Она - Банана Ёсимото

—  Ничего подобного. Мне вполне доста­точно того, что я родилась такой, какая я есть, что чувствую и мыслю по-своему. Так что грустить мне не о чем.

Тут мы оба снова замолчали. Мы пили остывший, но ставший при этом более сладким кофе и смотрели в окно. Солнеч­ный свет, исчерченный ветвями деревьев, танцевал, образуя красивый узор.

Я внимательно взглянула на этот мир, созданный только нами двумя, и у меня воз­никло такое чувство, словно вернулось дет­ство. Будучи детьми близнецов, пережив­ших определенный период своей жизни и поддерживавших друг друга, мы, в сущно­сти, должны были проникнуться соответ­ственной взаимосвязью. Однако то, что я ощутила в тот день нашего детства, не было заблуждением. Наши пути разошлись с са­мого начала. И у меня нет ничего из того, что имеет он.

Но иногда я думаю, что если до восемна­дцати лет я жила бы под покровительством, семьи... Исчезло ли тогда бы это мое одино­чество? Очевидно, нет.

Что касается моего одиночества, оно следствие утраты, и я думаю, что в этом на­верняка схожи все судьбы. Нет человека, который смог бы прожить без потерь.

В тетиной жизни, наверное, было то же самое. Сколько бы она ни совершенство­вала, ни обустраивала свой мир, однажды утраченное не возвращалось. Тем не менее тетя категорично считала, что лучше по­немногу развиваться и идти вперед, чем не делать ничего. Мне достаточно было просто находиться рядом с Сёити, чтобы через не­го понять и почувствовать тетину фило­софию.

—  Куда поедем? Что будем делать? — спросил Сёити.

—  Так и быть, давай поедем в дом, где я жила. Попробуем туда наведаться, — пред­ложила я.

Неожиданно для самой себя на глаза на­вернулись слезы.

Сёити смотрел на меня в упор, ничего не говоря, не пытаясь успокоить. Просто вни­мательно вглядывался, как по-настоящему близкий и добрый человек. Не отводя глаз.

— Я... если, конечно, ты не против, хо­тел бы съездить в ту самую клинику, где ле­жала матушка, — произнес он.

—  Пощади, только не сегодня, пожалуй­ста, — попросила я.

—  Да ладно, какие проблемы? Ты же всегда свободна, — настаивал Сёити.

—  “Всегда свободна” — это звучит как-то печально, — засмеялась я.

—  Интересно, а директор клиники все тот же, кто был любовником тети? Может, все поменялось за это время? — поинтере­совался Сёити.

—  Да, он ведь уже совсем в годах, кто знает, занимает ли он по-прежнему свою должность или нет. Думаю, других измене­ний быть не должно. Клиника размещает­ся в отреставрированном, отдельно стоя­щем здании в жилом микрорайоне Сёто.

—  Надо же, и жители ближайших домов в округе не были против, да? Что в таком месте сделали клинику, — удивился Сёити.

—  Так ведь это совершенно обособлен­ное строение в самом центре огромной тер­ритории. Какие бы странные люди там ни размещались, жителям в округе они не до­ставляют никаких хлопот. Более того, я ду­маю, все люди, кроме ближайших жителей, считают, что это какой-то парк с посольст­вом. Там, по-моему, не может содержаться много пациентов, — ответила я.

—  Да, у богачей много лазеек, — сказал Сёити. — Не зря же говорят, что деньги ре­шают все. Наверное, в какой-то степени это правда.

—  Так хотела думать моя мама. Ее все­гда тянуло исключительно к деньгам, и за­муж она вышла за богатого предприни­мателя, и жила в особняке, и в действитель­ности, похоже, для нее не существовало неразрешимых задач. А в конце концов она просто лишилась жизни, — улыбнулась я. Мне только и оставалось, что улыбаться.

—  Итак, где-нибудь через часик давай выдвигаться, — предложил Сёити.

—  Уже?! — изумилась я. — Раз уж я спе­циально сюда приехала, так хотела сходить в онсэн... Сё-тян, а ты вообще где планиру­ешь остановиться в Токио?

—  У тебя, — ответил он.

—  О чем ты говоришь? Не шути так, — попросила я.

—  Я ведь собираюсь протянуть руку по­мощи своей кузине. А здесь не справиться, если не обладать должной смелостью, так что все нормально, —успокоил Сёити.

—  Да дело ведь не в этом. Почему я должна вместе с тобой жить в тесноте? — возмутилась я.

—  Хорошо, тогда я сниму номер в оте­ле, — сказал Сёити.

—  Это другое дело. И мне тоже сними. Так будет веселее. Как будто у нас летние каникулы! — загорелась я.

—  Сейчас не лето. За окном осень, и зи­ма уже на носу, — засмеялся Сёити. — А, я понял. Тебе наскучило жить в Токио. Захо­телось с кем-нибудь развлечься, да?

—  Ага, я ведь обычно обитаю в Италии, и когда приезжаю в Японию, чувствую се­бя Урасимой Таро[5], — улыбнулась я. — К тому же, раз уж мы собираемся посетить столь жуткие места, нам просто необходи­ма хоть какая-нибудь отдушина. Так что сними по возможности просторный и хо­роший номер. И пусть это будет новый отель, ладно?

—  Ты как ребенок, — заметил Сёити.

—  Ничего не поделаешь. Слишком уж быстро мне пришлось повзрослеть. Так мо­гу я хоть сейчас вести себя как маленькая?

Мои воспоминания о том периоде жизни были фрагментарными и неточными. Веро­ятно, выйдя из больницы, я была внезапно выброшена во взрослую жизнь и должна была самостоятельно шаг за шагом идти вперед, решая свои проблемы. У меня не было дома, а с ненавистными родственниками я контактировала всего несколько раз по поводу наследства. Бедные дядя и его же­на хоть и остались в живых, были очень на­пуганы и, боясь, что уже никогда в жизни не оправятся от шока, окончательно потеряли веру в себя. Думаю, потому и я начисто утратила ощущение, что могу на них по­ложиться. То, что они ослабели, пожалуй, вполне естественно, так как мама, которой они так верили, с которой жили под одной крышей и вместе вели бизнес, сошла с ума. Изначально это были сильные люди с твер­дыми жизненными принципами, но мами­ны деньги сбили их с правильного пути.

Первым делом я отправилась к своему бойфренду в Италию. Там в целях реабили­тации помогала ему по хозяйству и жила нахлебницей за его счет. Вернувшись в Япо­нию, я зашла в гости к своему другу Мне предложили пожить в квартире, принадле­жавшей его родителям. В школу я не ходи­ла. По маминой инициативе я посещала американскую школу и поэтому хорошо го­ворила по-английски, а со своим бойфрендом отчаянно учила итальянский. Благода­ря этому я не упала на самое дно, все дела­ла самостоятельно, и мне пришлось рано стать взрослой. С тех пор я скитаюсь по чу­жим домам.

— К тому же ты мой двоюродный брат, и к тебе так просто подлизаться...

— Ну хорошо. Вижу, мало-помалу ты смекнула, что удовлетворение твоих запро­сов — это в конечном счете исполнение ма­миной воли, — сказал Сёити, улыбаясь как принц из девичьих грез.

Как хорошо, подумала я. Похоже на сон. Со мной так всегда бывает каждый раз, ко­гда расстаюсь с человеком, когда приходит­ся покидать какое-либо место, когда сказа­ла что-то грубое и жестокое себе и кому-то... Я представляю, как, наверное, было бы здорово, если бы, как во сне, абсолютно все можно было выразить как есть. Если бы ощущение времени было бы как во сне и все всегда были добрыми. На самом деле разве не этого люди всегда хотят друг от друга?

Вероятно, из-за сходства характеров мне было очень легко с Сёити. Возможно, и ему со мной тоже. Могло показаться, что мы стараемся быть образцовыми друг для друга.

Я почти не помнила эту клинику, но, очутившись перед ее воротами, словно оце­пенела. Территорию окружал высокий, слов­но стена замка, забор. Увидав в глубине гу­стой рощи еле заметную зеленую крышу я ощутила некоторое замешательство — уди­вилась тому, что во мне все еще сущест­вовали искры некоторого простодушия и деликатности. Эти черты должны были остаться далеко в прошлом. Однако, хотя тетя и переживала по этому поводу, ничего не поделаешь теперь.

Я впервые об этом подумала.

Как ни странно, у меня совершенно не воскресало никаких воспоминаний о моем присутствии здесь.

По всей вероятности, пациенты могут гу­лять только во внутреннем дворике, кото­рый не виден снаружи. И, видимо, люди из окрестностей попросту не могут заметить никого, кроме сотрудников клиники. Скорее всего внутренний дворик довольно простор­ный и очень ухоженный, и поэтому у паци­ентов не возникает чувства закрытости и изолированности. На территории росли большие деревья мимозы и много реликто­вых гинкго. Я едва помнила подобные пей­зажи этого времени года, когда начинает пахнуть плодами гинкго.

Прося о встрече, Сёити сообщил имена наших мам, поинтересовался, есть ли еще кто-нибудь из персонала, кто работал тогда, и сказал, что хотел бы увидеться и послу­шать воспоминания о маме. Наверное, та­кой человек нашелся, и Сёити легко зару­чился согласием.

Сёити нажал на кнопку звонка сбоку большой деревянной двери, и ее открыл мо­лодой человек, одетый в форму медбрата. Мне известно только одно место, где оче­видно, что статус пациента играет не по­следнюю роль. Интересно, сколько в мире подобных клиник, рассчитанных на чокну­тых богачей. Не знаю, но, наверное, много. Видимо, спрос на них большой, и количе­ство постепенно растет. Эдакая современ­ная тюрьма для душевнобольных.