Гражданская война. Миссия России - Дмитрий Абрамов

Но в тылу красных армий широкой волной разливались крестьянские и казачьи восстания. Атаман Григорьев поднял новое восстание, захватившее Елизаветград, Знаменку и Александрию. Красным предстояло неизбежным столкновение с Махно, поведение которого становилось вызывающим. По всей Украине действовали «атаманы», не признававшие никакой власти. Хотя эти восстания были ненадежной союзной силой для Деникина, но они расстраивали фронт красных армий, и главнокомандующий силами Юга решил ими воспользоваться.

Будучи, видимо, хорошо ориентирован в состоянии тылов Южного фронта через своих агентов, Деникин двинул свои армии в решительное наступление в следующих направлениях:

а) Освободившиеся части белых на Северном Кавказе после разгрома войск Каспийско-Кавказского фронта должны были выделить отряд для движения на Астрахань.

б) Кавказская армия (так были названы части, действовавшие на Царицынском направлении) получила задачу взятия Царицына.

в) Донской армии было приказано разбить Донскую группу красных войск и, наступая на линию Поворино – Лиски, очистить от красных войск север Донской области, причем, войдя в связь с восставшим Вешенским районом, армия должна была отрезать район Царицына от Поворина.

г) Наконец, Добровольческая армия имела наиболее ответственную задачу по разгрому 13-й и 8-й армий на путях к Харькову.

Таким образом, белые упредили красные армии Южфронта в начале активных действий. Разновременность действий красных армий, попеременное проявление ими активности позволили белым широко пользоваться подвижностью своих частей и перебрасывать их на любое направление по мере возникновения надобности в этом.

Первый удар был направлен против Махно и 13-й армии. К 23 мая задача эта была выполнена. Части Махно, а за ними и 13-я армия были отброшены на запад и на северо-запад.

Кони идут шибкой рысью, катя орудия по утоптанной и уже пыльной грунтовой окольной дороге на Бахмут. Жарко и ярко заливая все своими лучами, слепя глаза, на синем небосводе сияет высокое солнце конца мая. Южный порывистый, теплый ветер в спину и в левый бок. Вдоль дороги тут и там пирамидальные тополя шелестят под ветром серебристо-зеленой листвой. Где-то далеко на северо-востоке, как горы, высятся пирамидальные отвалы земли, вывернутые из глубин подземных угольных шахт на Божий свет. Грохочут передки и зарядные ящики. Космин вслед за Лукиным погоняет коня, слегка пришпоривая его и понукая поводьями. 2-я батарея дроздовского артдивизиона в деле. Рядом по обочинам наметом одна вслед другой, обгоняя батарею, колоннами летят сотни кубанской конницы. Кони храпят, ржут. Усатые и бородатые казаки в черкесках и бешметах, в лохматых папахах, кинжалы и шашки в серебре на поясах, лихо погоняют коней, свистят, вытягивают клинки, снимают винтовки из-за спины, передергивают затворы. Земля катится под копыта лошадей. Из-под кованых копыт пыль и ошметки земли. Пахнет дымом и гарью. Впереди горят постройки какого-то небольшого придорожного хуторка.

Разрывы снарядов слева от дороги разворачивают вспаханную землю и зреющие зеленя, осыпают казаков и батарею комьями и осколками. Кони шарахаются в сторону. Рядом стонет раненый.

– Со-отня! Вертай коней вправо! За мной, рысью марш-марш! – орет подъесаул в черной черкеске и белой лохматой папахе, указывая гурдой на юго-запад.

– Батарея! Слу-ушай! Сводить коней с дороги вправо! Идти вслед коннице! – командует Лукин.

– Лошадям орудия по пашне тащить, господин штабс-капитан! – предупреждает Космин.

– Знаю, подпоручик. Дорогу-то они, верно, хорошо пристреляли, сукины дети! Научились ведь стрелять из пушек! – кричит в ответ Лукин.

– Научили, наверно, – поправляет Космин, съезжая вслед за командиром батареи с дороги.

Зреющая пшеница хлещет коней по бабкам и коленям. Тысячи лошадиных копыт топчут ее.

– Вот она, война! Ведь свои же хлеба травим! – мелькают мысли в голове Кирилла, и далекие детские воспоминания и образы родных полей, полных зреющей пшеницы в их поместье на Тамбовщине, вдруг осеняют его.

Кирилл, тряхнув головой, отгоняет воспоминания. Зреющее пшеничное поле быстро плывет и качается перед глазами. Верстах в трех севернее показываются пригородные хаты с соломенными крышами. Слева, с высот, с версту от батареи ударили пулеметы противника. Бьют по казачьей колонне, но неточно.

«Б-ба-ахх!» – рвется граната над казачьими сотнями метрах в ста от артиллеристов. Раненая казачья лошадь ржет, встает на дыбы и валится на бок, подмяв верхового. Казаки рассыпаются по полю.

– Батарея! Погоняй! Марш, марш! – орет Лукин.

– Подпоручик, головное орудие вон на тот курган! Я – смотреть, что там копаются сзади! – кричит он Космину, указывая концом нагайки на высотку метрах в ста пятидесяти северо-восточнее.

Космин пришпоривает коня и скачет к головному орудию. Артиллеристы быстро разворачивают лошадей и направляют их туда, куда указывает офицер. Кирилл несется впереди. Недалеко в спеющих хлебах стоит еще разгоряченный конь под дорогим казачьим седлом. Он похрапывает, ржет, и, опуская голову, обнюхивает павшего.

– Криницын, слетай-ка, братец, туда, посмотри, живой ли! – кричит Космин заряжающему на всем скаку. – Если ранен, тащи его на батарею!

– Есть, вашбродь! Исделаем! – в ответ ему.

Ветер свистит в ушах. Конский топот. Погромыхивают передок и ящики. Свист кнута. Молотят пулеметы. Рвется граната. Вдали левее кубанцы разворачиваются в лаву и слышится:

– Урра-а-а!

Он влетает на курган. Пенсне болтается на шнурке. Бинокль к глазам. Разгоряченный конь переступает с ноги на ногу, мешает всмотреться. Кирилл похлопывает, поглаживает его по шее, по холке, успокаивает. Всматривается. С высоток бьют три пулемета, а на склоне разворачивается батарея красных.

– Расчет, быстрее установить орудие! Развернуть вот туда, на запад! Быстрее! – командует Космин.

Артиллеристы спрыгивают с коней, с передка, с лафета. Бегут, отцепляют, катят, разворачивают.

– Наводи на ту высоту! – указывает он концом кнута. – Заряжай! Наводи! Прицел 27! Нет – 28! – вновь командует Космин, вглядываясь в стекла бинокля. – Огонь!

Земля слегка дрожит под ногами. Клубится пороховой дым. Подкатывают другие орудия батареи. Лукин командует сам. Орудия бьют по высотам у города. Кирилл вглядывается в стекла бинокля. Разрывы снарядов вспахивают высоты. Два пулемета противника смолкают. Но открыла огонь его артиллерия. Снаряды рвутся по склону кургана. Вздымается вверх и сыплется земля на головы артиллеристов. Сердце стучит, молотит в груди… Артиллерийская дуэль! Космин разворачивается на север и видит, как казачья лава врывается на окраины города.

У подножия кургана встает 3-я батарея их дроздовского артдивизиона. Орудия развернуты и всеми стволами отрывают огонь по артиллерии противника. Бой идет уже около часа. Но Космину кажется, что прошло всего минут десять…

В бинокль видно, что цепи красных пытаются контратаковать в правый фланг кубанцев. В громе боя Космин зовет Лукина и показывает ему туда плетью. Командир батареи кивает головой, велит развернуть два орудия и бить по стрелковым цепям противника. Орудия развернуты и извергают огонь. Клубится пороховой дым. В воздухе завеса пыли и гари. Но в бинокль сквозь разрывы дыма и пыли видно, что красная пехота отходит. Космин снимает фуражку и вытирает высокий вспотевший лоб платком…

С потерей 1 июня красными Бахмута 13-я армия перестала представлять собой какую-либо серьезную опасность для белых в силу своего почти полного разложения, равно как и части Махно, который никогда не внушал доверия красному командованию. Белые, таким образом, получили возможность совершить крупные переброски к своему центру и на правый фланг, что и определило их дальнейшие цели на всем фронте. Несмотря на успехи, командование белых проявляло все же крайнюю осторожность в реализации планов своих операций. Обеспечив себя на левом фланге, белые, прежде чем перейти в решительное наступление на своем главном направлении (против 9-й армии), сделали все необходимое для обеспечения этой операции с правого фланга. Конница Мамонтова 21 мая заняла станицу Великокняжескую, чем вынудила 10-ю армию начать отход. Правый фланг этой армии отошел к станице Каргальской, что определило наличие разрыва протяжением около 100 верст между флангами 9-й и 10-й армий. Тогда, вводя в действие свежие силы, белое командование приступило к своей главной операции – соединению с Вешенским районом.

В ночь на 25 мая конные части генерала Секретова прорвались у Нижне-Сазонова и, отбивая все попытки перехода в контратаку со стороны 16-й дивизии красных, развили успех и последовательно заняли Дубовый, Нижний Ерохин и Гусев. Этот прорыв сопровождался крупными потерями, нарушением связи между войсковыми соединениями, разрушением управления частей Красной армии. Вдоль железной дороги Лихая – Царицын одновременно наступал 2-й Донской корпус, движению которого содействовала конница генерала Мамонтова. Части 9-й армии, неся тяжелые потери в численности и в материальной части, отходили медленно и с упорными боями. Слаженность действий отдельных частей Добрармии и донских казаков, нарушение управления у красных, враждебное состояние ближайших тылов определили катастрофу советской власти на юге. Уже 31 мая белые заняли Миллеровскую и Криворожий, безудержно стремясь к соединению с восставшими. Это удалось им 7 июня. Все это обусловило дальнейший общий отход всех красных армий Южного фронта.