Мент. Одесса-мама. Книга 2 - Дмитрий Николаевич Дашко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лоренцо заметил, как я недовольно морщу морду лица, и пошёл на попятную.
— Бог с ним, ладно — я что-то с ним придумаю! Какую-нибудь предысторию, — изрёк сценарист и переключился на следующего гада.
Вместе с ним мы переработали с дюжину сцен, добавив интриги и запутанности сюжета.
Наконец, страдания закончились.
— Знаете, товарищ Бодров, теперь я не сомневаюсь — это можно и, скажу больше — нужно снимать! — торжественно объявил Борис Яковлевич, размахивая в воздухе стопкой листов с заметками и поправками. — Сейчас я отнесу наши труды пишбарышням, пусть напечатают экземпляров так пять…
— Шесть, — мгновенно среагировал Корн.
До сего момента он ни разу не вмешивался в наши разговоры.
— Семь, — попросил я. — Один — мне. Хотя бы на память.
Лоренцо кивнул.
— Хорошо, семь… Скажите, а товарища Краснопролетарского вы бы хотели видеть в какой роли? Мне кажется, он идеально подходит в качестве Павла Знаменского — практически такой, как вами описан в… «библии», — усмехнулся Борис Яковлевич. — Высокий, худой, интеллигентной внешности, рассудительный, вежливый… Хотя, Ян способен сыграть кого угодно, даже Кибрит…
— Нет уж, пусть Зиночку играет актриса, — засмеялся я. — А Краснопролетарского я представляю себе в качестве Александра Томина: такого, знаете, крепыша, весельчака, балагура, но при этом цепкого, умного сыщика…
— Персонаж из низов… Этакий рубаха-парень… Понятно. Согласен, эта роль ему тоже по плечу. Ну, а для Знаменского можно найти и другую кандидатуру. Думаю, на эту роль от артистов отбоя не будет, — пошёл навстречу Борис Яковлевич.
Я заметил, что и он, и Корн говорят о будущей картине как о свершившемся факте, словно постановку уже одобрили, поставили в план, набрали артистов и съёмочную группу, выделили финансы.
Неужели они настолько поверили в сценарий и зажглись им?
В кабинет без стука несколько развязно, даже не вошёл — ввалился смазливый молодой человек в идеально сидящем костюмчике, состоявшем из полосатого пиджака с налокотниками и тонких брючек-дудочек.
— Всех категорически приветствую! — заявил он, снимаю шляпу. — Яков Абрамович… Борис Яковлевич… Мне тут на ушко шепнули при входе, что меня ищут.
— Вот, товарищ Бодров, знакомьтесь — это гордость нашей кинофабрики: Ян Краснопролетарский! — представил мужчину Корн. — Мы действительно искали тебя, Ян. Дело в том, что у нас вроде как наклёвывается очень неплохой проект, как раз под тебя. И предлагает его товарищ Бодров. Он его сценарист.
— Бодров⁈ — удивился актёр, пожимая мне руку. — Кажется, я о вас что-то слышал… Скажите, а вы случайно не печатались в…
— Я ещё нигде не печатался, — усмехнулся я. — Сценарий — мой дебют. Надеюсь, но блин комом…
— Ого! Лихо вы начали, — засмеялся Ян.
От него разило как от флакона одеколона. Такое чувство, что Краснопролетарский в нём просто купался.
— И кого же мне предстоит играть?
— Сыщика… Нашего советского Ната Пинкертона.
— Боевик?
— Детектив. Очень закрученный. Но и стрельбы в нём тоже немало, — заверил я.
— Кстати, товарищ Бодров работает в уголовном розыске, и поэтому в фильме будет много реальных событий из практики настоящего работника угро. Так, Георгий Олегович? — спросил директор.
— Да. Конечно, я не стал переносить всё один к одному, но в целом и события и герои из жизни.
Во взгляде Краснопролетарского заиграли весёлые огоньки.
— Здорово! И вы, получается, их расследовали?
— Не в одиночку, конечно. Сыск — дело коллективное.
— Как и кино, — вставил свои пять копеек Лоренцо.
— Разумеется, — подтвердил я.
— И что — сценарий уже готов, и я могу с ним ознакомиться?
— Пока только черновой вариант, но если немного потерпишь — я принесу тебе окончательную версию, — сказал Лоренцо.
— Готов ждать до посинения! — заверил Краснопролетарский. — И вообще — ради хорошей роли я готов на всё…
Тут он внимательно посмотрел на меня и добавил:
— Кроме преступления, конечно…
— Мне, как служителю закона, приятно об этом слышать, — ухмыльнулся я.
Девочки-пишбарышни дело знали туго. После короткой «пулемётной» стрекотни за стенкой, Борис Яковлевич вернулся к нам с обещанными экземплярами, напечатанными на машинке.
— Другое дело! В таком виде читать будет удобнее, — произнёс он и раздал каждому по стопке страниц.
На первой титульной в графе сценарист красовалась и его фамилия. Я хмыкнул про себя, но ничего говорить не стал. На самом деле он действительно очень мне помог, и его фамилия стояла по праву.
— Томин — это ты! — предупредил Корн актёра.
— Что ж… Посмотрим, что вы для меня уготовили…
Я наблюдал со стороны за тем, как он читает. Его реакция была разной: от скепсиса и нервных ухмылок, до восхищённого вздёргивания подбородком.
Закончив, он с уважением посмотрел на меня.
— Товарищ Бодров…
— Гриша.
— Гриша… Здорово, очень здорово! Не хуже американского боевика… Особенно мне понравилась сцена погони на машине за конным экипажем налётчиков, ну когда они пытались вытащить из тюрьмы под видом сотрудников ГПУ своего подельника. Признайтесь, вы ведь выдумали эту погоню? Я прав?
— Нет, вы не правы, — спокойно произнёс я. — Эта история действительно случилась со мной и моими товарищами. Жизнь — такая штука, порой в ней бывают приключения похлеще, чем в кино…
— Никогда не читал об этом в газетах… Да и от знакомых не слышал, — задумчиво произнёс Краснопролетарский.
— Это не в Одессе стряслось. Я ведь тут всего ничего, а раньше в Омске работал, — пояснил я.
— Ну… Омск это Омск… Весело у вас там было.
— Так и тут скучать не приходится.
Ян заметно оживился.
— Товарищ Бодров…
— Гриша. — напомнил я.
— Да-да, Гриша… Ты как — сильно на работу спешишь?
— У меня сегодня выходной. А так — до вечера планов нет, совершенно свободен, — сообщил чистую правду я.
— Здорово! — обрадовался он и обратился к киношникам:
— Коллеги, вы ведь не станете возражать, если я украду у вас товарища Бодрова? Я подумал — мне надо хорошо подготовиться к роли агента угро, и, кажется, нашёл, кто мне в этом поможет, — пояснил Краснопролетарский.
— Конечно,
