Кристмас - Александр Варго

Утро встречает головной болью и сухостью во рту. Марина подает мне стакан с каким-то снадобьем. Делаю вид, что пью, а когда моя опекунша идет на кухню, выплескиваю содержимое стакана в горшок с комнатным цветком. Затем преодолеваю расстояние от кровати до бара и припадаю к бутылке с виски. В желудке разливается приятная теплота, самочувствие улучшается с каждой минутой, и даже Марина уже не раздражает. Не зря говорят эскулапы, что подобное лечится подобным! Делаю еще несколько глотков, ставлю виски на место и прыгаю под одеяло. Заходит Марина, несет поднос с кофе. На ходу ее короткий халатик периодически распахивается до самого живота, и я увлекаю моего ангела-хранителя в постель. Хорошая штука – виски!

После такой зарядки моя голова окончательно проясняется, и я вспоминаю, что наша контора, по моей инициативе, должна выехать на загородный отдых.

Спустя час я полон энергии. Даю Марине несколько указаний: обзвонить всех и под страхом увольнения пригнать в офис, забрать из отцовского гаража микроавтобус, затариться продуктами и выпивкой. Потом, довольный жизнью и собой, бодрым шагом подхожу к бару.

Младший Бояринов раздражает меня все больше и больше. Никогда бы не стала терпеть причуды этого недоноска, если бы не была обязана многим Степану Михайловичу. К тому же он платит мне очень приличные деньги. Судьба свела нас еще давно, когда я только-только закончила школу.

Про мое детство лучше не вспоминать. Я была отказным ребенком и прошла все стадии, сопутствующие моему статусу: дом ребенка, детский дом… В последнем учреждении приходилось не жить, а выживать. Воспитатели издевались над нами, мы издевались друг над другом. Вылить кому-нибудь на колени горячий суп или поджечь спичку, вставленную между пальцев ног, – все это считалось невинными шалостями. Девчонки в жестокости превосходили мальчишек и если дрались, то до последнего. Помню, как Таньку, чья кровать стояла рядом с моей, сбив на пол, принялись добивать ногами. Ей сломали четыре ребра, одно из которых проткнуло ей легкое. Ее никто не жалел, потому что она занималась крысятничеством. У кого-то из тумбочки пропала дешевенькая помада, у кого-то – зеркальце. Стали выслеживать, и Танька попалась. Обнаружился даже ее тайник, в углу, за отопительной батареей. Воровке еще повезло, что на шум зашел дежурный воспитатель. Иначе ее просто бы убили.

Мы бегали в мальчишеский корпус, они – к нам. Сексом занимались даже самые маленькие. Воспитатели нас лупили, но все было без толку. Да они и сами были не прочь с нами поразвлечься. Когда в интернат привозили новенькую, первым делом мы выясняли, девственница она или нет. Если да, то приглашали тайком мальчишек и поздно ночью устраивали торжественный ритуал прощания с девичьей честью. Если девчонка упиралась, ее жестоко избивали.

Бывали дни, когда приезжали взрослые и выбирали ребенка для усыновления или удочерения. Нам сообщалось об этом заранее, мы наряжались, красились и старались понравиться. Не последнюю роль играла, конечно, и личная карточка. Один ангелочек так всем нравился, а в карточке – черным по белому: два убийства. Причем в таком возрасте, когда даже в спецучреждение нельзя направить. Если все срасталось и везунья отправлялась в новую семью, то свои нехитрые пожитки она оставляла нам. Считалось, если что-то взять с собой, то эта вещь может привести потом обратно, в этот ад. В такие минуты мы завидовали избранницам до слез и раскидывали карты: кому повезет в следующий раз.

Однажды к нам приехала довольно пожилая пара. Посмотрели документы, медицинские карточки, походили немного и выбрали меня. И муж, и жена – оба пенсионеры. Зачем им в таком возрасте понадобился ребенок? Позже я узнала, что у них в автокатастрофе погибли дочь с мужем и внучка.

Сначала мне казалось, что я попала в рай. У меня была ОТДЕЛЬНАЯ КОМНАТА, меня кормили домашней вкусной едой. Находившиеся под бременем горя пенсионеры всю свою нерастраченную любовь и привязанность обрушили на меня. Но постепенно кое-что и взамен стали требовать. Например, хотели, чтобы я была пай-девочкой. Я собиралась на улицу, а они спрашивали: «Куда?» Мне звонили по телефону, а приемные родители интересовались: «Кто?» Меня это бесило, и я с трудом сдерживалась, чтобы не ответить грубостью.

Старики не понимали, что человека невозможно переделать. Дикий тростниковый кот никогда не станет домашним Мурзиком. И мы никак не могли приспособиться друг к другу. Я привыкла к вольной жизни и болезненно переносила опеку приемных родителей. Их шокировало мое курение, лексикон, полуночные прогулки. Тем не менее пенсионеры меня удочерили. Как-то раз я встретила своих бывших подруг по детдому. Мы зашли в кафе, выпили вина, вспомнили кое-что из прежней жизни. Потом постояли на улице. Подкатила иномарка, и одна из девчонок уехала. Выяснилось, что подруги трудятся в качестве жриц любви. В этот же вечер мне «подвинтили» клиента, и пошло-поехало…

Мои пенсионеры, догадавшись, чем я занимаюсь на досуге, устраивали мне постоянные скандалы. У меня появились свободные деньги, и уже нашлась съемная квартира. В тот вечер тетя Зина, как я называла приемную мать, устроила очередную истерику и ударила меня по щеке. В голове тут же начал тлеть огонек, который разгорался все ярче и ярче. Уходя на свой ночной промысел, я незаметно зашла на кухню и приоткрыла газовый кран на плите.

Под утро возле нашего подъезда толпились люди, стояли машины разных оперативных служб. В стене дома зиял огромный пролом. Кроме приемных родителей, на воздух взлетели еще три семьи. Взрыв был такой силы, что в соседнем доме повылетали стекла. Официальная версия была обычной: взрыв бытового газа. Телевизионщики, как охотничьи собаки, отслеживают подобные случаи, чтобы лишний раз показать крупным планом чью-нибудь оторванную руку или детскую куклу на развалинах. Так было и в этот раз: история со взрывом обежала все телеканалы и вызвала, как говорится, широкий общественный резонанс. Вышло так, что из тех, кто проживал в разрушенных квартирах, в живых осталась я одна, удочеренная сирота. Правда, был еще какой-то мужик, плитой у него задавило жену и детей. Но он вроде бы попал в психушку, и внимание журналистов было обращено всецело на меня. Тогдашний мэр города (а им был Степан Михайлович Бояринов) лично, под прицелом телекамер, вручил мне ключи от квартиры в новом доме, предложив обращаться к нему за помощью, «если что».

Девушкой я была видной. Мне бы по подиуму ходить, а не на улице стоять. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды, в темный дождливый осенний вечер, когда я с подружками стояла на нашем обычном месте, к нам подрулил джип. Из него вышел высокий человек в кожаной куртке и темных очках, бросил на нашу стайку оценивающий взгляд и, поманив меня пальцем, призывно распахнул дверцу. Усевшись, я по привычке задрала и без того короткую юбку и закурила. Водитель молча тронулся с места, потом вынул у меня изо рта сигарету и выкинул в окно. Говорю: «Один час – пятьдесят баксов». Он молчит и скорость прибавляет. Хрипло выдавливаю из себя: «Ваш номер срисовали». Опять тишина! И кнопочки на дверях вдавились! «Все, – думаю, – приехали! Маньяк попался!» И тут человек в очках, словно прочитав мои мысли, говорит: «Не дергайся! Заниматься будешь спецобслуживанием». И улыбнулся змеиной улыбкой: «Это, можно сказать, шаг вперед в твоей карьере. А твои сутенеры… Эта шушера даже не шестерки, а так, пыль на столе».

Оказалось, на тихой боковой улочке, в центре города, существует ресторан с комнатами отдыха, сауной и бассейном. Для обычных людей вход сюда всегда закрыт. Это заведение входит в номенклатурный список мест отдыха городской элиты.

Меня осмотрели врачи и выдали медицинскую книжку. Тот самый человек взял подписку о неразглашении всего того, что я здесь увижу и услышу. И невзначай обронил, что с болтунами происходят несчастные случаи. Я получила трудовую книжку с отметкой: «Городская администрация. Уборщица». Зарплату стала получать достойную, с гибкой системой премиальных. По крайней мере, по сравнению с прежней работой в деньгах не потеряла. Только не болталась на улице и не рисковала, как раньше. В штате вместе со мной трудились не только девушки, но и юноши. Для начальствующих лиц, так сказать, с нетрадиционной ориентацией. Кого я только здесь не увидела! Известные политики из разных партий, начальники всевозможных ведомств и управлений, крупные банкиры… Приезжала элита на неприметных машинах, оставив свои «Мерседесы» с блатными номерами для официальных поездок.

Заглянул как-то раз и Степан Михайлович Бояринов. Помня про подаренную квартиру, обслужила я его по высшему разряду. На прощание он усмехнулся и сказал:

– Когда я тебе ключи дарил, мне служба безопасности уже доложила, чем ты занимаешься. Но мне тогда переизбираться надо было. А тут возможность появилась на глазах у всех сироте помочь. И с улицы тебя я убрал, чтобы какой-нибудь скандальный журналистишка не тиснул статейку под заголовком: «Мэр облагодетельствовал уличную проститутку». А ты молодец! Здешнее руководство довольно: исполнительная, расторопная и не болтунья!