«Гроза». Кровавые игры диктаторов - Игорь Бунич

И в этот момент неизвестно откуда взявшийся офицер связи вручил Гудериану пакет с пометкой срочно. Генерал вскрыл пакет и не поверил своим глазам: наступление отменялось. Приказ фюрера. Гудериан взглянул на часы. Времени для эмоции уже не было. Вскочив на подножку штабного бронетранспортера, генерал кинулся вдогонку за своими танками, чтобы успеть остановить их.

Огромная, готовая к вторжению армия Рейха замерла у самого порога войны. В штабах ломали голову, что могло произойти? А случилась самая малость. Выступая в парламенте, премьер-министр Англии Чемберлен, назвав советско-германский договор «неприятным сюрпризом», далее заявил следующее:

«В Берлине его обнародование приветствуют с чрезвычайным цинизмом, как огромную дипломатическую победу, которая ликвидирует любую военную опасность, так как предполагается, что мы и Франция теперь уже не будет выполнять наши обязательства в отношении Польши. Напрасные надежды!».

Еще накануне, 23 августа, посол Великобритании в Берлине Гендерсон вручил фюреру личное послание Чемберлена. Призывая Гитлера не тешить себя иллюзиями относительно того, что подписанный в Москве пакт изменит позицию Англии в отношении ее обязательств Польше, английский премьер открыто предупредил фюрера о неизбежности войны.

Считая, что он высказал свою позицию «абсолютно ясно», Чемберлен снова призвал Гитлера искать мирное решение своих разногласий с Польшей, предлагая для этого посредничество, сотрудничество и помощь Великобритании.

Это послание Гитлер со своей легкомысленной воинственностью во внимание не принял. Мало ли что можно написать в личном послании. Посмотрим, что запоют англичане, когда узнают о договоре со Сталиным! Но речь Чемберлена в парламенте отрезвила Гитлера, как удар по голове. Речь в парламенте – это не личное послание, это слова, сказанные на весь мир. Теперь ясно, что англичане не блефуют – они готовы начать войну и вести ее сколько придется.

Если говорить по правде, то воевать с ними совсем не хочется. А за что, собственно, с ними воевать? За их империю? Пока не дотянуться, пока еще руки коротки – флота нет.

Перед взором Гитлера снова встают картины боев на Ипре и Сомме. Отчаянные попытки кайзеровской армии прорваться к Ла-Маншу, чудовищные потери без всякого результата. Тусклые, как в аду, огни и чудовищные запахи эвакогоспиталя, где он, отравленный английскими газами, бился о железные прутья солдатской койки, узнав о капитуляции...

К нему на прием буквально продирается, разгоняя адъютантов, гросс-адмирал Редер. Обычно спокойный и сдержанный адмирал теперь не скрывает своего состояния, близкого к истерике. Почти половина торговых и грузопассажирских судов Германии находится в море или в иностранных портах. Война с Англией означает их неминуемую гибель. Если война начнется потерей половины торгового юннажа, то ее можно уже и не вести, а просто сдаваться!

Адмиралу, как и Гитлеру, есть что вспомнить. Он помнить, как они выходили в море в прошлую войну, вжав голову в плечи, с ужасом следя за горизонтом, стремясь всеми силами избежать какого-либо боевого соприкосновения с англичанами. Он помнит, как они трусливо, под прикрытием тумана обстреливали рыбачьи поселки на восточном побережье Англии, дрожа от возбуждения и страха, в надежде, что их не поймают. И когда их все-таки поймали у Ютланда и навязали бой, то уж Редеру было лучше других известно, что это была никакая не «великая победа», а скорее «чудесное спасение». А уж потом – до самого Скапа-Флоу – они боялись даже нос высунуть в море, читая по кают-компаниям патриотические брошюры о том, как победили англичан, в то время как Германия уже агонизировала от морской блокады. Нет! Одно дело ненавидеть Англию и открыто призывать Бога ее покарать, совсем другое – снова чувствовать на себе беспощадный взгляд пятнадцатидюймовых английских орудий.

Нервничали и генералы, также хорошо помнившие прошлую войну. Они делились на две категории: те, что испытали триумф на восточном фронте, развалив своего противника и навязав ему Брестский мир, смотрели на будущий конфликт более оптимистично чем те, кто пережил позор капитуляции в Компьенском лесу, подписав ее под злорадной ухмылкой маршала Фоша. Но и те, и другие не хотят больше воевать на два фронта.

Гитлер задумывается. С трудом подавляя очередную истерическую вспышку, он отдает приказ остановить войска. Выгнав из кабинета военных, Гитлер позвонил Герингу и сообщил, что отменил приказ о вторжении в Польшу.

«Это временная мера или окончательное решение?» – спросил изумленный рейхсмаршал.

Гитлер редко скрывал правду от своих «партайгеноссе» и потому честно сказал уставшим голосом: «Я должен посмотреть, не можем ли мы устранить британское вмешательство...».

И вот Гитлер, который совсем недавно заявил, что больше всего боится, чтобы «какая-нибудь грязная свинья не влезла в последний момент в качестве посредника», сам начинает лихорадочно этого посредника искать. Им оказывается некто Далерус – шведский подданный, банкир и бизнесмен, международный авантюрист, работавший на пять разведок, включая советскую и, конечно, английскую.

Далерус находится в теплых дружеских отношениях с Герингом, с английским министром иностранных Галифаксом, с польским министром иностранных дел Веком и, разумеется, с мадам Коллонтай, покорившей Стокгольм своими элегантными туалетами и лекциями об истинной свободе духа и совести в Советском Союзе.

Далерус получает от немцев инструкции передать англичанам, что Гитлер готов договориться с поляками мирным путем. Ему нужен только Данцигский коридор, и даже не весь коридор, а только территория вдоль железнодорожного пути, с несколькими станциями...

В Москве Сталин с хрустом ломает папиросу, но вместо того, чтобы набить табаком трубку, раздраженно бросает ее в пепельницу. Глаза диктатора становятся совершенно желтыми. Именно в такие моменты холодеют пальцы у верного и много повидавшего Поскребышева. Случилось то, чего Сталин опасался больше всего: в последний момент ефрейтор струсил! Фашистская мразь! Подонок! Трусливая сволочь!

В роскошном особняке советского военно-морского атташе капитана 1-го ранга Воронцова, расположенном в берлинском районе Грюневальд, вечером 27 августа 1939 года сидело несколько человек. Один из них был фрегатен-капитан (капитан 2-го ранга) Норберт фон Баумбах – военно-морской атташе Германии в СССР, прибывший в Берлин по делам службы, дабы получить от своего командования разъяснения «в свете новых отношений с СССР». Во втором можно было узнать военно-морского адъютанта самого фюрера капитана-цур-зее (капитана 1-го ранга) Карла Путткамера.

Говорил Воронцов, немцы слушали. Изящным костяным ножом Воронцов водил по карте Северной Атлантики. Торговым судам Германии, находящимся в иностранных портах, и в океане, нечего бояться предстоящего конфликта с Англией. Им следует резко изменить курс на север и идти в Мурманск, где они смогут укрыться на некоторое время от англичан, а затем, воспользовавшись плохой погодой и надвигающейся полярной ночью, прорваться вдоль норвежского побережья в Германию.

Советское правительство дало разрешение укрыть немецкие суда в северных портах СССР. Англичане этого совершенно не ожидают и наверняка проморгают всю операцию. Они будут ловить немецкие суда совсем в другом месте: на подходах к Ла-Маншу и в Северном море. В Мурманске немецких моряков будет ожидать теплый и дружественный прием. Туда заблаговременно могут выехать сотрудники немецкого посольства в Москве...

Между тем выбранный в качестве посредника Далерус, получив соответствующие инструкции из Москвы, сознательно срывает свою миссию, где-то чего-нибудь не договаривая или наоборот, говоря лишнее.

«Неужели вы не понимаете, – доверительно сообщает Далерус своему другуГерингу, – что война англичанами уже предрешена. Но в настоящее время, имея СССР в качестве дружественного нейтрала, можно не так уж беспокоиться. Англичанам нужно дать хороший, короткий урок, и они без сомнения пойдут на мир». Геринг кивает. Рассуждения Далеруса вполне совпадают с его взглядами.

Доклад адмирала Редера о неожиданном предложении СССР укрыть немецкие суда в Мурманске не удивил Гитлера. Информация, которая начала стекаться к фюреру в последние часы, ясно говорила, что СССР не просто «нейтрал», пусть даже дружественный, а почти союзник. Взаимная ненависть к Англии – сильнее незначительных идеологических расхождений, главным образом в формулировках. Он знает больше, чем адмирал, но пока не говорит об этом Редеру.

Рассматривается вопрос о возможности базирования немецких подводных лодок на советских базах Кольского полуострова, откуда они с большой эффективностью могут вести боевые действия против англичан Советские экономические поставки, как ему доложили сегодня, не будут осуществляться в рамках только что заключенного торгового соглашения. Они будут удвоены. Более того, если Германия из-за английской блокады не сможет осуществлять морскую торговлю с нейтральными странами, то к услугам Германии – советская Транссибирская магистраль.