Рождение Тени (СИ) - Шу Алекс

— Кажется, где-то хрустнула ветка, — насторожился мужчина, опуская ладонь на рукоять катаны.

— У тебя хороший слух, Кэтсу, — от ближайшего дерева отделился крепкий мужчина в черном трико. В руках пришелец держал катану, готовую в любой момент покинуть ножны.

— Жаль, что тебе осталось недолго им пользоваться, — ухмыльнулся он. — Через несколько минут мои люди сравняют с землей твоё поместье. И поганое семя Огавы будет вырвано с корнем.

На поляну, рассредоточившись полукругом, выскочило несколько мужчин в зеленом камуфляже, с пистолетами-пулеметами «узи» и «хеклер-кох».

— Это мы ещё посмотрим, Юката,- усмехнулся Кэтсу. Ладонь самурая сомкнулась на рукояти меча.

— Огонь, — скомандовал человек в черном. Пистолеты-пулеметы застрекотали очередями. Томико инстинктивно спрятала испуганно всхлипнувшего карапуза за спину. Вокруг Кэтсу, его жены и ребенка мгновенно возник прозрачный купол, сияющий небесно-голубым светом. Достигнув щита, пули сгорали в нём, рассыпаясь фейерверком золотых искорок.

— Мне же сказали, что ты потерял свои магические способности ещё много лет назад, — потрясенно пробормотал Юката, отступая на шаг.

— Я хорошо притворялся, — криво ухмыльнулся самурай. — Специально, для таких случаев.

Он рванулся вперед, размазавшись серой тенью в воздухе. Сверкнула выхваченная из ножен катана. Несколько быстрых взмахов, неразличимых для человеческого глаза и поляна взорвалась струями и каплями крови, брызгающими из рассеченных тел, отлетающими в стороны руками, ногами и головами. Бойцы в камуфляже падали как подкошенные, орошая высокую зеленую траву рубиновыми фонтанчиками и ручейками.

К ногам Юкаты подкатилась голова с вытаращенными в предсмертном изумлении глазами. Мужчина в черном брезгливо отфутболил её в сторону.

— Вот теперь ты и ответишь за всё, Юката Мори. Ты и твоя паршивая семейка, — заявил Кэтсу, сильнее обхватывая рукоять катаны.

Раздавшиеся вдали выстрелы и взрывы заставили его вздрогнуть.

Мори улыбнулся:

— Услышал? Это штурмуют твой дом. Мы подключили лучших бойцов семьи и объединились с кланом Кимура. Твоим бойцам не устоять. Вся твоя семья, включая слуг, будет вырезана. До последнего человека.

— Объединиться с якудзой? Мори, у вас нет чести! — презрительно процедил Огава.

— Вот поэтому ты, и тебе подобные, проигрывают, — издевательски осклабился мужчина в черном. — Вы слишком зациклены на чести, благородстве, любви и других подобных пережитках. А в войне никаких правил нет. И побеждают те, кто не цепляется за устаревшую мораль, а использует все способы для достижения цели — уничтожения противника. Но ты уже не исправишься, так и умрешь благородным, с незапятнанной честью. Вы уязвимы — а потому слабы.

— Это мы ещё посмотрим, — оскалился Кэтсу и, посильнее сжав катану, рванулся к противнику. Мечи столкнулись с громким звоном, и противники разошлись, замерев друг напротив друга.

— Лучше сдавайся сразу, — предложил Мори, — тебя и твоего щенка я, конечно, убью, это без вариантов. А Томико могу пощадить. Она станет моей наложницей, если ты сейчас сдашься. Откажешься, я отдам её бойцам якудза для утех. Они любят насиловать и резать своих жертв. Твоя жена станет окровавленным куском мяса, и пока испустит дух, познает нечеловеческие мучения.

— Сволочь, — зарычал Кэтсу, сделав короткий шаг. Юката рубанул мечом сверху, но противник немного сместился, выходя из зоны поражения, и ударил катаной сбоку. Мужчина в черном, успел отпрыгнуть в сторону, но кончик катаны распорол трико, задев тело.

— Чёрт, — выругался Мори, прижав ладонь к окровавленному боку.

— Ты сможешь продолжать? — холодно поинтересовался Огава. Внешне он был невозмутим, но в глазах бушевало пламя ненависти.

— Конечно, — прошипел Юката, держась за бок. — Я ещё повешу твою голову у себя в подвале. Пополню коллекцию убитых врагов.

— Мне бы не хотелось, чтобы все произошло быстро, — невозмутимо ответил Кэтсу. — После всего сказанного, я буду убивать тебя медленно.

Мори отнял ладонь от бока и поднес испачканную кровь к лицу. Он побледнел, пошатнулся, ощутив секундную слабость. Лицо Юкаты исказилось в гримасе страха.

— Широ, заканчивай! Вали ублюдков! Игра слишком затянулась, — истерически крикнул он.

Темная коренастая фигура в белом кимоно материализовалась позади Томико. Узкое жало клинка вылезло из груди захрипевшей женщины. Карапуз, с кулачками накинувшийся на бандита, был безжалостно отброшен в сторону.

— Томико, — взвыл Кэтсу, отпрыгнув в сторону. В воздухе серебряной рыбкой сверкнул плоский метательный нож, брошенный Широ. Самурай отбил его катаной, но пропустил с другой стороны удар мечом, разваливший его почти напополам.

— О чем я и говорил, — ухмыльнулся Юката, вытаскивая оружие из тела поверженного соперника. — Привязанности — это оружие, которое можно использовать против тебя. Достаточно было смутить твой дух, заставить занервничать, а душу — закричать от боли, как ты проиграл.

— Вы ответите за Томико и детей, запомни это,- прохрипел Огава, испуская дух. Самурай замер, бессильно раскинув руки, из тела рассеченного почти до поясницы растекалась большая карминовая лужа.

— Широ, вали пацана, — распорядился Огава, — не теряй времени. Нам ещё в поместье Огавы успеть надо. Принять участие во всеобщем празднике жизни и смерти.

Коренастый тип кивнул, взмахнул коротким мечом, разминая кисть, и шагнул к испуганно съежившемуся ребенку.

Сноп голубого огня снес его в сторону, заискрившаяся алыми всполохами защита с хлопком лопнула, и Широ истошно заорал. Резко запахло паленым мясом. Голубое пламя с треском пожирало обугленную плоть коренастого, превращая его в кучку черного пепла.

На поляну шагнула пожилая женщина. В кулаке у неё сверкал синими искорками фамильный амулет Огавы на кожаном шнурке.

Ребенок кинулся к ней и прижался, обняв ручонками за бедро:

— Мэй, они убили папу и маму, — запричитал он.

— Мне очень жаль, Изаму-сан, — рука пожилой женщины ласково потрепала волосы малыша. — Ты должен это запомнить и отомстить. А сейчас нам надо уходить. Твоя сестра Иошико пожертвовала собой и отдала фамильный амулет, чтобы ты выжил.

— Старуха, вы никуда не пойдете, — вступил в разговор, немного пришедший в себя Юката. Разрез на его боку уже затянулся и выглядел как налитый кровью свежий шрам.

— Оставь пацана здесь, а сама можешь убираться куда хочешь. Я дарю тебе жизнь, — высокопарно произнес он. — Если послушаешь меня.

Мэй улыбнулась и подняла руку с амулетом. Голубой луч огня ударил в Мори, но разбился о багрово-красный купол, возникший вокруг мужчины.

— У меня тоже есть такие игрушки, — злобно усмехнулся Юката. — Не захотела принять моё предложение? Теперь я зарублю тебя, старая тварь!

Мэй промолчала, нахмурилась и ещё выше вздернула руку. Столб голубого пламени увеличился. Защитный купол угрожающе затрещал и лопнул. Голубое пламя уменьшилось до небольшого лучика, достигнувшего лица Мори, мигнувшего и исчезнувшего.

— Аааа, проклятая старуха, — истошно заорал мужчина в черном, схватившись ладонями за дымящееся лицо. Он сделал несколько шагов вслепую, споткнулся о камень и полетел в пруд, продолжая изрыгать проклятья.

— Пойдемте, Изаму-сан, — сухая ладонь старухи обхватила ручку малыша. — Нам надо уходить отсюда, как можно быстрее. Ваши слуги и воины ещё некоторое время будут сражаться в поместье, отвлекая на себя внимание, но лучше не медлить…

Картинка потеряла четкость и пропала. Я тряхнул головой, окончательно прогоняя видение и возвращаясь в реальность.

— Что-то вспомнили Изаму-сан? — проницательно поинтересовалась старушка.

— Да, — вздохнул я. — Гибель отца и матери. И как ты спасла меня.

— Это хорошо, — кивнула Мэй. — Значит, память постепенно возвращается к вам.

— Расскажешь все подробности. Кто и почему напал на нашу семью?

— Конечно, — поклонилась старуха. — Это мой долг, Изаму-сан.

— Но этот рассказ, мы перенесем на потом, — решил я, — поговорим об этом, когда я немного приду в себя, неторопливо в располагающей обстановке.