«Белое дело». Генерал Корнилов - Генрих Зиновьевич Иоффе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В сущности, такая точка зрения проистекала из страха перед тем, что революция освободит все то отрицательное, что скопилось в обществе за десятилетия его подавления и угнетения, из неверия в созидательные силы народа. Призрак «пугачевщины» терзал российскую интеллигенцию, значительную часть которой представляли меньшевики и эсеры. Но они не понимали или не хотели понимать того, что в исторически переломные периоды, в революционные эпохи реальная опасность для революции и демократии таится не в их развитии и углублении, реализующих коренные интересы народа, а как раз в противном: в торможении и остановке революции, дающих возможность консолидации силам контрреволюции и реставрации. Такова была точка зрения большевиков, и конфликт этих двух точек зрения, по существу, составит ось политической борьбы между ними и «соглашателями» (меньшевиками и эсерами) на протяжении почти всего 1917 г., вплоть до победы Октября.
А в начале марта меньшевистско-эсеровский Исполком Петроградского Совета одобрил формирование буржуазного Временного правительства, правда оговорив, что будет поддерживать его постольку, поскольку оно не пойдет вразрез с интересами революционной демократии. Конечно, это была сдача позиций буржуазным партиям, по констатировать только это было бы неполной оценкой. Несмотря на свое соглашательство, Исполком Петроградского Совета, а вернее, Петроградский Совет оказывал давление на Временное правительство, вынуждая его проводить более значительные реформы демократического характера, чем ему (правительству) этого бы хотелось.
Возглавил Временное правительство широко известный в либеральных кругах глава земского союза близкий к кадетам князь Г. Е. Львов. Впоследствии некоторые из деятелей Временного правительства считали это большой ошибкой. Львов, с их точки зрения, оказался слишком «мягкотелым», «толстовцем», даже «шляпой», человеком, совершенно неспособным к твердому руководству. Министром иностранных дел стал лидер кадетской партии историк П. Н. Милюков, военным министром — склонный к политическим авантюрам октябрист А. И. Гучков — люди, широко известные в политических кругах. Все другие министры также были октябристы, кадеты или близкие к ним.
Единственным членом правительства — социалистом (трудовиком, а затем эсером) являлся А. Керенский, сумевший добиться санкции Петроградского Совета на занятие поста министра юстиции. В либеральных и правосоциалистических кругах он был популярен как адвокат, успешно проводивший защиту на политических процессах. Весьма энергичный человек, хороший оратор, с некоторыми актерскими наклонностями, как член IV Государственной думы Керенский в дни Февральской революции «эффектно» осуществил арест некоторых царских министров, чем сразу выдвинулся в глазах нахлынувших в Думу масс. Впрочем, была, вероятно, и другая, более глубокая причина «роста» Керенского. В либеральной думской среде его знали как человека, имевшего прочные связи в левых, социалистических кругах, как поборника объединения либеральной оппозиции и рабочего движения. Это ставило полуэсера-полукадета Керенского как бы в центр антицаристского политического фронта, превращало его в то «звено», которое, по мнению буржуазных политиков, могло бы удержать рвущийся революционный поток в рамках совершившейся буржуазной революции.
Спустя много лет такую «надпартийную» позицию Керенского (как, впрочем, и некоторых других членов правительства) некоторые стали объяснять его принадлежностью к организации русского «политического масонства», а самое Временное правительство — чуть ли не детищем этой организации. Несмотря на то что тема «масоны и Февральская революция» в последние годы довольно широко обсуждается, она все же не выходит из сферы предположений и преувеличений. Недоуменных вопросов здесь возникает намного больше, чем дается ясных ответов. Не исключено, что личные связи, возникшие в рамках деятельности «политического масонства», сыграли какую-то роль при формировании Временного правительства. Но главный, классово-политический источник в данном случае был, конечно, иным. Партийный состав Временного правительства полностью отражал буржуазный этап начавшейся революции, что и нашло свое выражение в блоке вошедших в него октябристов и кадетов. Что касается Керенского, то его появление и быстрое возвышение в составе Временного правительства и вообще на политической арене, конечно, не было случайным. Оно отражало и выражало определенный, начальный этап революции со свойственными ему победной эйфорией, политическими иллюзиями. Как говорил Гельвеций, каждый период имеет своих великих людей, а если их пет — он их выдумывает.
В целом можно сказать, что Временное правительство вобрало в себя цвет российского либерализма — политического авангарда буржуазии. В большинстве своем это были высокообразованные, интеллигентные люди, много лет занимавшиеся политической деятельностью и заранее примеривавшиеся к министерским креслам. Среди них были лично честные люди, искренне считавшие, что только «цензовики», т. е. буржуазные элементы, способны обеспечить буржуазно-демократическое развитие России, образцом которого должен служить Запад.
Буквально с первых же шагов Временное правительство оказалось в состоянии кризиса. Он был вызван мощными антимонархическими, антицаристскими настроениями масс и в известной мере неожиданной формой отречения Николая II. Для «левой», республиканской, т. е. более радикальной, части нового правительства (где главную роль все больше играл Керенский) было очевидно, что у Михаила нет шансов на воцарение, поскольку оно привело бы лишь к дальнейшему росту революционной волны. Другая, «правая», монархическая часть правительства (Милюков, Гучков и др.), напротив, видела в согласии Михаила принять престол ту последнюю соломинку, которая еще могла спасти положение, остановив дальнейшее развитие революции. В случае невступления Михаила на престол Гучков и Милюков грозили отставкой. В конце концов решили поставить вопрос «на благоусмотрение» самого Михаила.
Ранним утром 3 марта несколько членов думского Временного комитета и Временного правительства отправились на Миллионную, 12, где под охраной скрывался Михаил. После короткого раздумья он отклонил мнение тех, кто стоял за принятие им престола, и объявил, что отказывается от него до окончательного решения вопроса о государственном строе России Учредительным собранием, созвать которое надлежало Временному правительству. Чем можно объяснить такое решение Михаила? Было очевидно, что попытка сохранить монархический строй потребует вооруженных действий против революционных масс, потребует кровопролития. Но реальных сил для такого рода действий у сторонников монархии не было. Да и сам Михаил, по выражению присутствовавшего на Миллионной, 12, видного юриста кадета В. Набокова, меньше всего был человеком, «глядящим в Наполеоны». А то решение, на которое пошел Михаил, в сущности, было компромиссным, в тот момент удовлетворявшим всех, кто присутствовал на Миллионной.
Но Алексеев в Ставке и другие генералы во фронтовых штабах были потрясены. Узнав об отказе Михаила от престола, Алексеев посчитал себя обманутым. Он намеревался немедленно созвать совещание высших генералов для выработки общей линии поведения по отношению к «виляющему правительству». Было, однако, уже поздно… На протяжении десятков лет монархически настроенные историки и мемуаристы «не прощали» Алексееву и другим «высшим генералам» «измену царю». Так, В. Кобылин в книге «Император Николай II и генерал-адъютант Алексеев» (Нью-Йорк, 1970) писал: «Они… погубили Россию… Они взяли на себя ответственность, за которую ответят перед господом богом…»
