Украденная сиська - Герман Шендеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну и трындец! — не сдержался Артем, выглядывая из-за угла. — Народу дохера, нужно смешаться с толпой.
— Стой!
Откуда-то из внутреннего кармана канареечного комбинезона курьерша извлекла одну за другой две черные маски — на шелковых шнурах, с кружевами и перьями.
— Извини, обе женские.
— А чего же ты раньше…
— Надевай! Быстрее!
Артем прижал к лицу обшитый бархатом пластик, и как раз вовремя — бронуовское движение гостей и официантов упорядочилось, разделилось на две шеренги, будто пропуская что-то огромное и медлительное. Послышались тяжелые шлепки босых пяток по кафелю.
— Валим-валим! — пискнула курьерша и потянула Артема за собой — вдоль стола и гостей, ровно в противоположном направлении от того, в котором двигалось через толпу громадное нечто.
Артем не удержался и, уподобившись жене Лота, бросил быстрый взгляд за плечо, но успел заметить лишь покрытый блестящим латексом затылок и широкую спину с тяжелыми валиками жира. Даже на таком расстоянии были видны широкие, в палец, растяжки и опрелости.
— Канапе с мясом аллигатора? — возник будто из ниоткуда официант с подносом. Артем из любопытства цопнул одну тарталетку и забросил в рот. Было похоже на курятину со странной примесью болотной тины и еще, почему-то, яичного белка.
— Сюда! — курьерша втолкнула Артема в какую-то подсобку, больше всего похожую на бывший медпункт; осторожно прикрыла дверь. Помещение разделяла ширма, а за ширмой явно кто-то был. Этот кто-то сосредоточенно покряхтывал; слышалось неразборчивое «внученька, моя внученька». Рука сама потянулась отдернуть ширму. На коленях перед кушеткой стоял неимоверно тощий и голый дед, покрытый синюшным варикозом тюремных наколок. Дед увлеченно вылизывал какую-то ненатурально-огромную мясную дыру в стене. Она как будто слегка свисала — прямо со старого плаката «Мойте руки перед едой» — а с краев черного зева сочилась болезненного цвета жидкость, как демонстрация того, к чему приводит пренебрежение личной гигиеной. Дыра была уже воспалена до красноты — как, впрочем, и лицо деда, исколотое об торчащий по краям короткий ворс, как на липучке для одежды.
«Волоски» — дошло до Артема. А еще до него дошло, что эта гигантская буква «О» в слове «едой» — ничто иное, как естественное человеческое отверстие, увешанное геморроидальными узелками размером с крупные каштаны.
— Мф-внученька моя, внученька! — фыркал дед, буквально погружаясь с головой по уши в эту несчастную пролапсированную дыру.
Артем было думал, что после всего увиденного его уже ничем не удивишь, но, кажется, он достиг какого-то нового, запредельного уровня тошноты — когда блюешь уже даже не желудочным соком, а одним лишь звуком.
— Уэ-э-э-э! — громко оповестило его нутро всех присутствующих, согнув Артема в спазме.
— Кто здесь? — дед с чмоканьем вынырнул из воспаленной дыры; та не спешила закрываться. — Вы кто? Я заплатил, слышите! Я заплатил!
— Слышь, отец, не верещи! — шикнула доставщица.
— Охрана! Охра-а-ана! — взвыл дедок и почему-то героически загородил собой отверстие в стене.
— Ах ты старый хер! — выругался Артем, пихнул старика в чахлую грудь и, кажется, с перебором — тот провалился затылком в объект своей страсти; дыра вдруг хищно заработала перистальтикой, всасывая старика внутрь себя. Завороженный зрелищем, Артем не сразу сообразил, что крики дедка слышал, поди, весь санаторий.
За дверью уже толпились любопытствующие гости и беспокойные официанты. Прорвавшись через неровный строй зевак — не без помощи направленного в лица травмата — Артем было ринулся налево — подальше от фуршета, но девчонка вновь дернула его многострадальную куртку:
— Куда, там тупик! Придется напролом. К лестнице!
До поворота на лестницу оставалось всего ничего — каких-то пару шагов — когда путь им преградила она. Нет, Она. Нет, ОНА. Все равно не то.
ОНА.[править]
— Распорядительница! — обреченно выдохнула курьерша.
Распорядительница и в самом деле преграждала путь своей объемной тушей в самом буквальном смысле этого слова: слоновьи бедра, бугрящиеся целлюлитом заполняли собой все пространство от прохода на лестницу до стены — метра два расстояния.
Перед Распорядительницей Артем застыл в некой смеси благоговейного отвращения и омерзительного восхищения. За прошедшие сутки он насмотрелся разного, где отрезанная сиська покойницы, бесследно исчезающая в центре пентаграммы входит в категорию «обыденное», но вид Распорядительницы откровенно выбивал из колеи. В ее облике более всего ужасало осознание, что перед ним — пускай и громадный, но все же человек.
Под молнией латексной маски на месте рта утробно замычало. Злобно блеснули выпуклые линзы красного стекла. Распорядительница двинулась в сторону нарушителей. Огромные, почти до бедер, бугрящиеся венами груди тяжело качнулись, сбив со стола несколько бокалов с шампанским. Исполинская стопа раздавила стекло, кажется, без малейшего вреда для владелицы. Кожаные портупеи туго перетягивали обрюзгшую плоть, и та выступала над ремнями, как тесто. Шоколадная кожа лоснилась и блестела, похоже, не то от масла, не то от смазки. А, может быть, чудовищная мулатка просто постоянно потела.
— Очнись! Ты уснул что ли? Нам кабздец сейчас полный настанет! — вопила курьерша, — Артем!
Артем стряхнул оцепенение, выхватил травмат из кобуры — сколько раз за сегодня он уже повторил этот киношный жест, а уж сколько раз репетировал перед зеркалом… Только вот на спусковой крючок Артем раньше не нажимал. С силой он надавил пальцем — ничего. Осечка? Или его развели как лоха в оружейном магазине и всучили брак?
Толстуха приближалась, неспешно и неумолимо, как танк, покрытый жировой броней, трясущейся при каждом шаге. Натянутые на тумбообразные ножищи чулки едва не рвались при каждом движении. Выяснить, было ли на Распорядительнице еще какое-то белье, не представлялось возможным ввиду скрывавшего пах фартукоподобного живота, но Артем и не горел желанием. Отступать некуда. В отчаянии он взглянул на предавшую его копию «Глока» и едва не расхохотался над собственной глупостью — он просто не снял ствол с предохранителя. Лишь, когда он нацелился на обтянутую латексной маской голову, доставщица, метавшаяся в поисках пути к отступлению, заметила травмат у него в руках и едва успела выкрикнуть:
— Не стреляй!
Поздно. Артем с мрачным удовлетворением нажал на спусковой крючок, теперь после небольшого сопротивления