Пока ты со мной - Мэгги Осборн

– Хватит толочь воду в ступе. Умойтесь, – вмешался Сэм.

– Мы умылись у миссис Молли.

– И почистите зубы, а потом наденьте ночные рубашки.

Толстая ручка насоса пискнула, когда он нажал на нее и начал наполнять раковину, потом подцепил носком сапога маленькую круглую деревянную скамеечку и подвинул, чтобы они могли встать на нее и достать воду и мыло.

Люси была первой.

– Ты не будешь греть воду?

– Не сегодня.

Сэм посмотрел на Энджи.

– Достаточно ополоснуться, – сказал он, протягивая Люси полотенце. – Дейзи! Твоя очередь.

Притворяясь незаинтересованной и раскладывая свои щетки для волос, Энджи из-под ресниц наблюдала за этой рутинной процедурой. Обе девочки, очевидно, были копиями своей матери. Они не могли унаследовать бледно-золотые волосы и серые глаза от Сэма. Но уже можно было сказать, что Люси вырастет высокой, как Сэм, а Дейзи, вероятно, останется миниатюрной, какой, по словам Сэма, была Лора.

Несомненно, с одной ногой Дейзи неладно, и дефект серьезный. Энджи удивилась, что не заметила этого сразу. Когда Дейзи ступала на правую ногу, ее плечо опускалось на добрых два, а возможно, и три дюйма. И ходила она, сильно прихрамывая и раскачиваясь.

В конце этой ежевечерней подготовки ко сну Сэм проследовал за дочерьми в их спальню и оставался там, пока они читали молитвы. Потом Энджи услышала скрип пружин на их кроватях, смех и приглушенный шепот, когда они просили отца не щекотать их. Через несколько минут она услышала притворно сердитый голос Сэма, пенявший им на то, что они не сидят спокойно, пока он целует их на ночь. На этом их вечерний ритуал закончился.

Наконец он появился из их спальни, закрыл за собой дверь и с минуту смотрел на Энджи. Потом поднял крышку ледника и спросил:

– Ты пьешь пиво?

– Обычно нет, но сегодня да, пожалуйста.

Он откупорил две бутылки темного стекла и поманил ее к кухонной двери.

– Задуем лампы? – Это ее предложение тотчас же показалось ей глупым. Дверь в комнату девочек была закрыта. Свет лампы не мог их разбудить.

– Нет, Дейзи испугается, если встанет ночью, а в доме будет темно.

– Ты жжешь лампы всю ночь?

– Ламповое масло – один из немногих дешевых товаров. – Он пожал плечами. – Прежде чем ляжешь спать, поставь одну из ламп в раковину, а остальные задуй.

Легкость общения Сэма с дочерьми и их взаимопонимание были стороной его натуры, о которой Энджи не имела понятия.

Нынче утром, когда Энджи сошла с поезда, она не могла представить, что Сэм обладает хоть одним достоинством. Но теперь она была вынуждена признать, что он обладал врожденным умением обращаться с детьми. Какая жалость, что этот инстинкт не срабатывал в отношениях с женщинами! Набросив шапь на плечи, она последовала за ним во тьму двора и села ступенькой ниже его, чтобы случайно до него не дотронуться.

Внизу, на склоне холма и чуть левее, она видела мерцание газовых фонарей, опоясывавших Беннет-стрит, и слышала музыку из салунов на Майерс-стрит откуда-то издали. До них доносился однообразный шум экипажей и гул человеческих голосов, иногда были одиночные выкрики. Шум толпы постепенно становился глуше, рассеивался, и это значило, что исход матча десятилетия, должно быть, решен.

Запрокинув голову, Энджи восхищенно смотрела на удивительную игру звездного света. В Чикаго огни города не позволяли видеть звезды, только размытый свет самых ярких из них. Но здесь, в горах, мерцали миллионы крошечных светил, щедро рассыпанных по черному атласному небу.

– Расскажи о Дейзи, – тихо попросила она.

– Она родилась хромоножкой.

Энджи кивнула. У одной из ее подруг родился младенец с дефектом обеих стоп. Теперь она понимала, почему у Дейзи такая походка. Стопа ее была вывернута внутрь и вверх, вынуждая бедняжку при ходьбе опираться на щиколотку и только край стопы.

– Я думаю, чем дольше откладывать операцию, тем труднее будет поправить дело, – заметила Энджи. – К тому же я слышала, что кожа на щиколотках может потрескаться, потому что эта часть ноги не предназначена для упора на нее. Почему Дейзи до сих пор не сделали операцию?

– Доктор хотел подождать, пока ей не исполнится год. Сначала он попытался обойтись без операции, только наложить гипс. Он пробовал также выправить ногу вручную, но это очень болезненно, да и неэффективно. И Лора решила прекратить лечение. И с тех пор я каждый день откладываю деньги на операцию, но кое-что случилось, и мне пришлось потратить их на другое. – Он помолчал. – Я говорил именно об операции Дейзи, когда намекнул, что у меня есть другие, более важные обязательства, помимо развода.

Она и так бы догадалась, даже если бы не подслушала его разговор с девочками.

– Операция Дейзи – моя первоочередная задача. И на этот раз ничто мне не сможет помешать.

Уголком глаза она видела, как его рука поднялась и потянулась к бутылке с пивом. Потом она услышала, как он его глотает.

– Есть в Уиллоу-Крик квалифицированный врач?

– Есть доктор, который лечит ее и согласился сделать ей операцию в Колорадо-Спрингс. Этот мерзавец хочет за операцию полторы тысячи долларов.

Энджи шумно вздохнула:

– Это целая куча денег. И сколько тебе удалось скопить?

– Я отложил почти шестьсот долларов, – ответил он после долгой и мучительной паузы. – Каждый раз, когда мне удается заработать чуть больше денег, оказывается, что есть еще сорок вещей, требующих немедленной оплаты. Бакалейщик, поставщик льда, угольщик, мой поверенный, мой счет в салуне, Молли, прачка, конюшня и полдюжины других счетов, не столь неотложных. На прошлой неделе мне удалось добавить двадцать долларов к своим накоплениям. – В его голосе прозвучали бессилие и досада.

Поколебавшись, Энджи выпалила то, что только что пришло ей в голову:

– У меня есть сто тридцать два доллара.

И тотчас же сзади на нее повеяло холодом.

– В день, когда я возьму деньги у женщины, мне придется застрелиться, потому что я перестану быть мужчиной. Какие бы деньги у тебя ни были, они твои и мне они не нужны.

– Я предлагаю их не тебе, а Дейзи, – сказала Энджи смущенно.

– Я сам заплачу за операцию Дейзи.

На языке у нее вертелось возмущение. Дейзи уже исполнилось пять лет, а он еще не накопил денег на операцию. Конечно, девочка еще маленькая, но дефект ноги со временем будет исправить труднее. Однако она не стала усугублять недовольство, возникшее между ними, упоминанием этих прискорбных фактов. По крайней мере сегодня, когда она так ясно видела, что ее неудачи соприкоснулись с его несчастьем. Когда на перроне Сэма так возмутило, что на его иждивении появился еще один рот, она осудила его раздражение. Зато поняла теперь.