Варяг победитель - Глеб Дойников

— Но до того ли сейчас? Дел невпроворот, а вы музицировать!

— Больше скажу. Завтра надо будет до обеда и команду обучить песне. Им она пригодится дух поднять, да и помирать с музыкой веселее будет! Считайте это моей командирской блажью.

В сгущающихся вечерних сумерках рейда Чемульпо впервые звучала песня «Варяга». И пусть карты уже лежали немного не так, как в той истории что помнил Карпышев/Руднев. Пусть мелодия не на все 100 % совпадала с той, что он напевал с детства (эх, как я тогда в третьем классе дрался с братьями Ким после строчки про "узкоглазых чертей", до сих пор приятно вспомнить), и которая, наверное, и привела его в конце концов на эту скользкую дорожку. Которая завтра вполне могла закончиться на мостика «Варяга» разлетом его мозгов при неудачном разрыве японского снаряда, но зато ее пели именно те люди, у которых было на это больше прав, чем у любого другого исполнителя во все времена. И потом, команда должна не идти в бой потому, что она должна. Она должна в него рваться! Тогда завтра у нас будет шанс.

Наверх вы, товарищи, все по местам!Последний парад наступает!Врагу не сдается наш гордый "Варяг",Пощады никто не желает!Все вымпелы вьются и цепи гремят,Наверх якоря поднимая,Готовятся к бою орудия в ряд,Hа солнце зловеще сверкая.Из пристани верной мы в битву идем,Навстречу грозящей нам смерти,За родину в море открытом умрем,Где ждут желтолицые черти!Свистит, и гремит, и грохочет кругомГром пушек, шипенье снаряда,И стал наш бесстрашный, наш верный "Варяг"Подобен кромешному аду!

В предсмертных мученьях трепещут тела,Вкруг грохот, и дым, и стенанья,И судно охвачено морем огня, —Настали минуты прощанья.Прощайте, товарищи! С Богом, ура!Кипящее море под нами!Hе думали, братцы, мы с вами вчера,Что нынче умрем под волнами!Hе скажет ни камень, ни крест, где леглиВо славу мы русского флага,Лишь волны морские прославят одниГеройскую гибель «Варяга»![12]

Глава 6. Муравейник

Рейд Чемульпо, Корея. 26 января 1904 года, вечер.

На борту «Сунгари» корейские кули, погоняемые русскими моряками во главе с двумя боцманами, сунгарским и с «Варяга», готовили его к гибели. На мостике сам капитан изливал душу Рудневу.

— Я понимаю, необходимо. Я понимаю, или это старое корыто — или новый крейсер, один их лучших на флоте. Я понимаю, мы не утопим, так или японцы расстреляют, или, того хуже, себе заберут и будут снаряды возить, которые потом на русские головы полетят. Но все одно, своими руками свой же корабль медленно готовить к утоплению — это как старого друга предать! Может, для вас, господин Руднев, это просто груда железа в полторы тысячи тонн водоизмещением, но для меня…

— Но для вас это то же самое, что для меня «Варяг», старый товарищ. Прекрасно понимаю, и поверьте, сочувствую. Даст Бог, прорвемся, лично попрошу государя новому пароходу КВЖД или Доброфлота присвоить имя геройски погибшего «Сунгари», а вас поставить капитаном, вернее, уже командиром. А может, мобилизую вас в военный флот и захвачу вам крейсер у японцев! Примете командование?

— Ну, если вы так ставите вопрос, то приму. Но только если назовете "Сунгари"!

Сарказм в голосе капитана был практически нескрываем. Ну что ж, я бы на его месте тоже не поверил. Но зато теперь я его, как придет время, смогу поймать на слове. А в эти времена слово совсем не такой пустой звук, как в мои.

— Договорились, «Сунгари» так «Сунгари». А пока пойдемте посмотрим, что у вас в трюмах творится.

— Разгром и грязь! Вот что там творится. Водонепроницаемые переборки разбиты, двери вырваны с мясом, под котлами мина ваша, будь она неладна! Очень надеюсь, что ваш минер Берлинг свое дело знает, и так кочегары боятся работать. Еще куча вашего взрывоопасного барахла в кладовых и вторая мина, вся опутанная проводами, как гирлянды на иллюминации по случаю коронации государя, да-с, имел честь присутствовать. В грузовых трюмах еще хлеще, сначала хоть в мешках цемент сваливали, хоть какой-то порядок был, так прибежал ваш малахольный старший офицер, прости господи, приказал распороть мешки, да еще и затопить трюмы наполовину. Сейчас туда вообще мусор и камни со всего порта корейцы стаскивают, а как закончат, начнут наш уголь носить к вам на «Варяг». Хотя зачем вам наш мусорный уголек, не знаю. Мы-то на кардиффах не ходим-с. А вообще обидно, всю жизнь был чистый аккуратный пароход, а перед смертью в помойку превратился. Мы с вами, наоборот, завтра в чистое переоденемся, а «Сунгари» вот так вот. Жалко его, одним словом. Ну да пройдемте, добро пожаловать к нам на шестой круг ада, господин каперанг!

Капитан не соврал ни одним словом. Внутренние помещения парохода представляли из себя квинтэссенцию беспорядка и разрушения. К этому надо добавить толстенькую 190-килограммовую тушку гальваноударной мины образца 1898 года между котлами. Два десятка ее близняшек на палубе, попарно подвешиваемых к днищам шлюпок и катеров, щедро переданным на «Сунгари» с обоих военных кораблей. Присовокупите десяток пироксилиновых патронов на кингстонах и стенках котлов, и тогда можно понять, почему кочегары, несущие вахту и поддерживающие пары, столь опасливо вжимали головы в плечи. Ничего, им пройти-то надо всего пару миль, а потом пошуровать в котлах напоследок для обеспечения более красивого облака взрыва, и на «Варяг». Правда, там потом еще страшнее будет, ну что поделать, война.

Из носового трюма донеслась сочная морская ругань с упоминанием святых и что совсем уж не в кассу, офицеров. Так, это уже интересно! Что у нас тут за действующие лица? Ага, два известных бузотера с «Варяга». Ну конечно, кого еще могли ночью послать затапливать трюмы с цементом? Только «любимчиков» старшего офицера. Но, впрочем, заслуженно их Вениамин Васильевич чморит. Как какая заваруха, так эта парочка всегда в центре. Взять ту же историю с купанием пары английских матросов в Шанхае! Не совсем добровольном, естественно, купании. Кто ж по доброй воле в марте в воду с пирса сиганет-то? Пари у них, видишь ли, было. Небось по вопросу "кто кому в рыло первым с размаху попадет, чтобы с копыт". Ну да ладно, то дело прошлое. А чем же у нас сейчас матрос первой статьи Михаил Авраменко не доволен? Ага, в жидкий бетон, как это по французски, плюхнулся. Ну а при чем же тут начальство-то? Так, если вынести за скобки две минуты мата, силен, бродяга, кстати, не повторяется, к себе вернусь, надо пару выражений перенять, "а на фига вообще мы это тут делаем". Ну что же, придется снизойти до разъяснений. Мне завтра нужна вся команда в числе единомышленников, а этот сорвиголова вместе со своим корешем Кириллом Зреловым всех оповестят почище корабельной трансляции. И в нужной тональности.