Аберацио Иктус - Димитр Пеев

— Ну и что из этого?

— Да, но я же записал квартиру на имя Пепи, чтобы сохранить жилую площадь. Это произошло, когда мы разводились. Да мы и развелись отчасти по этой причине. Чтобы осталась за нами квартира…

Ах вот в чем дело! Бывший любящий супруг прежде всего беспокоится о квартире. Увы, теперь ему придется расстаться с нею.

— Квартира на улице Раковского ваша?

— Нет, моего отца. Моя находится на бульваре Георгиева. Но я не живу там. Я сдаю ее «Балкантуристу».

Значит, так. Три квартиры. Может быть, в основе всего лежит «имущественный конфликт»? Возможно, какое-то неудовлетворенное требование этого коллекционера квартир? Нет, скорее всего наоборот. Ведь он должен был знать, что, убив Пепи, теряет одну из квартир. Наверняка это должно было сыграть роль тормоза! Интересно, кто же унаследует квартиру теперь? Может, «таинственный отец»? Стоило бы проверить и эту версию… Выходит, что Бедросян тоже заинтересован в раскрытии преступления. Стало быть, он наш союзник. Только потому, что убийца лишил его одной из квартир?

Бедросян продолжал молчать, терзаемый своими невеселыми мыслями — то ли смертью Пепи, то ли потерей квартиры.

— Как вы думаете, смогу я вернуть квартиру?

— Об этом вам следует поговорить с адвокатом. Меня больше интересуют обстоятельства смерти вашей бывшей супруги. Что бы вы могли рассказать нам по этому поводу? Знаете ли вы кого, кто бы хотел убрать ее?

— Что я могу знать?! Стала бы она мне об этом говорить.

— Может быть, она жаловалась вам на кого-то? Может быть, ее кто-нибудь запугивал?

— Да ни на что она не жаловалась. Она вообще не жаловалась никогда, скрипела зубами, но справлялась сама.

— Что вы знаете о ее родственниках и знакомых? О ее подругах — вы наверняка их знаете… ее приятелей.

— У нее не было подруг. Только Клео, парикмахерша, из салона, где работала Пепи. Но я ее не любил. Она плохо влияла на Пепи.

— В каком смысле?

— В каком… ну… настраивала ее против меня… учила ее делать то, что хочется… одним словом… плохая женщина.

— Послушайте, Бедросян, поговорим откровенно, по-мужски. Мы установили, что в понедельник вечером у Пепи был кто-то… скорее всего мужчина. Вы догадываетесь, кто это мог быть?

Бедросян вновь посмотрел на Антонова затуманенным взглядом, будто тот невзначай прикоснулся к больному месту. Возможно, он знал, а возможно, всего лишь подозревал. Ведь супруг всегда узнает последним…

— Не знаю, кто бы это мог быть. Вокруг нее крутилось столько всяких развратников. Она же была красавицей. Женой пожилого мужа! Да и я частенько выезжал из Софии… Был там один какой-то артист — Асен. А еще за ней увивался Мери — бездельник и хулиган. Да и Велев, ее начальник, не прочь был закрутить с ней. Слышал и о других…

— Знаете ли вы кого, с кем у нее сложились наиболее серьезные отношения?

— Да нет, она все больше флиртовала. Не расспрашивайте меня больше об этом, прошу вас. Лучше у Клео спросите!

— Я понимаю, как вам неприятен весь этот разговор, но войдите в мое положение. Нам нужно выявить все ее связи, без этого нельзя. Вы же сами заинтересованы в раскрытии преступления.

Из протокола, который вел Хубавеньский, и по заметкам, которые делал сам Антонов, была составлена примерная схема «любовников» Пепи. Было ясно, что в нее могут войти «невиновные» лица, которых Бедросян только подозревал, подозревал без всякого на то основания. Возможно, что многие «виноватые» могли не попасть в схему. Однако сейчас они располагали только этим. Таким образом, из девяти упомянутых человек только двое были доподлинно известны. Остальных Бедросян знал только понаслышке — профессии некоторых из них и места, где они появлялись. И всех их необходимо было найти, идентифицировать и установить, где они находились и что делали в вечер смерти Пепи. С теми же, у кого не оказалось бы алиби, нужно было поработать особо. Для этого необходимы были кадры, троим с заданием быстро не справиться… Прежде чем просить подмоги — хотя бы двух оперативных работников, — следовало дождаться возвращения Консулова, чтобы посоветоваться с ним.

Тот появился к пяти часам вечера, практически к концу рабочего дня. Потирая руки, сказал:

— Ну-с, а теперь посмотрим, что мы имеем!

Антонов пересказал ему содержание допроса Бедросяна, потом указал на «схему любовников». К ней, не смотря в свой блокнот, Консулов сделал ряд новых дополнений. Он явно уже разговаривал в салоне на эту тему и, судя по всему, с людьми, хорошо знавшими интимную жизнь Пепи. Так, артист Асен превратился в эстрадного певца по кличке Коко; «бездельник и хулиган» Мери оказался «мужественным красавцем без определенных занятий»; Велев остался Велевым; зато появилась еще одна фигура — художник из Центра новых товаров и моды, Чавдар Барев. Остальных «подозреваемых» Консулов отбросил как давно «отставленных» либо как «плод фантазии ревнивого армянина».

— Но есть еще один, наиболее интересный тип, — заметил Консулов. — Это, по всей вероятности, «голос, который позвонил», то есть человек, посетивший Пепи в день ее смерти.

— Кто это?

— Дело в том, что никто его не знает. Даже Клео. Это была «новая большая любовь» Пепи и ее тайна.

По таинственному тону, каким начал Консулов, было видно, что он все-таки успел кое-что разузнать и пришел не с пустыми руками. И так как Антонов не торопился задавать вопросы, Консулов начал рассказывать сам.

…Основным источником достоверной информации, как и следовало ожидать, оказалась Клео. Но разговор с ней сложился не сразу. Сначала пришлось напичкать ее сведениями об опасности, грозящей ей в случае сокрытия важных для следствия сведений, а потом разъяснить ценность информации о всех связях Пепи. Консулов для этого пригласил ее пообедать с ним вместе в ресторане Центрального универмага. И только за кофе Клео разболталась как положено. Она рассказала, что в последние несколько месяцев у Пепи появился «новый друг», «человек очень солидный», знакомство с которым могло привести к «неожиданным последствиям». На вопрос: «Под неожиданными последствиями можно ли понимать убийство?» — Клео ответила: «Нет, скорее всего брак». Конечно, первой задачей Консулова было выяснить: «Кто он такой?» Клео принялась уверять, что сама не знает и что в этот раз по непонятным причинам Пепи категорически отказалась назвать его имя. Она только сказала, что это «любитель баров Внешторга». У него есть жена и ребенок, из-за чего Пепи не хотела сообщать его имени. Обещала хранить их связь в глубокой тайне…

— А как ты знаешь, министерство внешней торговли не из малолюдных учреждений в Софии и «любителей баров» с женами и детьми там более чем достаточно… Больше мне ничего не удалось выпытать у нее. Пепи никогда не упоминала даже его имени, называя своего «друга» либо «мой торговец», либо просто «мой». Он часто ездил за границу, главным образом «по второму направлению», и привозил ей подарки. Так бы мы и расстались, если бы в последний момент, уже вставая, Клео не вспомнила, что она тоже получила подарок от этого «завсегдатая баров», хотя и через Пепи.

Консулов вытащил из кармана пиджака маленький коричневый блокнотик и положил его перед собой. Антонов взял его и начал пролистывать. Элегантная вещь — кожаная обложка, листы из хорошей рисовой бумаги. Все наименования и надписи были на греческом языке. В конце — место для телефонов. Там были записаны несколько номеров и имен на болгарском.

— Не смотри телефоны. Их писала Клео после того, как получила записную книжку.

— А что смотреть? Больше читать нечего.

— В том-то и дело! Несколько месяцев назад Пепи подарила блокнотик Клео. Объяснила, что ее приятель дал его для «подруги-гречанки». По всей видимости, она рассказала ему о Клео. Ну я и попросил одолжить мне этот блокнотик на несколько дней. Клео этого очень не хотела. Я обещал, что мы его «не конфискуем». Таким образом, «любитель баров Внешторга», слишком пекущийся о своем инкогнито, сильно подвел себя.

Антонов хотел что-то сказать, но Консулов жестом остановил его:

— Минуту! Маленький эксперимент учебно-дидактического характера. Пенчо, иди сюда, дорогой. Посмотри на это вещественное доказательство и скажи-ка нам, что оно может дать следствию.

Хубавеньский взял записную книжку и стал внимательно рассматривать ее.

— Для ясности я тебе скажу: первое, что я узнал в министерстве, — это то, что он рекламный блокнот греческой фирмы экспорта маслин «Захаридис и Захаридис» в Салониках. Мелкая фирма…

— На нем, возможно, остались отпечатки пальцев друга Пепи.

— Нет, блокнот был завернут в целлофан, и Клео выбросила обертку, поэтому то, что ты держишь в руках, трогала только она сама.

— Тогда… Надо изучить телефоны, записанные в нем.