Восхождение денег - Ниал Фергюсон

На одной из фресок, что украшают стены флорентийского собора Дуомо, художник Доменико ди Микелино запечатлел великого горожанина, поэта Данте Алигьери, с изданием его “Божественной комедии” в руках. Опираясь на богатое воображение, в XVII песни Данте живописует ту часть седьмого круга ада, что предназначена исключительно для ростовщиков:

Из глаз у них стремился скорбный ток;Они все время то огонь летучийРуками отстраняли, то песок.

Так чешутся собаки в полдень жгучий,Обороняясь лапой или ртомОт блох, слепней и мух, насевших кучей.

Я всматривался в лица их кругом,В которые огонь вонзает жала;Но вид их мне казался незнаком.

У каждого на грудь мошна свисала,Имевшая особый знак и цвет,И очи им как будто услаждала.

Так, на одном я увидал кисет,Где в желтом поле был рисунок синий,Подобный льву, вздыбившему хребет.

А на другом из мучимых пустынейМешочек был, подобно крови, алИ с белою, как молоко, гусыней [8].

По правде сказать, евреям тоже не рекомендовалось ссужать деньги под процент, но тут пригодилась ветхозаветная книга Второзакония: “…иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост” (23:20). Они могли на законных основаниях одалживать деньги христианам, но ни в коем случае не взимать проценты с соплеменников. Цена вопроса оказалась высока: евреи стали изгоями.

Печально известное изгнание евреев из Испании произошло в 1492 году. Как позднее и многие португальские converses – евреи, вынужденные перейти в христианство под давлением декрета 1497 года, – они попытались найти убежище в Османской империи. Именно оттуда, из Константинополя и других портов, налаживали они торговые отношения с Венецией. Роль в жизни итальянского порта они начинают играть с 1509 года, когда жившие в Местре евреи избрали именно Венецию в качестве укрытия от войны между городами Камбрайской лиги. Поначалу городские власти не горели желанием приютить беженцев, но затем смягчились: новоприбывшие ростовщики могли не только оказывать услуги финансового рода, но и платить – отныне они становились налогоплательщиками24. В 1516-м указом правительства часть города вокруг бывшего чугунолитейного цеха, мгновенно обретшая известность под именем ghetto nuovo[9] (ghetto по-итальянски – “отливка”), была объявлена местом проживания евреев. Они обязывались не покидать пределов гетто с наступлением ночи и во время христианских праздников. Желтая буква “О” на спине или желтый (позднее алый) тюрбан входили в гардероб всех, кто задерживался в городе дольше двух недель25. Право проживания в гетто давалось на основании пересматривавшихся раз в пять лет грамот26. В 1541 году похожие договоренности были достигнуты с румынскими евреями, получившими возможность поселиться в ghetto vecchio[10]. Спустя полвека в Венеции насчитывалось более двух с половиной тысяч евреев. Чтобы справиться с таким наплывом, в гетто возводили семиэтажные здания.

Весь XVI век положение венецианских евреев оставалось шатким. В 1537-м грянула война с Османской империей, и венецианский сенат отдал приказ об изъятии собственности “турков, евреев и других турецких подданных”. Другой вооруженный конфликт шел с 1570 по 1573 год и привел к поголовному аресту всех евреев с конфискацией имущества; впрочем, по заключении мира людей освободили и вернули отнятое27. Желая избежать подобной участи в будущем, евреи потребовали у правителей Венеции гарантий свободы в случае войны. На их счастье, права инородцев взялся защищать Даниэль Родрига – еврейский купец испанского происхождения и превосходный переговорщик в одном лице. В 1589 году его самоотверженные старания увенчались хартией, даровавшей всем евреям статус подданных Венеции и весьма ценную возможность участвовать в левантийской торговле и, кроме того, разрешавшей им открыто исповедовать свою религию. До полного избавления от ограничений было еще далеко. Евреи не могли становиться членами гильдий и розничными торговцами – по-видимому, так была предрешена их участь пионеров финансового дела, – а для лишения их с трудом добытых привилегий хватало заблаговременного (за 18 месяцев) оповещения. Но теперь евреи были горожанами и обращались в венецианские суды с куда большей надеждой на успех, чем незадачливый Шейлок. Так, в 1623 году Леон Вольтера в судебном порядке преследовал итальянца Антонио далла Донна – тот поручился за рыцаря, должника Вольтеры, который скрылся от своего кредитора. В 1636–1637 годах разразился скандал с судьями-взяточниками. Когда выяснилось, что в деле были замешаны несколько евреев, угроза изгнания вновь обрела реальные очертания28.

Вымышленная история Шейлока вполне могла протекать на улицах невыдуманной Венеции. А шекспировская пьеса могла бы послужить доходчивой иллюстрацией к трем принципам современного кредитования на ранней стадии его развития: во-первых, зародышевое состояние кредитного рынка позволяет ростовщикам драть грабительские ставки; во-вторых, суды чрезвычайно важны, поскольку при разрешении денежных дрязг обходятся без физического насилия; в-третьих, и совсем не в последнюю очередь, кредиторы – представители этнических меньшинств – легкая мишень для обозленных заемщиков из местного населения. Конец Шейлока печален. Суд признает за ним право требовать возврата обязательства – куска плоти, – закон же запрещает пролитие крови Антонио. Ну а поскольку Шейлок – чужак, закон также требует казнить с отчуждением собственности того, кто посягнул на жизнь христианина. Единственный выход – креститься. После этого все живут долго и счастливо, все – кроме Шейлока.

“Венецианский купец” – богатейший источник важных сведений, касающихся не только антисемитизма, но и экономики. Почему заемщики не всегда отказываются платить своим кредиторам, особенно когда те принадлежат к презираемым национальным меньшинствам? Почему Шейлоки мира сего не всегда остаются в минусе?

Среда обитания акул-ростовщиков, как и их бедных жертв, – весь мир. Например, ими просто-таки кишит Восточная Африка. Но для изучения примитивных рынков кредитования вовсе не обязательно отправляться в развивающиеся страны. Согласно опубликованному в 2007 году докладу Министерства торговли и промышленности Великобритании, к услугам нелегальных ростовщиков прибегают около 165 тысяч домохозяйств. В совокупности они одалживают вплоть до 40 миллионов фунтов стерлингов в год, а возврат этого займа с процентами обходится им чуть ли не втрое дороже. Хотите узнать, почему ростовщики-одиночки редко пользуются расположением населения вне зависимости от национальной принадлежности? Добро пожаловать на мою родину – в Глазго. Запущенные микрорайоны на востоке города уже давно как магнитом притягивают акул-ростовщиков. В Шеттлстоне, где жили мои бабушка с дедушкой, стальные ставни на окнах пустующих зданий – обычное дело, а стены автобусного парка испещрены граффити враждующих группировок. Когда-то жизнь здесь вращалась вокруг чугунолитейного завода Бойда, сегодня жалкое существование в районе влачат безработные, получающие подаяние от государственных щедрот. Шестьдесят четыре года – средняя продолжительность жизни местных мужчин, это примерно на уровне Пакистана и на тринадцать лет ниже показателя по Великобритании. Рожденному здесь мальчику не стоит рассчитывать, что он доживет до пенсии.

Какое раздолье для ростовщиков! Двадцать лет Джерард Лоу был хищником номер один в водах Хиллингтона – еще одного трущобного района Глазго. Офисом этого трезвенника, где он проводил почти все время, служил паб “Аргоси” на Пейсли-Роуд-Уэст. Для работы с клиентами Лоу использовал крайне незамысловатую систему. Будущие заемщики вручали ему документы на получение пособия или выдаваемые для этих же целей карточки для банкоматов – и получали в обмен ссуду, условия обслуживания которой без промедления заносились в учетную книгу. Когда подходило время выплаты пособий, Лоу возвращал должнику карточку и с нетерпением ожидал поступления процентов. Учетная книга была устроена до неприличия просто: следующие друг за другом без видимой закономерности и регулярно повторяющиеся два-три десятка имен и кличек сопровождались указанием на варьирующиеся суммы кредита: “Ал-бородач – 15”, “Упрямец – 100”, “Бернадетта – 150”, “Крошка Каффи – 1210” – и так далее. От стандартной ставки глаза на лоб лезут – она равнялась 25 %. Взяв десятку, через неделю бедолаги вроде бородатого Ала возвращали двенадцать с полтиной (основной капитал плюс процент). Очень часто клиенты Лоу не могли внести очередную порцию денег – не забывайте, что мы говорим о клочке суши, где многие сводят концы с концами, тратя меньше шести фунтов в день. Тогда они занимали еще. И еще. И еще. Скоро счет долгов шел на сотни и тысячи фунтов. Удивительно, пожалуй, лишь то, что люди не проваливались в долговую яму еще быстрее. Формула сложного процента неумолима: 25 % в неделю – это больше и миллионов процентов годовых.