Я бы сказала, что люблю... - Элли Картер

Бекс, еще не забывшая инцидента со словом на «с», резко развернулась и рубанула:

— Я так и сказала.

Макей потянулась за пачкой сигарет, но передумала, поймав холодный взгляд Бекс.

— Давайте-ка я расскажу вам, как все будет, — сказала она таким тоном, будто делала нам большое одолжение.

— Оптимистичный сценарий: все девчонки в школе влюбятся в него и утратят способность к концентрации, что, я уверена, очень важно в Академии Галлахер, — последние слова она произнесла с притворной почтительностью. — Пессимистичный сценарий: он будет ждать и выискивать возможность для совершения непристойных действий. — Надо признать, пока что Макей полностью оправдывала это свое слово на «с». — В таких местах работают только придурки или подонки. А если у вас такая директриса, — она показала на мою маму, которая беседовала с четой МакГенри метрах в пятидесяти от нас, — то нетрудно догадаться, за что мистера Сладкие Глазки взяли сюда на работу.

— Что? — воскликнула я, ничего не понимая.

— Ну, вы же студентки Галлахер, — снова усмехнулась Макей. — Уж если вы не можете этого вычислить, то кто я такая, чтобы вам указывать.

Я подумала о маме — самой красивой маме, которой недавно подмигнул мой новый учитель по секретным операциям, и мне показалось, что я больше никогда не смогу есть.

Глава 4

Жить втроем в комнате на четверых здорово. Во-первых, есть лишнее место в шкафу, а значит, и на полке. А во-вторых, целый угол у нас был свободен, и мы расставили там пластиковые стулья. Правда, мы этого не ценили до того, как двое парней из хозяйственной службы постучались к нам и спросили, куда ставить дополнительную кровать.

У нас в академии, помимо учителей и шеф-повара, довольно большой штат персонала, но академия — не то место, куда приходят по объявлениям из газет (если только… сами понимаете… это не шифрованные сообщения). Сюда приходят люди двух типов: студенты, стремящиеся попасть в списки спецслужб (ЦРУ, ФБР, УНБ[2]), и персонал, желающий уйти оттуда. И когда у вас в комнате появляются двое плечистых мужчин с металлическими прутьями и тисками, как-то сразу понятно, что этими инструментами они работают давно — только раньше использовали их немного в другом назначении.

Поэтому мы не стали задавать вопросов в тот вечер. Мы просто показали на свободный угол, а сами ринулись на второй этаж.

— Входите, девочки, — крикнула мама, как только мы появились в Историческом зале — задолго до того, как она могла нас увидеть. Порой ее шпионские таланты меня пугают, хоть я и выросла с ней рядом. Она подошла к двери. — Я ждала вас.

По дороге я заготовила небольшую речь, но как только увидела силуэт мамы на фоне двери, у меня тут же все вылетело из головы. К счастью, у Бекс в голове все осталось на месте.

— Извините, мэм, — выступила она, — вы не в курсе, зачем хозслужба установила еще одну кровать в нашу комнату?

Любой другой, задавший такой вопрос в подобном тоне, познал бы на себе силу гнева Рейчел Морган, но сейчас мама лишь сложила руки на груди и таким же, как у Бекс, изысканно вежливым тоном ответила:

— Ну, как же, Ребекка! Конечно, знаю.

— Вы не поделитесь с нами информацией, мэм? Или это сведения из разряда секретных, с ограниченным доступом?

Если кому и нужен был доступ, так это нам — ведь мы теряли свой милый уютный уголок!

В ответ мама жестом велела нам следовать за ней.

— Давайте пройдемся.

Что-то не так, поняла я. Наверняка. Я села ей на хвост и по дороге до лестницы засыпала вопросами:

— Что? Это шантаж? У сенатора что-то есть на…

— Камерон, — попыталась заткнуть меня мама.

— Он состоит в сенатском комитете по спецслужбам? Или это вопрос финансирования? Если все дело в этом, мы могли бы ввести плату за обучение, ты же…

— Ками, просто следуй за мной, — скомандовала мама.

Я сделала, как мне было велено, но не успокоилась:

— Она у нас не продержится. Мы можем избавиться от…

— Камерон Анна Морган, — оборвала меня мама, использовав козырь второго имени, который все матери придерживают в кармане как раз на такой случай. — Достаточно.

Я застыла, когда она вручила Бекс большой картонный конверт.

— Это результаты тестов вашей новой соседки по комнате.

Ладно, должна признать, они были хороши. Не настолько, как у Лизы, но гораздо лучше, чем можно было ожидать от Макей МакГенри с ее средним баллом.

Мы свернули в старый коридор, и наши шаги сразу же разнеслись эхом.

— Итак, у нее хорошие тесты, — сказала я. — И что теперь…

Мама резко остановилась, и мы все трое чуть не налетели на нее.

— Я не принимаю решений в тайне от тебя, Ками, правда? — Во мне зашевелилось чувство стыда, но мама уже перенесла свое внимание на Бекс. — И я время от времени принимаю противоречивые решения, правда, Ребекка? — Тут мы вспомнили, как Бекс попала к нам, и даже она теперь заткнулась. — И, Лиза, — мама вновь перевела взгляд, — неужели ты считаешь, что мы должны принимать девушек только из семей сотрудников спецслужб?

Вот так — она разделала нас.

Мама скрестила на груди руки и продолжила:

— Макей МакГенри привнесет в академию столь необходимое разнообразие. Ее семейные связи дадут нам доступ в некоторые очень закрытые общества. Она обладает интеллектом, который сейчас явно не задействован. И… — Над последним пунктом мама немного задумалась. — …В ней есть качество.

Качество? О, да! Снобизм — это качество человека. Так же, как и фашизм, рефлексия и анорексия[3]. Я начала было рассказывать маме о восьмистах калориях в день и хотела напомнить о том, что тесты в режиме Красного кода ненастоящие. Но потом глянула на вырастившую меня женщину, которая однажды уговорила русского высокопоставленного чиновника переодеться в женское платье и пронести под рубашкой мяч с жидким азотом, изображая беременную, и поняла, что полностью обезоружена, даже поддержка Бекс и Лизы тут не поможет.

— И если этого вам недостаточно… — Мама повернулась к старинному гобелену, висевшему в центре длинной каменной стены.

Само собой, я видела его и раньше. Если постоять возле него подольше, то можно проследить генеалогическое древо Джили Галлахер на девять поколений до нее и два поколения после. Если же у вас есть дела поважнее, то можно просто сунуть под него руку, нащупать выбитый в стене фамильный герб Галлахеров, повернуть маленький меч и юркнуть в открывшийся потайной ход. (Признаюсь, я предпочитала второе.)