Допущение - Дмитрий Баюшев

Новый вариант ПКУ изготовить было проще, так как остался приличный задел от предыдущей установки. Эта модель была лучше защищена, имела тормозные двигатели, чтобы гасить скорость в безвоздушном пространстве, и манипуляторы, что крайне пригодилось бы при ремонте космических станций и всякой мелочи вроде искусственных спутников.

Когда все было готово, Прынц обошел вокруг ПКУ, дыхнув на линзу, рукавом протер просветленную оптику телекамеры и, пожимая установке манипулятор, провозгласил: "Нарекаю тебя «Бобиком».

Принимая во внимание, что нового контрагента наверняка потянет к даче Ивановых, «Бобику» вменили в обязанность сторожить ее.

В один из дней он честно стоял на посту, когда из дальнего переулка появилась быстро приближающаяся пара — впереди бойцовый кот Жулик, за ним крупная лайка Муза.

В отличие от суматошной, обладающей отвратительным характером Музы, Жулик не любил торопиться. Опытный проныра, весь в шрамах от чердачных и подвальных боев, свои дела он обычно обстряпывал не торопясь, как и подобает уважающему себя коту. Но в описываемый момент Жулик потерял бдительность и потому вынужден был спасать шкуру, забыл о чувстве собственного достоинства. Удирая, он зорко высматривал лазейки: дырку в заборе, подвальную отдушину — что-нибудь такое узкое, чтобы он, Жулик, туда проскользнул, а эта дурная псина хряснулась о кирпичи или доски своим глупым носом. Знала чтоб, с кем связываться.

Издалека приметив «Бобика», Жулик, поравнявшись, внезапно метнулся к нему, махнул на манипулятор, а оттуда на «бобикову» маковку. Там он тормознул, выгнув спину дугой, и презрительно, хрипло сказал в сторону Музы «фэ-э».

Муза с размаху врезалась в защиту и отлетела в сторону. Она тут же заскакала вдоль силового поля, наполнив окружающую среду звонким лаем. «Бобик» невозмутимо крутился вокруг собственной оси, направив на нее телекамеру.

С этого момента Жулик встал на довольствие в доме Ивановых.

Предместкома Жиздриков ничего не желал слушать.

— Я не хочу из-за вас идти под суд, Иван Иваныч, — говорил он, пряча глаза. — Четыре года без отпуска — за это по головке не погладят.

Стоял жаркий июль. Отпуск в городе в самый разгар жары — это духота, пыль и скука, и Наташе удалось уговорить Ивана съездить вместе в деревню к ее деду.

Было странно и диковато жить без привычного городского шума, без уличной толчеи, среди куриного кудахтанья и коровьего мыка. Потом Иван привык.

На рассвете они с Жуликом (тот независимо трусил в стороне, но не отставал) уходили на заросшую ивняком старицу поудить рыбку. В это время «Бобик» рыскал по окрестным полям, выявляя гравитационные аномалии и пугая коров. Иногда к нему присоединялся Жулик. Он полюбил кататься на большой скорости, водрузившись на «бобикову» макушку, обозревая непроницаемым взором буйно цветущий ландшафт. Когда они пролетали мимо зазевавшейся птицы, Жулик норовил подцепить ее вороватой лапой, но «Бобик» вовремя замечал и деликатно пресекал. Накатавшись, они возвращались к Ивану, где кота уже поджидала пара рыбин.

Как-то в середине отпуска, возвращаясь домой с лещами в корзине, переложенными мокрой осокой, с обленившимся на отдыхе Жуликом, который возлежал, свесив лапы, на «Бобике», Иван лицом к лицу столкнулся с Булкиным. Витька пару раз хлопнул глазами.

— Вот те на, — обрадовался он. — И чего, думаю, мужик пропал? Зазнался, что ли? Не должен. Наш, вроде, кадр.

— А ты как здесь, Николаич? — спросил Иван.

— А вот так! Теща у меня здесь.

— Надо же! У меня тоже.

— Так есть предложение, — сказал Витька.

— Не потребляем, — кратко отозвался Иван.

— Трудно с тобой разговаривать, Иваныч, — обиделся Булкин. — Как на стенку натыкаешься. Ей-ей, зазнался!

Посопев, он спросил:

— А это, никак, ПКУ-два? Можно?

— Давай. Только что — можно?

— Тс-с, — сказал Витька и поманил «Бобика» пальцем.

Тот приблизился. Тогда Булкин ладонью вверх потолкал воздух, приговаривая «вира» — и «Бобик» плавно взмыл метра на два, «майна» — опустился. Жулик приоткрыл щелочки глаз, но сохранил прежнюю позу.

— Вот так, — торжествующе сказал Витька, потирая руки. — Помнит, сукин сын… Не то, что некоторые. Как я его гонял по техусловиям, как гонял!

— Не стыдно издеваться над бедной машиной?

— Брось. Иваныч, подтыривать, — Витька оживился, будто совершил крайне полезную работу, глаза у него заблестели. — Слушай, будь другом, возьми к себе хоть лаборантом, пропадаю же. Разговорчики всякие надоели, да и тоска смертная, никакого размаха. Вот те техпроцесс — и вкалывай. Как по рельсам… Да, на цех нового начальника определили. Интеллигэ-энт. При дамах матом лается. Скучно, Иваныч.

— Производство. — вздохнул Иван. — А вы его воспитывайте помаленьку. Это же безобразие — матом. Чего терпеть-то? Кстати, что за разговорчики?

Понизив голос (в километровом радиусе кроме них никого не было), Витька сообщил, что бродят слушки, будто он, Булкин, любимчик самого Иванова. Оттого и служит мастером, хотя какой из него, Булкина, мастер, если этот мастер через день закладывает за воротник и бьет жену смертным боем.

— Уже в парткоме песочили, — добавил шепотом Витька. — По анонимке.

"Та же рука", — подумал Иван и спросил:

— А ты бьешь? Закладываешь?

— Верку-то? Попробуй тронь — сразу сковородником промеж ушей словишь. Кроме того, я ее люблю и уважаю. А насчет закладывать — это они про «Якорь» в писульке пишут Может, помнишь? Страшные люди, я тебе скажу. У них все на крючке.

"Определенно та же рука. Нет, как копают, а? Именно — что страшные люди. Раздувают из мухи слона, а потом обгладывают косточки. А Витька — парень заводной… Да что я, собственно, думаю? Руки у мужика золотые, голова на месте".

— Ты, Николаич, когда в городе будешь?

— Да хоть сейчас поеду, — отозвался Витька. — Обрыдло уже зеленое хозяйство. Мозги, чую, сохнут.

— Мозги лучше не запускать, — согласился Иван. — Через пару недель брякни по этому телефону. Это мой подпольный.

"Бобик" обнаружил аномалию, мигом вычислил координаты и сразу развил крейсерскую скорость, потому что контрагент должен был приземлиться в зоне Ивана. Одновременно по рации он оповестил о ЧП правление совхоза «Первомайский». Председатель поднял всех свободных от сельхозработ на ноги…

Иван правой рукой удил себе рыбку, а левой изредка, наощупь поглаживал спящего толстого Жулика. Кот, свернувшись клубком, мурлыкал во сне. Ему снилась лихая беспризорная юность, милая сердцу кошка Маруська, безвременно испустившая дух под колесами грохочущего самосвала, надежный и быстрый «Бобик»…