Медвежий камень - Валерия Горбачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я записывала в дневник как раз такую золотостеклянную бусину, когда услышала негромкий, как будто сдавленный крик. Резко подняв голову, я увидела, как один из землекопов – молодой парнишка – зажимает одной рукой другую, по которой обильно течет кровь. Его напарник с вытаращенными глазами смотрит на него, сжимая к руке окровавленную лопату. Я бегом несусь к ним.
– Покажи. – Я схватила парня за локоть, значительно выше того места, откуда текла кровь. Землекоп морщился, но продолжал зажимать рану. – Да убери ты руку свою грязную, еще не хватало…
Он послушно отнял руку от раны.
– В камералку, за аптечкой, быстро! – скомандовала я ошалевшему напарнику, и мальчишка стрелой понесся к сараю. А я потянула незадачливого землекопа из раскопа к крану с водой.
Аккуратно обмыв рану, я попыталась ее разглядеть. В это время прибежала Катенька с аптечкой. Отыскав перекись водорода, я залила рану.
– Терпи, Максим! – Мальчишка морщился от боли. – Мне надо посмотреть.
То, что я увидела, успокоило: рана была хоть и широкая, но неглубокая, ни сухожилия, ни вены задеты не были. Крови же так много оттого, что рана большая.
Стерильный тампон, бинт – я крепко и привычно забинтовала руку.
– Сколько можно говорить, Максим, переборка идет только на носилках, – ругала я парня, попутно накладывая повязку, – какого ты под лопату полез? Ведь Сережа не успевает остановиться. Ты что, первый день работаешь?
– Простите, Ксения Андреевна, – Максим смущенно оправдывался, – там что-то блеснуло…
– Ты за технику безопасности расписывался? Инструктаж проходил? – Я почему-то никак не могла успокоиться, а больше входила в раж: – Нельзя под лопатой перебирать, только на носилках! В крайнем случае, увидел что-то – предупреди напарника-то…
– Как вы ловко бинтуете, Ксения Андреевна, – Максим попытался меня отвлечь. – Как профессиональная медсестра…
– Станешь тут профессиональной медсестрой! Ты, наверное, думаешь, ты один такой бестолковый? У меня же опыт с вами какой! Кто под лопату лезет, кто мозоли кровавые сдирает, кто на трапе падает. – Я закончила перевязку. – Все, боец, на сегодня отвоевался. Иди переодевайся, я пока тебя рассчитаю.
– А завтра можно приходить? – Максим был явно расстроен.
– Сейчас пойдешь в травмпункт, пусть сделают укол и посмотрят, – привычно объяснила я, – если там все в порядке и к вечеру не разболится, то завтра приходи. Но в рубашке с длинным рукавом, чтобы все было закрыто.
– Ксения Андреевна, зачем в травмпункт? – привычно начал скулить землекоп. – У меня и не болит почти…
– Ты про анаэробную инфекцию слыхал? – довольно жестко сказала я. – Кроме того, здесь же слой пятнадцатого века, там свои микробы были. – Я постаралась объяснять как можно доступнее: – У нас на них может не быть иммунитета. Понял? – Максим неохотно кивнул. – Без справки из травмпункта на раскоп не допущу, – добавила я на всякий случай. – Иди, дорогой.
Максим ушел переодеваться, а его напарник вместе с Катенькой направились в камералку – отнести аптечку и взять ведро. Я достала калькулятор, чтобы посчитать работу Максима.
– Ксения Андреевна, Ксения Андреевна, вы абсолютно неправильно себя ведете! – насмешливо-радостный голос за спиной заставил меня резко обернуться: Станислав Владимирович.
– Почему неправильно? – спросила я машинально.
– Вы должны быть хрупкой и беззащитной. У вас же имя такое – Ксения Андреевна, – он произнес мое имя слегка нараспев. – Так звали девушек из института благородных девиц. А при виде крови вы должны были в обморок упасть. Вы же ведете себя как… – он слегка запнулся, подыскивая сравнение, – как Ксанка из «Неуловимых».
– «А ты не путай теплое с мягким, – процитировала я свою излюбленную гоблиновскую фразу. – Добро победит в перспективе». Это в душе я хрупкая и беззащитная, а в реальности приходится спасать мир, пусть в лице таких вот мальчишек…
«Как это я перешла на „ты“?» – подумала я.
Впрочем, это же была цитата, да и несмотря на мои уверения, что оказывать на раскопе медицинскую помощь уже вошло у меня в привычку, все-таки это не совсем была правда. Бинтовать я, конечно, умела и раны обрабатывать тоже, но все равно каждый раз нервничала, вот и молола языком что ни попадя.
– Ну, как вы тут без меня? – улыбнулся Станислав Владимирович, видно, поездка прошла удачно. – Трупов больше не было?
– Типун вам на язык, – строго ответила я. – С ума сошли, что ли?
– Шучу, шучу, – Стас поднял вверх руки. – Только не стреляй, Ксанка…
Я засмеялась. Почему-то мне понравилось, как он меня назвал, хотя…
– Ксанка – это от Оксаны, по-моему, – не очень уверенно сказала я.
– А какая разница, главное – это из «Неуловимых мстителей», и тебе идет.
На это возразить мне было нечего, и я просто засмеялась. Однако побеседовали – и хватит, пора было возвращаться в яму.
Ближе к обеду я обнаружила, что у меня закончились бланки паспортов на индивидуальные находки. Да, раскоп явно старался нас порадовать: такого количества находок давненько не было. Я хотела было крикнуть Катеньке, чтобы она принесла мне паспорта, но увидела, что она сидит на лавочке и моет в ведре керамику, которая должна пойти на хранение. Руки ее в резиновых перчатках, мокрых и довольно грязных, чтобы принести паспорта, ей придется их снимать, а это не очень простое дело. «Ладно, – подумала я, – сама схожу».
– Катюша, где у тебя паспорта? – Я подошла к девушке и, заметив, что она порывается встать, похлопала ее по плечику: – Сиди, я сама возьму, только скажи где.
– Ксения Андреевна, они в коробке около окна, – Катюша на мгновение задумалась и уточнила: – Коробка из-под ксероксной бумаги. Ой, может, вы тогда и щетку мне другую принесете? На подоконнике лежит, желтенькая такая…
– Принесу, – охотно согласилась я, – может, еще куртку тебе? А то солнышко уже от твоей скамеечки ушло.
– Угу, – с благодарностью и смущением пробормотала Катя, – пожалуйста.
Я пошла в камералку. Ну почему у всех камералки как камералки – камеральные лаборатории, а у нас даже окон нет, вернее – окна есть, а вот рам и стекол в них нет! Кажется, я уже об этом не раз говорила, но факт оставался фактом. Я нашла желтенькую щетку на подоконнике и наклонилась к коробке, чтобы набрать себе пачку паспортов. И в этот момент услышала голос Дрозденко прямо под нашим окном:
– Опять?! Отвали от меня, пока я тебя по стенке не размазал!
– Я что, я уйду, – ответил ему дребезжащий, но определенно мужской голос, – я только сказать хотел, что вот и лопата кровушкой обагрилась, говорили тебе…