(не)жена для бандита (СИ) - Колесникова Вероника

Надо было ходить с детства на какое-нибудь чертово тхэквондо, тогда был бы толк сейчас. Я бы показала им всем тут, где раки зимуют!

Через какое-то время я бросаю эту нелепую идею — продраться своим телом через преграду. Это реально невозможно, что говорить! Даже при моем небольшом весе, скромной конституции и небольшом размере груди. Я же не змея в конце концов!

Отхожу от двери и отмеряю шагами пространство. Десять шагов от стены до стены, десять шагов от стены до стены. Туда-сюда, туда-сюда. Над деревянным потолком — небольшое окно, оно открыто, но до него еще нужно добраться. Не думаю, что это возможно. Здесь пусто, почти ничего нет, только какая-то коробка в углу и несколько бутыльков чистящих средств, которые выпали из тележки, когда Амир ее вышвыривал из кладовки.

Допрыгнуть до окна у меня не получится…Тут только легкоатлет справится. Ну, или этот самый Амир…черт бы его побрал.

Перед глазами встает картинка как мужчина бы справился с этой задачей, решил проблему, в которой я оказалась. Он бы снял свою черную кожаную куртку, повел плечами, размял шею таким чисто мужским жестом, выдохнул, поднял накачанные руки с бороздками вен вверх, и подпрыгнул вверх стрелой, давая ускорение сильным, пружинистым ногам. Да, его тело бы справилось тут на отлично, по нему видно, что человек не пренебрегает спортивным залом, или, если уж совсем начистоту, то он явно тренируется в походных условиях не совсем разрешённого свойства…По моему телу пробегает дрожь, и это странная, волнующая дрожь предвкушения, когда ты вдруг становишься свидетелем чего-то необычайного, чего-то великолепного, чего-то волшебного, и будто бы хочешь стать его обладателем…

Поежившись, я обхватываю себя руками.

Качаю головой, стремясь вытряхнуть позорные мысли из своей головы. Они тут же, легкими бабочками, вспорхнули с места, и, закружившись, улетели прочь.

Не время и не место мне думать о другом мужчине. Это вообще странно — с чего его образ возник перед моими глазами, в ту самую минуту, когда за дверью, за этой чертовой железобетонной дверью, лежит при смерти Олег, а возле дома разгуливают вооруженные люди с криминальными наклонностями?

И именно в этот момент мне стало реально холодно. Просто невозможно холодно! Адреналин схлынул, и в тело вернулась потребность жить и действовать так, как ему положено физиологией. А после ведра ледяной воды в самом конце лета реакция может быть только одна. Я начала сильно дрожать, да так, что зуб на зуб перестал попадать. Как герои из «Кавказской пленницы» — Нина и Шурик — на горной реке.

Дикий озноб сотрясал тело, и даже небольшая зарядка — прыжки, разминка — не помогали. Нужно было срочно избавляться от мокрой одежды, но здесь, в этих условиях, когда вокруг ходят такие люди, как Хан или Амир, я даже представить себе не могу, что лучше: выпрыгнуть голой в костер, или оказаться хотя бы частично обнаженной возле них.

Я отлепила от тела блузку под халатиком, и почувствовала, как покрываюсь гусиной кожей с ног до головы. Руки, спина, ноги, — все буквально жгло холодом, и ничего не помогало избавиться от него.

Мне пришлось сесть в пустом полутемном углу, сгруппироваться, так, чтобы получилось обхватить колени и стать маленькой и незаметной, и как можно меньше расходовать воздуха. Может быть, так получится сохранить тепло тела? Когда к груди прижалась мокрая одежда, я чуть не завыла от холода. Но деваться некуда. Нужно сохранить тепло.

— Олег! Олег, как ты там? Не переживай, мы отсюда выберемся. Не знаю, правда, как. Но это случится, — позвала я, не надеясь, впрочем, на то, что он меня может услышать. Не только потому, что он находился сейчас без сознания, а и потому, что была не уверенна, что мой голос звучал достаточно громко.

Я начала растирать руки и ноги, помогая крови циркулировать, но понимала, что долго не продержусь. Расстегнула ремешок босоножек (сейчас уже не перед кем было строить из себя сильную и независимую женщину, которой никто и ничто не нужно), растерла пальцы, ступни холодных ног.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шмыгнула носом.

Нет, так продолжаться не может. Черт с ним!

Вскочила, дрожащими руками, не с первой попытки, но расстегнула халатик, отбросила его в сторону, стянула через голову рубашку. Бюстгальтер решила оставить — тонкое белоснежное кружево высохнет быстро, даже на теле, ничего в этом нет. Оглянувшись, будто бы меня кто-то мог заметить, увидеть в этом закрытом маленьком, темнеющем пространстве, разложила на полу одежду, чтобы она скорее просохла, и подхватила пиджак, который бросил Амир, уходя.

Приятная теплая тяжесть ткани легла в руке спасительной помощью. Не мешкая и минуты, я расправила его, всунула свои дрожащие руки в рукава, завернулась в теплый пиджак, буквально дважды запахнув его на талии. Мягкая ткань подклада быстро согрелась от тела, и я тут же почувствовала облегчение. Небольшое, но заметное.

Аромат парфюма Амира буквально ворвался в мой нос, затопил легочные альвеолы, заполнил сознание. Это было так внезапно и странно, что я едва удержалась на ногах. Меня буквально повело в сторону от этого загадочного, пленительного, будоражащего запаха. Будто бы этот сильный, огромный мужчина с большими, словно выточенными из дорого мрамора руками с бороздками вен находится рядом, осторожно приобнимает за плечи, легко прикасается своей мощной, теплой, даже горячей, грудью к моей спине, чтобы не навредить, чтобы согреть, чтобы стать ближе. Мне казалось, что он легонько касается полными, чувственными губами влажных волос, стянутых в хвост, и от этого его движения по телу пробежали мурашки, и они были не от холода, нет. Это чувство больше походило на то, когда возвращаешься из долгой и мрачной поездки в теплый, родной и уютный дом, встречающий тебя распростертыми объятиями.

Я прикоснулась пальцами, едва выглядывающими из рукавов его огромного пиджака, в котором тут же, почти буквально утонула, к шее, у линии роста волос, в том месте, где, казалось, мягкие губы Амира легко, словно крылья бабочки, касались кожи.

Поправила немного задравшийся отворот воротника, и, почувствовав земное притяжение от колковатой ткани мужской одежды, очнулась.

Что я делаю? Что я творю? Что чувствую?

Совсем с ума сошла. Думать о мужчине, которому не место рядом, да еще и вблизи бывшего жениха, который ясно показал, что никаким мужчинам доверять ни в коем случае нельзя!

Мне нужно срочно брать себя в руки.

Снова взглянула под потолок, на окно, снова примерилась к тому, чтобы запрыгнуть к раме, уцепиться пальцами и прикинула — сможет ли пролезть мое тело через него.

Сглотнула вяжущее чувство во рту, расправила плечи и попробовала прыгнуть вверх. Раз, другой. Поняла, что это невозможно, — только голова закружилась.

Я села прямо у двери и громко крикнула. Раз, другой, третий. Никто не отозвался на мой зов, и я поняла, что нас с Олегом оставили одних в этом домике.

11

— Олег, — не зная, слышит он меня или нет, но сейчас, в такой страной ситуации, мне вдруг стало отчаянно важным поговорить с ним. — А ведь я все еще ненавижу тебя. Ненавижу так, что думала иногда ночами: возьму нож и найду тебя, всажу его между ребрами, и буду глядеть, как ты корчишься от боли.

Я хмыкнула, вспоминая, как ревела ночами всю неделю после отмененной свадьбы.

— Это было ужасное время. Отец со мной не разговаривал, он решил, что это я отменила свадьбу. Нет, представляешь себе, все так решили! Что я собрала гостей, заказала ресторан, купила свадебное платье. Чертово свадебное платье за пятьдесят тысяч рублей! Привела всех в ЗАГС, чтобы потом, за пять минут до регистрации выйти из комнаты невесты и объявить всем, что свадьбы не будет!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Истерично хихикнула и оперлась головой о стену. Закрыла глаза, под которыми тут же начали возникать фантомные видения, злые воспоминания…

— Наташ, ты у меня самая красивая невеста, — Марина улыбается, и я ей подмигиваю. — Ну по- другому и быть не может с таким женихом, как Олег.