Возьми с полки пирожок - Люся Лютикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не трудно?! – вскочил он и в экзальтации заходил по комнате. – Да я сорок лет не могу ничего издать! Ничего! Сорок лет! Я написал семь книг, и ни одна не издана!
Тут до меня дошло, на какой тонкий лёд я вступила. Влад насмешливо смотрел на меня, его взгляд красноречиво говорил: «А ведь я предупреждал».
– Илья Петрович, не волнуйтесь вы так, – сказала я. – Давайте я посмотрю рукопись. Знаете, я ведь хороший редактор. Возможно, тексту требуется небольшая редакторская правка. Иногда нужно просто навести лоск, чтобы читатели оценили.
Илья Петрович перестал нарезать круги по комнате.
– Вы серьёзно? Навести лоск? Надя, где моя последняя рукопись?
Надежда Герасимовна поднялась с кресла и, неодобрительно глядя на меня, сказала:
– Сейчас принесу.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась с пухлой картонной папкой на завязках. Внутри обнаружились пожелтевшие листы бумаги, исписанные от руки.
– В издательствах не любят рукописные тексты, надо набрать на компьютере и распечатать, – заметила я.
– Достоевский ничего на компьютере не набирал, и прекрасно издавали! – взвился Илья Петрович.
Я вздохнула. Очень плохой признак. Даже два очень плохих признака. Первый – когда начинающий автор сравнивает себя с Достоевским, и второй – когда начинающий автор воспринимает дельный совет в штыки.
Беглое чтение текста только укрепило мои подозрения: увы, случай тяжёлый, Илья Петрович – графоман чистой воды, и никаким лоском тут не отделаешься.
– «Он думал о том, что жизнь помотала его туда-сюда, покуролесила, выпила из него всю молодость и оставила умирать в этом озлобленном крае», – с выражением прочитала я первый попавшийся абзац.
Я надеялась, что, услышав свое произведение со стороны, Илья Петрович осознает, насколько оно слабое. Однако результат оказался противоположным: пенсионер заулыбался и чуть не пустил слезу от умиления.
– Это роман о русском эмигранте первой волны, – пояснил он. – Биографическая повесть.
Я, правда, хороший редактор, но тут была бессильна. Впрочем, есть выход…
– Знаете, Илья Петрович, не нужны вам никакие издательства! – бодро заявила я. – Ну их к черту! Они ведь забирают себе львиную долю дохода, авторам отдают жалкие крохи. Вы сами издадите свои книги!
– У нас нет денег, – поспешно заявила Надежда Герасимовна.
– Ноль вложений! Вообще ноль расходов!
– Как это? – не понял Илья Петрович. – А бумага, типография, художник?
– Без бумаги, типографии и художника. Вы издадите свои произведения в электронном виде!
Бурных оваций почему-то не последовало.
– Бумажные книги отживают свой век, – втолковывала я. – Людям удобнее скачивать электронную книгу и читать ее с планшета. Ваши книги будут скачивать в любом уголке мира, даже там, где нет книжных магазинов, понимаете? Те же самые потомки русских эмигрантов первой волны где-нибудь в Америке, штате Вайоминг, купят на сайте электронную книгу и прочитают. Разве это не здорово? Илья Петрович, я вам покажу, на каких сайтах можно разместить свои книги.
– Я хочу настоящую, бумажную книгу! – в отчаянии вскричал Илья Петрович. – Это мечта всей моей жизни!
Как ни странно, я его отлично понимала. Для меня тоже электронная книга – не совсем настоящая. Не люблю читать с экрана, хочу держать в руках увесистый томик, переворачивать страницы, ощущать запах типографской краски.
– Тогда надо менять содержание. Книге не хватает саспенса. Саспенс бы добавить.
– Чего? – подозрительно нахмурилась будущая свекровь.
– Это из английского языка, означает «тревожное ожидание, напряжение». Вот, например, когда вы смотрите фильм, за кадром играет тревожная музыка, и вы понимаете, что сейчас что-то случится, и не отрываетесь от экрана. Это и есть саспенс.
– А как его добавить? – заинтересовался автор.
– Сейчас, дайте сообразить… – Я вскочила с дивана и в возбуждении заходила по комнате. – Что если попробовать так… «Вчера наш звездолёт приземлился на этой планете. При посадке погибли все члены экипажа, кроме меня и капитана. А сейчас какая-то неизвестная межгалактическая тварь доедала капитана Ричардсона. Из своего укрытия я слышал, как хрустел его череп в ее жуткой пасти. Я был без оружия и ничем не мог ему помочь. Себе я тоже, скорее всего, уже не помогу. Я мог только думать о том, что жизнь помотала меня туда-сюда, покуролесила, выпила из меня всю молодость и оставила умирать в этом озлобленном крае». – Я обвела присутствующих торжествующим взглядом: – Каков саспенс, а? Чувствуете разницу? Слова главного героя теперь наполнились необычайной остротой и драматизмом! Влад, ты это почувствовал?
– Да, я определенно почувствовал драматизм, – сказал Влад, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
– А вы, Илья Петрович, почувствовали?
– Ну знаете! – только и смог вымолвить Илья Петрович, в изнеможении плюхаясь в кресло. – И таких людей издают! У меня нет слов!
Кажется, он решил, что я над ним издеваюсь. А я ведь искренне хотела помочь!
Пришло время сваливать. Всё, что могла, я сделала. Героя запомнят надолго.
– Только что вспомнила, мне срочно надо ехать, – сказала я, хватая сумку.
– Что-то случилось? – спросила Надежда Герасимовна.
– У меня роды.
Все уставились на мой живот.
– У тебя? – уточнила свекровь.
– У меня… подруга рожает. Я присутствовала при зачатии, так что сами понимаете…
– Присутствовала при зачатии? – вытаращила глаза Надежда Герасимовна.
– Ну, не физически, а ментально.
Тоже прозвучало как-то подозрительно. Поняв, что завралась окончательно, я поспешно покинула честную компанию. Влад вышел следом за мной.
Спускаясь по лестнице, я размышляла о впечатлении, которое произвела на будущих родственничков. Надежде Герасимовне я не понравилась, потому что не могла осуществить ее мечту, а Илье Петровичу – потому что осуществила его мечту.
Уже в машине я сказала:
– Знаешь, Влад, а ведь я была права насчёт того, что я идеальная невестка. Только со знаком ошиблась, я идеальная со знаком «минус». Ты как математик меня поймёшь. Я просто идеально, на сто процентов им не подхожу!
– Зато ты идеально подходишь мне, – сказал Влад и поцеловал меня. – Может, перекусим где-нибудь?
– Давай. Я дико голодная, как та межгалактическая тварь, которая сожрала беднягу капитана Ричардсона.
Глава седьмая
Поздно вечером раздался звонок мобильника. Звонили с незнакомого номера, взволнованный женский голос сказал:
– Люся, здравствуйте, это Рина Калюжная.
Калюжная, Калюжная… Я рылась в памяти, но не находила там этой фамилии.
– Кто?
– Сентябрина, сестра Юли Лукониной.
– Почему у вас разные фамилии? – удивилась я. – Вы же обе не замужем.
– У нас разные отцы, – ответила Рина. – Мы единоутробные сестры.
– Точно. Что-то случилось? С Юлей?
– Юлю арестовали. Обвиняют в убийстве Андрея. Андрей – это наш двоюродный брат, сын родной сестры нашей мамы, – на всякий случай пояснила она.
К сожалению, я знала, кто такой Андрей. Такое не забудешь. Когда мы с Юлькой обнаружили его тело? Позавчера? Да,
