Путь великих прощаний - Свами Шачинандана

Вот в зеркале реки дрожит отражение далекого садху, воспевающего славу матери-Ганги высоко в гималайских горах. А вот жители деревень на берегах Ганги — все их легенды, саги и тайны можно прочесть в волнах священной реки. Вот пожилой паломник, которому не удалось завершить свое паломничество: при переходе Ганги он утонул в ее волнах, только и успев воскликнуть: «Ганга-майи, ки джая!» Чуть дальше — автобус с паломниками, сорвавшийся в Гангу с узкого моста, а рядом с ним — какой-то монах, с песнями собирающий цветы на ее берегу. Я вижу обезьян и косуль, леопардов и тигров, утоляющих жажду ее водами. Здесь можно увидеть даже полубогов, йогов и риши[22], пришедших к ее берегам из других миров. Правда, помимо них здесь можно увидеть и канализационные трубы, из которых стекают воды из ванных комнат горных жителей. Ее поток несет к тому же нечто большее, чем все эти отражения: он несет приход и уход счастья и горя, приход и уход душ в их различных воплощениях, приход и уход мироздания — всё это удивительным образом соединяется в ее могучем священном потоке.

Я приступаю к чтению своих кругов[23]. Сначала все мои мысли — с Гангадеви, однако затем я пытаюсь сосредоточиться на потоке святых имен. Святые имена должны быть не только на языке, но и в уме, даже более того — все наше сознание должно быть погружено в святые имена. И пока я сижу вот так на берегу Ганги и повторяю имена Бога, она вдруг начинает течь внутри меня. На этот раз ее поток состоит из нектара святых имен, и чем больше я повторяю, тем глубже погружаюсь в этот нектарный поток.

Позавтракав, мы едем в Канкал, что находится примерно в четырех километрах к югу от Хардвара. В Канкале мы хотим помедитировать на одно важное качество — свободу от гордыни. Это качество очень важно для паломника: ведь только тогда, когда ты свободен от гордости, становится возможным развить другие возвышенные качества, такие как уважение ко всем живым существам, которых ты встречаешь на пути, и умение обуздать себя, — качества, помогающие в конце концов достичь внутреннего удовлетворения.

Канкал был столицей Дакши, одного из прародителей вселенной. Однажды Дакша пригласил важнейших персон со всей вселенной принять участие в большом религиозном жертвоприношении. В его столице собралось множество почтенных мудрецов, философов и йогов, и, когда он перед началом жертвоприношения появился перед ними, все эти возвышенные души в приветствии поднялись со своих мест. Лишь Шива, в ту минуту погруженный в медитацию, не встал и не поприветствовал Дакшу. Поскольку Дакша был очень гордым, он почувствовал себя оскорбленным таким поведением Шивы. В конце концов, Шива был его зятем (дочь Дакши, Сати, была замужем за Шивой) и потому должен был оказать ему почтение. Не в силах сдержать свой гнев, Дакша проклял Шиву со словами:

— Жертвенные дары по праву получают все полубоги, но отныне Шива, самый низкий из полубогов, не будет больше получать свою долю!

Сказав это, Дакша в гневе удалился в свои покои. Сторонники Шивы, возмущенные происшедшим, в свою очередь стали проклинать прислужников Дакши, которые отвечали им тем же. Поднявшийся шум вывел Шиву из его медитации, и он поспешил уйти оттуда.

На следующем жертвоприношении Шива не появился. В то же время его супруга, Сати, не смогла справиться с искушением пойти туда, поскольку для нее это был не просто грандиозный праздник, но и редкая возможность увидеться со своими родственниками. Придя туда, она, однако, заметила, что для Шивы не было приготовлено ни одного жертвенного дара. Дакша, ее отец, даже не поздоровался с ней, поскольку видел в ней прежде всего жену своего врага, Шивы.

Сначала Сати очень расстроилась, но затем ею овладела ярость. Она встала перед Дакшей, высказала ему все, что о нем думала, и под конец произнесла:

— Поскольку ты оскорбил Шиву, я не хочу больше носить на себе это постыдное тело, что ты мне дал!

Она села на землю, погрузилась в медитацию на огонь и зажгла внутри себя испепеляющее пламя, которое вмиг спалило ее тело.

Весть о скандальной смерти Сати быстро разнеслась по всей вселенной. Когда Шива услышал об этом, он выдернул у себя волос и создал из него страшного черного демона. Демон этот был высотой до самого неба и в тысячах своих рук держал разные виды оружия. По приказу Шивы он в сопровождении своих товарищей явился на огненное жертвоприношение, проводимое Дакшей, и устроил там смертельное побоище. В конце концов он схватил Дакшу, приволок его к эшафоту и отрубил ему голову.

Пока мы слушаем эту историю, я чувствую, как у меня усиливается желание отказаться от гордыни. Гордыня — это, несомненно, причина всех недоразумений в этом мире.

Мы посещаем красивый храмовый комплекс с беломраморными стенами, большими колоколами и украшенным цветами шива-лингамом[24]. Рядом с храмом растет огромный баньян, на котором висят тысячи летучих мышей.

Атмаканда, индийский проводник нашей группы, приехавший с нами из Германии, кое-что придумал, чтобы поубавить нашу гордость. Он сует нам каждому в руки по кульку с фруктами чико и велит раздать их нищим, сидящим здесь на улице. Я иду и раздаю чико всем этим прокаженным, старым аскетам, попрошайкам и детям. Наверняка в одной из прошлых жизней я тоже был нищим, аскетом или прокаженным, ждущим милостыню. Некоторых, однако, мне приходится чуть ли не силой упрашивать принять фрукты; для них было бы лучше получить деньги.

Все это время до нас доносятся звуки ведических мантр. Мы с доктором Аурелиусом решаем выяснить источник этих звуков. Они слышатся из зала, пристроенного к храму. Мы входим и видим примерно тридцать юношей, поющих на санскрите «Рудра-гиту»[25] под управлением какого-то пандита[26]. Их ритмичное пение просто опьяняет; сложные звуковые узоры сплетаются в нечто видимое, даже осязаемое. От соприкосновения с Шивой нас охватывает благоговейный трепет; Шиве очень идет его имя. Не отрывая взгляда от своих подопечных, пандит знаком просит нас подойти. Мы садимся возле него и еще некоторое время слушаем.

Покинув зал, мы замечаем собаку, у которой задние лапы изъедены ранами, и в этих ранах уже поселились черви. Нет сомнения, что она скоро умрет. Мне становится не по себе от ее вида. Я невольно вспоминаю свою юность, год моего активного участия в студенческом движении протеста. У нас тогда была одна песня, мы часто ее пели: «Свободу, свободу! Мы будем свободны, как паршивые собаки, которых уже никто не хочет дрессировать».

Вот бы нам тогда увидеть эту собаку — наверное, мы пели бы по-другому. Как сказал один поэт, «Индия заставляет каждого взглянуть на себя со стороны».

Мы даем собаке немного воды, надеясь, что санскритские гимны возвысят ее душу и перенесут ее к Шиве.

«Махараджа, видите вон тот остров?» Где я? Надо же — уснул в джипе, который мчит нас под палящим солнцем по индийским долинам.

«Что за остров? Зачем нам остров?» — не совсем проснувшись, спрашиваю я. Атмананда показывает рукой в сторону реки и говорит: «Там на берегу Ганги в следующем году пройдет фестиваль Кумбха-мела».

Каждые двенадцать лет здесь собирается множество садху, святых людей. Это время, согласно астрологическим расчетам, очень благоприятно для омовения в Ганге. Особенно полезно это с духовной точки зрения. По этой причине сюда приходят йоги со всех Гималаев. Искупавшись в Ганге, они начинают исцелять простых людей. Толпы больных в сопровождении родственников стекаются в это место. Омывшись в Ганге, садху становятся такими счастливыми, что готовы разделить свои духовные достижения, собранные за годы медитации в Гималаях, с каждым. Поэтому то и дело случаются массовые исцеления. Пятьдесят лет тому назад сюда приходил Непали Баба — садху, который в иной день вылечивал по миллиону людей. Слава о нем разнеслась по всему свету, и в Хардвар стало приезжать множество материалистов с целью использовать Непали Бабу как лекарство. И в один прекрасный день Непали Баба так же неожиданно исчез, как и появился, и никто его больше не видел.