Политическая наука № 3 / 2010 г. Трансграничные региональные системы: Потенциал развития - Михаил Шинковский

Мирзаев Р.С. Роль и значение транспортных коммуникаций Шелкового пути в современных международных отношениях: Дис. … д-ра полит. наук. – М., 2005. – 496 с.

Неклесса А.И. Доклад: Эпоха Постмодерна и новый цивилизационный контекст: Материалы науч. семинара «Цивилизационный контекст и ценностные основания российской политики». – М.: Науч. эксперт, 2008. – Вып. № 1 (10). – 272 с.

Олейников И.В. Деятельность администрации Китайской Восточной железной дороги в 1917–1920 гг.: Социально-экономические, политические и правовые аспекты: Автореф. дис. … канд. истор. наук. – Новосибирск, 2003. – 25 с.

Орлов В. Внешняя политика и российские регионы // Междунар. жизнь. – М., 2000. – № 10. – С. 46–59.

Песцов С.К. Современный международный регионализм: Сравнительная истори-ческая динамика и кооперация. – Владивосток: Морской гос. ун-т, 2004. – 280 с.

Плотникова О.В. Теория, система и практика международных связей регионов. – Новосибирск: СО РАН, 2004. – 260 с.

Плотникова О.В. Международное сотрудничество регионов: концептуальные подходы. – Новосибирск: СО РАН, 2005. – 356 с.

Раднаев Б.Л. Транспортная система Восточной Сибири и Дальнего Востока в новой социально-экономической ситуации: Автореф. дис. … д-ра геогр. наук. – Иркутск, 1995. – 40 с.

Регент Т.М. Проблемы государственного управления миграционными процессами: Автореф. дис. … д-ра экон. наук / Ин-т соц. – полит. исследований РАН. – М., 2001. – 46 с.

Рыжкин Э. Развитие международного сотрудничества регионов // Вестник РАМИ. – М., 2001. – № 1. – Режим доступа: http://www.risa.ru/ (Дата посещения: 23.02.2007.)

Тархов С.А. Транспортная интеграция и дезинтеграция постсоветского пространства // Изв. РАН. Сер. геогр. – М., 1997. – № 3. – С. 17–25.

Тёрнер Ф.Дж. Фронтир в американской истории / Пер. с англ. – М.: Весь мир, 2009. – 304 с.

Титаренко М. Российские интересы в АТР и принципы формирования азиатской политики России в первой половине XXI века // Азия и Африка сегодня. – М., 2005. – № 4. – С. 3–15.

Трансграничные территории азиатской части России и сопредельных государств: Геоэкологические и геополитические проблемы и предпосылки устойчивого развития. – Новосибирск: Наука, СО РАН, 2009. – 465 с.

Тулохонов А.К. Политическая география и трансграничные отношения в Великой степи // Проблемы Дальнего Востока. – М.: Ин-т Дальнего Востока РАН, 2008. – № 3. – С. 20–25.

Фарукшин М.Х. Субъекты Федерации в международных отношениях // Полис. – М., 1996. – № 1. – С. 48–56.

Черная И.П., Шинковский М.Ю. Приграничный регион в условиях глокализации: теоретико-концептуальные подходы // Пространственная экономика. – Хаба-ровск: Ин-т экономических исследований ДВО РАН, 2005. – № 2. – С. 46–60.

Шведов В.Г. Историческая политическая география: Обзор становления, теоретические основы, практика. – Владивосток: Дальнаука, 2006. – 259 с.

Шишков Ю.В. Отечественная теория региональной интеграции: Опыт прошлого, взгляд в будущее // Мировая экономика и междунар. отношения. – М., 2006. – № 4. – С. 53–65.

Шинковский М.Ю. Российский регион: Становление политического режима в условиях глобализации. – Владивосток: ДВГУ, 2001. – 336 с.

Шинковский М.Ю. Трансграничное сотрудничество как рычаг развития российского Дальнего Востока // Полис. – М., 2004. – № 5. – С. 62–70.

Шинковский М.Ю., Шведов В.Г., Волынчук А.Б. Геополитическое развитие Северной Пацифики: (опыт системного анализа). – Владивосток: Дальнаука, 2007. – 338 с.

Шинковский М.Ю. Глокализация как предмет научного исследования // Полития. – М., 2008. – № 2. – С. 46–57.

Якунин В.И. Формирование геостратегий России: Транспортная составляющая. – М.: Мысль, 2005. – 224 с.

Якунин В.И. Политология транспорта: Политическое измерение транспортного развития. – М.: Экономика, 2006. – 432 с.

Martinez O.J. Border people. Life and society in the U.S. – Mexico Borderlands; Tuscon: Univ. of Arizona рress, 1994. – 352 р.

Mitrany D.A. Working peace system. – Chicago: Quadrangle books, 1966. – 252 p.

Ohmae K. The end of the nation state: The rise of regional economies. – N.Y.: The free press, 1995. – 214 p.

Paine S.C.M. Imperial rivals: China, Russia and their disputed frontier, 1858–1924. – N.Y.: M.E. Sharpe, 1996. – 440 p.

Robertson R. Glocalization: time-space and homogeneity-heterogeneity / Eds. M. Featherstone, S. Lash, R. Robertson // Glolbal modernities. – L., 1995. – P. 25–44.

Rosenau J.N. The Scientific study of foreign policy. – N.Y.: Free press, 1971. – 510 p.

Scalapino R. The United States and Asia: future prospects // Foreign affairs. – Washington, 1991–1992. – Winter. – P. 19–40.

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК РОССИИ – ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА ТРАНСГРАНИЧНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ9

На современном этапе геополитические интересы России характеризуются кардинальной перегруппировкой сил и влияний и становлением многополярной системы международных отношений во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе. Толчком к началу этих изменений стали окончание «холодной войны» и исчезновение с политической карты мира Советского Союза. Россия – правопреемница СССР оказалась в разряде аутсайдеров. Она осталась «сверхдержавой» только благодаря своему ракетно-ядерному потенциалу. Однако в региональной дипломатии это малозначащий фактор. Россия вследствие катастрофического уменьшения регионального геополитического потенциала добровольно ушла из ряда своих традиционных зон присутствия, и сегодня «Россия пока в большей мере выступает в роли объекта, чем субъекта мировой и региональной политики» [Яковлев А., 1995, с. 56].

Разрушительное воздействие на социально-экономическое состояние российского Дальнего Востока ощущается до сих пор. Если оставить в стороне специфические проблемы сырьевого развития экономики, то наиболее болезненно проявляется демографическая ситуация. В результате высокой миграционной подвижности население Дальнего Востока за период 1991–2007 гг. уменьшилось на 1570,2 тыс. человек, или 19,5 %, в том числе 213,7 тыс. человек (13,6 %) – естественная убыль и 1356,5 (86,4 %) – миграционный отток. На начало 2008 г. на всем Дальнем Востоке проживало 6486,4 тыс. человек. Это меньше, чем было в регионе в 1976–1977 гг. Согласно оценкам, учитывающим прогноз ООН для всей России, Дальний Восток России в наибольшей степени, чем другие территории страны, пострадает от сокращения числа своих жителей за счет депопуляции и миграционного оттока. Демографическая кривая и сейчас продолжает путь вниз, и численность населения в регионе к 2026 г. может составить всего 5,9 млн. человек [Прогноз численности состава … 2008].

Сокращение численности населения вызывает озабоченность не только с точки зрения экономической жизни региона – разрушение сложившегося трудового потенциала и нехватка трудовых ресурсов, – но и с позиций геостратегических и геополитических последствий, так как формирует новые угрозы национальной безопасности России в Северо-Восточной Азии на фоне усиления позиций других государств.

С окончанием глобального противостояния существенно усилились позиции Японии, которая определила свою стратегическую цель – занять в регионе позицию геополитического лидера. Япония наравне с США является существенным фактором международно-политических отношений в Северо-Восточной Азии (СВА). Используя свое экономическое превосходство и экономическую зависимость остальных стран региона, Япония пытается контролировать все политические процессы. Помимо США, ее главным конкурентом является Китай. Он переживает сейчас период стремительного перехода от статуса региональной державы к положению мировой сверхдержавы. Однако на этом пути у КНР немало трудностей внутригосударственного строительства: восстановление полного контроля над Гонконгом, объединение с Тайванем, создание «китайского экономического пространства», охватывающего КНР, Тайвань, Гонконг, Сингапур и Макао [Саначев И.Д., Шинковский М.Ю., Бурлаков В.А., Прохоров В.И., 2006].

На сегодняшний день Северо-Восточная Азия является перекрестком, на котором сошлись геополитические интересы наиболее мощных держав современного мира. Традиционная «горячая» или «холодная» война вряд ли опять станет инструментом решения сверхзадач. Однако существующая конкуренция за лидирующие позиции в регионе формирует настороженность в межгосударственных отношениях и консервирует застарелые территориально-политические споры.

С другой стороны, усиливающиеся процессы глобализации и регионализации активизируют мощные экономические силы, направленные на интеграцию национальных финансовых, сырьевых, трудовых, транспортных потоков в единую трансграничную систему.

Что же в конечном итоге одержит верх? Останется ли столкновение геополитических интересов «камнем преткновения» в отношениях стран СВА или тяга к «экономическому благу» позволит сформулировать общую цель? Скорее всего, ни то, ни другое. На современном этапе развития человечество формирует геоэкономическую версию геополитических интересов, при этом сохраняя их топологическую сущность – приоритет достижения национальных (государственных) целей. Трудно представить, что, реализуя проекты трансграничного сотрудничества, Япония, Республика Корея или Китай пожертвуют своими интересами в пользу России. Скорее они будут стремиться к максимальной степени реализации своих преимуществ. Не всякое сотрудничество является по определению обоюдовыгодным. Возможны побочные эффекты: неравномерное экономическое развитие, усугубление имеющихся структурных изъянов хозяйственной системы, снижение уровня экономической безопасности страны и множество других нерешенных проблем.