На краю радуги - Джоан Мэтьюз

Лютеранская церковь оказалась большой и величественной, с колокольней и настоящими витражами, хотя Тори ожидала увидеть перестроенную конюшню или магазин, где дюжина энтузиастов, сбившись в кучку, собралась, чтобы пропеть пару гимнов.

Припарковав свою машину на самом краю забитой до отказа стоянки, Тори вместе с толпой направилась к двойным дверям. Ей показалось, что не меньше сотни людей — треть городского населения — входит в церковь.

Казалось, будто все рады видеть друг друга, мужчины и женщины улыбались и обменивались рукопожатиями, а дети в это время терпеливо и чинно стояли рядом с родителями. Тори скромно проскользнула в последний ряд, стараясь стать невидимым наблюдателем.

Жена священника заметила ее и уже была готова широко и радостно улыбнуться, но Тори отвела взгляд и наклонила голову. Для любого жителя Нью-Йорка это было бы знаком, что подходить не надо, но здесь люди не знали правил замкнутости и отчужденности.

Женщина что-то сказала окружающей ее толпе и отошла от алтаря, направляясь прямо к Тори. Поборов робость, Тори подняла глаза и увидела широчайшую приветливую улыбку, адресованную только ей одной.

— Здравствуйте! Я Сьюзен Портер, жена священника.

— Здравствуйте, — ответила Тори. — Я Тори Скотт.

— Так вы, должно быть, родственница Люсинды!

— Да.

— Мэтт говорил мне, что вы приехали в Старк. Но он не сказал, что вы зайдете в нашу церковь. Я так рада!

— Ну, вообще-то я подумала, что ваша церковь сможет помочь мне. Вы знаете о кошках Люсинды?

— Конечно, знаю. У меня на них аллергия. Мне было очень тяжело приходить к ней надолго. Уже через час я чихала так, что, казалось, голова лопнет.

Тори рассмеялась:

— И вы тоже? Я и часа не могу пробыть в этом доме.

— О Боже! Вы же не можете там спать.

— Я остановилась в мотеле. Но мне нужно срочно сделать что-то с кошками. Согласно воле Люсинды, я должна «усыпить их гуманным способом», если никто не захочет их взять. Но я, конечно, не смогу этого сделать. Кошек почти дюжина, и все они такие очаровательные и дружелюбные. Я подумала, может быть, кто-то из прихожан вашей церкви сможет взять их к себе?

— А почему бы и нет? Я уверена, что кто-нибудь обязательно возьмет, — заверила Сьюзен. — Хотите, я сделаю объявление?

— Я была бы так вам признательна!

— Договорились. — Сьюзен ласково похлопала Тори по руке, давая понять, что ей пора идти. — У нас есть специально отведенное время для объявлений. Тогда я это и сделаю.

Органист взял первый аккорд. Сьюзен дружески кивнула Тори и направилась к первому ряду.

Молодой человек поднялся по ступеням к алтарю и сделал знак присутствующим:

— Сегодня у нас гимн номер 125. Предлагаю всем присоединиться ко мне.

Тори достала свой сборник церковных гимнов и открыла нужное место. Когда она разглаживала страницу, сильная мужская рука легла на уголок книги. Приоткрыв рот от удивления, Тори подняла взгляд и увидела Мэтта — он сидел совсем рядом с ней. Когда началось пение, в сильном баритоне Мэтта потонул и голос Тори, и голоса половины собравшихся.

Тори попыталась приглушить свое собственное робкое сопрано, чтобы не ставить себя в неловкое положение, но энергия Мэтта как будто побуждала ее душу к пению. Остальные, видимо, чувствовали то же самое, потому что каждый пел все лучше и сильнее. Третий стих Тори уже пела от всего сердца, изливая все свои эмоции в священной музыке, и собственный голос казался ей прекрасным.

Когда гимн закончился, она почувствовала легкую грусть. Как будто в знак того, что он понимает ее чувства, Мэтт легонько сжал руку Тори, потом закрыл книгу и передал ей.

Служба была очень простой. Проповедь не содержала формальностей и была полна личных замечаний. В заключение священник поблагодарил собравшихся за помощь и поддержку, оказанные на прошедшей неделе его четверым детям.

Потом он попросил Сьюзен присоединиться к нему на кафедре. «Четверо детей», — удивилась Тори. Сьюзен выглядела стройной, как фотомодель. Священник инстинктивно обнял жену за плечи, и было совершенно очевидно, что они влюблены друг в друга, что они делят все горести и радости, которые дает им жизнь, и что они любят своих детей.

Мэтт все еще был так близко, что это лишало Тори присутствия духа. Она задумалась, как бы это было — соединиться с мужчиной в любви? Тори уже получила свою долю влюбленностей и страстных увлечений. Но любовь? Любовь, которая говорит: «Ты и я — одно целое». Любовь, которая говорит: «Я хочу от тебя ребенка». Это было ей не знакомо.

Сьюзен обратилась к собравшимся. Тори поблагодарила Бога за то, что Сьюзен выросла не в Нью-Йорке. Холодность большого города просто убила бы ее.

— А теперь мое последнее сообщение, — произнесла Сьюзен. — Внучатая племянница Люсинды, Виктория, приехала в Старк, чтобы заняться наследством. Виктории придется усыпить кошек Люсинды, если она не сможет подыскать для них новых хозяев. Не согласится ли кто-то из вас взять к себе кошку или двух? Виктория сидит в последнем ряду, рядом с Мэттом.

Море людских голов повернулось, чтобы отыскать Тори. Она хотела бы провалиться под доски пола, особенно после того, как Мэтт воспользовался ситуацией и обнял ее за плечи.

Люди улыбались ей и кивали, как бы обещая помочь.

Сьюзен заговорила снова, и все головы повернулись к ней. Восхищение Тори женой священника возросло еще больше. С каким достоинством она держалась!

После объявлений начался гимн, сопровождающий сбор пожертвований, и Мэтт встал, прошел по проходу к алтарю и начал свое соло. Это была песнь, призывающая к деяниям от всего сердца, очень чувственная по религиозным стандартам. На этот раз к его голосу не присоединялись голоса других прихожан, и он звучал со всей яркостью оперного баритона.

Закончив пение, Мэтт подошел к пианино и взял стоявшую около него двенадцатиструнную гитару. Он перебросил ремень через плечо и стал быстро настраивать инструмент.

Тори была просто очарована. Мэтт обладал неотразимой сценической привлекательностью, и вся аудитория уже была у его ног.

Он взял несколько аккордов и кивнул кому-то в глубине зала, как бы приглашая подойти. Тори почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза, когда две дюжины ангелоподобных детей подошли к алтарю. Под руководством и под аккомпанемент Мэтта они запели «Волшебное пенни». Их голоса были столь же прекрасны, как и их лица.

Когда дети закончили первый куплет, Мэтт кивком предложил прихожанам присоединиться. Пение заполнило все пространство, и Тори почувствовала, что по ее щеке стекает слеза.