Космотехнолухи. Том 1 - Ольга Громыко

На сей раз капитану пришлось привстать, чтобы дотянуться до тарелки, однако это его не остановило.

Вениамин был оптимистом, но не идиотом. Демонстративно переставив тарелку на колени, он абсолютно серьезно предложил:

– Тогда, может, все-таки вооружим наш кораблик? Хотя бы по минимуму, чтоб не чувствовать себя совсем беззащитными. Мне на днях как раз подходящую рекламку скинули, вот, глянь! – Доктор вытянул руку с коммом на середину стола. – Она с программой визуализации, сразу можно посмотреть, как орудийная обвеска на наш корабль встанет.

Станислав глянул и издал такой странный звук, что обеспокоенный Вениамин поспешил похлопать его по спине.

Но в горле у друга застряло только честное мнение.

Две здоровенные, непомерно раздутые и ребристые на манер осиных гнезд пушки действительно придавали кораблю устрашающий вид, смахивая на присосавшихся к его бокам инопланетных паразитов. Тем не менее программа добросовестно попыталась вписать их в дизайн судна хотя бы по цвету, выкрасив башни кислотно-зеленым, как буквы названия. Вокруг расстилался мультипликационный космос, усеянный обломками поверженных врагов, а из всех иллюминаторов «Мозгоеда» зеркально таращили глаза шесть Станиславов, скопированных с камеры комма и снабженных счастливыми улыбками шире ушей.

«Плыви вакуум гармония!» – гласил буклет.

– Зато сразу ясно, что мы можем дать сдачи, – опередил категорическое «НЕТ!» Вениамин.

– Или взорваться от первого же выстрела!

– Тут написано – три года гарантии, – ткнул пальцем друг.

– На пушки, а не на корабль! – К тому же Станислав крепко сомневался, что «летай чини не знай!» означает именно гарантию. Возможно, имелось в виду, что эта штука вообще не подлежит ремонту, а через три года гарантированно развалится.

– Можно поставить наффские или заолтанские, – не стал спорить Вениамин. – Но они гораздо дороже, и на них придется оформлять лицензию.

– А на эти не надо? – Станислав проникся к чудо-технике еще большим недоверием.

Для самоубийства тоже никакие лицензии не нужны, только депрессия и идиотизм.

– Производители утверждают, что нет. Это не оружие как таковое, а направленные отражатели энергии, то есть для начала должны выстрелить в нас. Плюс генератор отклоняющего поля, если пальнут шрапнелью или ракетами.

– Хм… – Станислав, пощипывая подбородок, прокрутил буклет дальше: характеристики, прайс, сроки установки. Судя по всему, «модный инноваций» представлял собой переработанную версию «Ракетки», от которой человеческие конструкторы в свое время отказались – слишком большая нагрузка на реактор, потеря маневренности и невозможность уйти в червоточину во время работы поля. Последнюю проблему шоаррцы решить так и не смогли, зато остальное, если буклет не врал, довели до ума. Для военного истребителя по-прежнему не годится, но тихоходу-транспортнику дополнительная защита, хотя бы от метеоритов, придется кстати. – В принципе, если эти штуки будут не зеленые, а темно-синие или серебристые…

– А я тебе что говорю! – восторжествовал Вениамин. – По-моему, очень достойный вариант!

Доктор попытался на ощупь взять с тарелки ломтик сыра, потом колбасы, потом хоть чего-нибудь и уставился на Станислава с почти священным ужасом: «КАК?!» Капитан с усмешкой покачал головой и взглядом показал вниз. Незаметно просочившаяся обратно под стол Котька в глубокой задумчивости сидела между хозяйскими ногами, пытаясь понять: она в раю или вот-вот лопнет? Из пасти у кошки торчала веточка прилипшей к колбасе петрушки, которую брезгливость не давала проглотить, а жадность – выплюнуть.

– Валентине Сергеевне ты бы наверняка понравилась! – с досадой бросил доктор.

Котька презрительно икнула, выронила петрушку и на негнущихся лапах побрела к выходу.

– Ладно, на следующей станции свяжусь с дилером, – решил Станислав. – Если действительно за шесть часов установят, то рискнем.

– Рисковать – это продолжать летать на безоружном корабле, – возразил Вениамин.

– Брось, уйма народу так летает, и ничего.

– Им можно, а нам уже статус не позволяет.

– Это какой еще статус?!

Котька уперлась в дверь, помедитировала на сенсор и трагически заорала, сообщая, что животному в ее состоянии прыгать категорически противопоказано.

– Великих и ужасных космических мозгоедов, – со вздохом пояснил Вениамин, вставая. – Порабощать низшие расы голыми щупальцами крайне неприлично, спроси у Лики! А как врач могу добавить, что и негигиенично.

Станислав усмехнулся:

– Ну разве что ради порабощения… Ты на кухню? Захвати и мне чего-нибудь пожевать!

– Непременно, – выразительно пообещал друг.

Маяком это здание никогда не служило, местные прозвали его так из-за расположения и внешнего вида: трехэтажная башня на краю мыса сперва была монастырем, потом музеем, а теперь отелем – шикарным, но с дурной репутацией (и слава богу, иначе невинных жертв оказалось бы намного больше).

С моря дул сильный холодный ветер, начесывая трехметровые волны. Они выкатывались на пляж до самой трассы или вдрызг разбивались о скалы, переполняя уши какофонией грохота, плеска и шипения, а эфир помехами.

А еще быстро темнело, и это было плохо. И физически, и психологически – чем ярче направленные на здание прожекторы, тем больше в нем темных углов и гуще в них тени. Внутреннюю подсветку пираты, разумеется, отключили: свое логово они знали назубок, к тому же среди них было немало ксеносов, предпочитавших ночь дню.

– Не нравится мне это. – Капитан Рейн, командир роты, облизнул губы, и так уже обветренные и растрескавшиеся. – Похоже, эти гады неспроста время тянут.

Старшина Петухов кивнул и снова приник к биноклю. То, что Ржавый Волк сам предложил переговоры, уже настораживало, а дебильные, хоть и выполнимые требования – тем более. Выполнять их, впрочем, власти не собирались, и Волк знал это как никто другой. Но зачем-то продолжал ломать комедию.

Маяк казался безжизненным, хотя в нем по данным разведки засело около восьмидесяти «единиц противника» – людей, инопланетян и киборгов. Плюс семнадцать заложников, в чьей подлинности Станислав сильно сомневался. Скорей всего за них выдавали пиратских девок, отельную прислугу (прекрасно знавшую, кто у них в гостях) и новичков, еще не успевших засветиться в полицейской базе. Но доказательств, что это одна шайка-лейка, не было, а значит, мать их, приходится играть в благородных освободителей.

– Надо штурмовать, – уверенно бросил старшина, опуская бинокль. – Прямо сейчас, пока хоть что-то видно.

– Без приказа?

Станислав выразительно посмотрел на старшего по званию – но не боевому опыту.

– Они не собираются сдаваться. Ждут подмоги или еще чего, черт их знает. И дождутся, если мы так и будем мяться, как девственник перед борделем.

– Но наши психологи проанализировали ситуацию и…

– Клал я на их анализы, – бесцеремонно рубанул Станислав. – Волк не идиот и не самоубийца. Он точно знает, чего хочет и как это получить. А перед камерой просто выкобенивался, мозги нам пудрил.

– Откуда ты знаешь?

– Если бы я хотел изобразить психопата, тоже шпарил бы фразами из конспекта второго курса военно-десантной академии.

– А ты учился в академии? – изумился капитан. – Почему тогда не офицер, разжаловали?

– Не доучился, математику завалил, – раздраженно буркнул Станислав.

Он не стыдился своей «неудачи», но сейчас эта тема была крайне неуместной. Осада велась по двум фронтам: внизу, на оцепленном космодесантом мысе, и на орбите, где точно так же замерли друг напротив друга восемь пиратских судов и пять армейских. Пиратскую верхушку накрыли во время гулянки по случаю крупной добычи – почти случайно, осведомитель удачно подвернулся. Ну, как накрыли… Прилетели, высадились как можно ближе к цели, но она оказалась неожиданно хорошо укреплена, и первый штурм провалился. Только и осталось поорать в мегафон и по рации: «Сдавайтесь!», получив в ответ: «Хрен вам!» Но, если пренебречь «заложниками», при повторной атаке преимущество будет на стороне космодесанта – у них и огневой мощи больше, и выучки, и подкрепление через сутки-двое пришлют… Однако Станислав задницей чуял: этих суток у них нет.

– Что, серьезно?! Можно ж было договориться, пересдать… – Капитан, напротив, цеплялся за любую возможность отвлечься от безнадежной, с его точки зрения, ситуации.

– Можно, – не стал распространяться старшина.

В том году у него умер отец, три месяца спустя – мать, и стало не до учебы – ни финансово, ни морально. Станислав взял академический отпуск и пошел служить рядовым по контракту – год, два, а там показалось уже глупо возвращаться за парту и забивать голову интегральной бессмыслицей. Хотя изредка – например, сейчас – Станислав жалел, что сошел с трассы у самого финиша.