В незапамятные времена, неизвестно по каким причинам ручьи изменили свои направления и стали стекаться в небольшие низменности. Растительность, покрывающая подобные территории отличалась однообразием. В Глухолесье рос лишь один вид деревьев. Это были пышные фразаны, стоящие на длинных гладких стволах, уходящих наполовину под воду. Пышные шапки фразанов из изогнутых кругом тончайших ветвей, усыпанных мелкими листиками-пушинками, создавали непроницаемую для воздуха словно бы перьевую преграду. В фразанах селились тучи мошкары, которые привлекали пауков.

Убив по дороге нескольких мелких зверьков, людомир взобрался на дерево и разложил их на верхних ветвях, прикрыв листьями. Ужин готов.

Меков в этих краях было множество. Удивительно, как эта мысль раньше не пришла ему в голову: здесь, в этом месте шла чересполосица из Глухолесья, Чернолесья и Редколесья. Сюда уж точно никто не будет заглядывать. Сизые болота, располагавшиеся в двух днях пути, порождали такое количество комаров и иных гнид, что отбивали у олюдей, кроме людомаров, всякое желание здесь жить или даже ходить. С другой стороны, в кроне Глухих лесов было так мало кислорода, что любой олюдь, кроме дремсов и людомаров, не имел шансов выжить среди них даже один день.

Людомара охватила странная лихорадка. Он впервые в жизни создавал нечто свое – только свое! Все, что он имел, досталось ему от отца, и он до сих пор не понял, насколько был готов к переменам.

Опираясь на хар, иногда используя его для перехода с ветки на ветку, охотник довольно быстро передвигался по вершинам вековых деревьев. Хотя он был готов всякий раз «встретиться» с Глухолесьем, его начало было несколько неожиданным. Разлапистое высокое дерево как-то резко оборвалось. Удивительно было видеть, как оно росло ветвями только в одну сторону – противоположную сторону от Глухолесья. Далеко внизу простиралась мягкая перина светло-серых, вперемежку с желтым, крон фразанов.

Держась за ствол дерева, людомар стоял над бескрайним, как ему виделось, серо-желтым морем. Его кроны напоминали сверху облака, неведомо как заблудившиеся на небесах и сбившиеся в испуганную кучу в этом месте, зажатые мощными древесными стенами Чернолесья.

Чувства охотника вмиг обострились. Зрение, слух, обоняние и осязание, но, самое главное, чутье хищника обострилось до предела. Пауки, за которыми он начинал охоту были ловки и быстры. Сами по себе они были неопасны, но место, в котором они обитали – не было опаснее этих полу болот полу лесов. Комары размером с ладонь, разнообразные жуки и тараканы, мошкара, – все эти твари приняли в Глухолесье весьма недружелюбные формы. Особенно были страшны сурны – паукообразные ящерицы, размером с локоть, обладающие мощнейшей челюстью и острейшими резцами. Они кишмя кишели под кронами фразанов. Ко всем этим особенностям добавлялось и то, что фразаны пропускали под свой покров мало воздуха, а испарения делали внутренний климат леса чрезвычайно жарким и влажным.

Людомар знал, что проникнуть внутрь можно только через узкую щель, и делать это нужно как можно скорее, чтобы тучи обитателей не прознали по проникновению свежего воздуха, что в их мирок прошел чужак.

Обрубив несколько веток, охотник спустился на кроны фразанов и пошел по ним. Пространство вокруг него слегка колыхалось, однако разводы от его шагов не были слишком сильны.

Нос людомара беспрестанно двигался. Наконец он уловил запах паука. Наскоро сложив ветки одна с другой и покрыв их сверху щитом и клибо, снятым с себя, охотник соорудил небольшой шалаш.

Прорезав отверстие в кроне фразанов ровно настолько, насколько было необходимо для протискивания внутрь, людомар тут же заткнул этот прорез самим собой, глубоко вдохнул и скрылся внутри, закрыв отверстие щитом словно люком.

***

Несмотря на то, что крона фразанов была светла, у подножия деревьев царил полумрак.

Охотник спускался осторожно. Самым опасным был спуск по стволу фразана, ибо ствол этот был абсолютно гладким.

Людомар спустился по нему практически бесшумно. Лишь у самой кромки воды его левая ступня соскользнула и чрезмерно быстро вошла под воду. Раздался едва различимый всплеск.

Охотник замер, прижавшись к стволу, и стал вслушиваться.

Его обоняние уловило тонкую струйку свежего воздуха, который витиевато проникал вслед за ним, поэтому Сын Прыгуна подтянулся и плотнее задернул место спуска. Он обнюхал себя, так и есть, от него пахло лесной свежестью. Мгновение, и охотник погрузился в стоячие воды Глухолесья. Вылезя обратно, он осторожно отерся. Вода у корней фразанов пахла затхлым, и тело людомара впитало этот запах. Теперь он полноправный житель этих мест.

Необычайная тишина поразила слух людомара. Нос доносил ему, что под сводами деревьев есть жизнь, но она никак себя не проявляла. Оглядевшись, он убедился, что его приход никем не замечен и осторожно ступил на ветку, ведущую вглубь Глухолесья.

Через некоторое время ему пришлось снова погрузиться в воду. Вода была нестерпимо горячая. От нее поднимались испарения щипавшие глаза, но людомар не обращал на это внимание. Ему нужна была паутина, и он намеревался ее добыть. Закрыв уши пробками, он осторожно погрузился под воду. То, что он услышал, повергло его в необычайное волнение. Вода молчала!

Такого просто не могло быть! Ни звука, ни одного раздражения не передавала водная толща. В абсолютное безмолвие не поверил бы даже и болван. А людомар болваном не был. Как ни пытался он сохранять спокойствие, но нутром охотник резко ощутил присутствие смерти.

Кровь рванулась, разрывая сосуды своим напором и давлением. Воздуха стало резко не хватать. Людомар приказал себе успокоиться и не двигался до тех пор, пока сердце не пришло в норму.

Легкий всплеск привлек его внимание. Вода передала не только всплеск, но и легкое шуршание влаги между ячейками. Шуршание было множественным и значит воду задела сурна.

Людомар опустился под воду и стал вслушиваться. На звуковом уровне водная толща была абсолютно спокойна. Все жизненные процессы в организме охотника постепенно замирали. Он весь превратился в слух.

Внезапно его едва не смело нечто крупное. Оно с невероятной скоростью пронеслось мимо него и с легкостью забралось на ствол фразана, откуда он спустился. Раздался клекот.

«Нашли!» – пронеслось в мозгу Сына Прыгуна, и он погрузился под воду.

Очень медленно вытащил он с боков два кривых ножа и осторожно вогнал их в илистое дно. После этого, распластавшись над дном, Сын Прыгуна стал осторожно двигаться прочь от фразана, с которого слез.

Звонкая трель, хотя и приглушенная водой, сотрясла Глухолесье. Ее отзвуки в виде ряби еще некоторое время звенели вдалеке, но уже не могли сокрыть сотни, тысячи всплесков, которые буквально вскипятили заливные луга Глухих лесов.

Людомар чувствовал, что повсюду мимо него движутся тела: и под водой, и над ее гладью, – везде! Колыхания воды очень ему помогали. По их волнам он без труда ориентировался между деревьями. Воздух заканчивался. Нужно было подниматься вверх, дабы вдохнуть.

Неожиданно водную толщу прорезал натяжной скрежет и быстрое перестукивание, а после этого слух людомара донес, как нечто очень большое приближается к нему. Оно двигалось именно к нему, прямо на него, не мимо, не поверх него, а к нему. Хорошо развитое чутье подсказало ему, что его заметили.

Сгруппировавшись, людомар подобно пружине выскочил из воды и, почти не останавливаясь, устремился вверх по гладкому стволу фразана. Вода вокруг ствола вдруг закипела и вздыбилась. Охотнику не пришлось прорезать себе путь. Его вышвырнуло на поверхность Глухолесья вместе с деревом.

Земля и небо стали быстро меняться местами. Свежий воздух, ядовитый пар из-под фразана, и дикий рев смешались в один тугой протяжный звук, оглушивший Сына Прыгуна. Это обстоятельство помешало ему собраться в нужный момент, поэтому он плашмя плюхнулся на кроны деревьев.

Путаясь в клоках желто-оранжевой тины и хлопьях фразанового дерева, увязая в пышности его кроны, он не сразу поднялся на ноги. Едва у него это получилось, как фразан с силой ударил его по торсу и снова подкинул вверх. Но людомар не был бы людомаром, если бы его можно было застать врасплох дважды. В очередной раз, крутясь в воздухе, он быстро выровнял свое тело и с ужасом увидел громадных размеров змея, который тянулся к нему. Из пасти чудовища струился ручейками пар

Морда чудовища расщеперила шесть щупалец сплошь утыканных присосками и клыками, размером с людомарскую голень. От змея исходил острый никогда не слышанный людомаром смрад.