Зеленая смерть - Михаил Первухин

Мне сделалось до того смешно, что я расхохотался.

И вместо того, чтобы подниматься, я дал на бот сигнал: спускать обоих водолазов первой пары.

Минуту спустя с качавшегося надо мной бота пошла медленно опускаться, странно, нелепо раскачиваясь, человеческая фигура. Это был первый из водолазов.

Пренелепое это зрелище спускающийся к вам, на дно, сверху водолаз!

Но в данный момент я думал не об этом: мне доставляло удовольствие думать, как посмеюсь я над нелепым страхом водолазов.

Пусть они спустятся, займутся работой, ничего не подозревая. А когда они углубятся в работу, я покажу им фантастические очертания в стороне и мимикой, конечно, спрошу, что теперь они, в моем присутствии, думают о подводном чудовище?

Взрослые люди, а могут дойти до того, что груды песку и водорослей принимают за какое-то чудище, падают в обмороки, стучат зубами! Стыд и срам!

Но первый водолаз уже стоял возле меня. У него в руках была кирка, а за поясом малайский крисс, необходимое оружие на случай нападения акулы.

Спускался и второй.

Едва дождавшись того, что его ноги коснулись дна, я сразу тронул их обоих за плечи и потом показал в ту сторону, где была странная гора.

Но можете себе представить мое удивление и даже, если хотите, испуг?

Теперь этой странной горы, этих бугров песку и водорослей не было!

Все исчезло, как сновиденье!

Я не верил своим глазам!

Да что это?

Дьявольское наваждение, что ли?

Или…

Или и я способен, раз только опущусь на дно морское, приняться галлюцинировать, как ребенок?

Мои водолазы явно недоумевали, не понимая, на что же именно я хотел обратить их внимание.

Они приближали к моему шлему свои шлемы, глядели на меня сквозь толстые стекла в медной блестящей оправе недоумевающе, пожимали плечами, словно пытаясь спросить:

— Чего же ты от нас хочешь?

А я стоял, не зная, что сделать.

Собственно говоря, инстинкт подсказывал мне, что делать: бросить все, немедленно подняться на поверхность. Ну его к черту, этот груз раковин!

Правда, я потерплю убыток в две-три сотни фунтов стерлингов, потому что только часть моих издержек окупится уже добытыми со дна раковинами.

Но я не так уж беден, чтобы бояться такой потери! Не разорит она меня, во всяком случае!

Но тут заговорило проклятое самолюбие. Знаете вы, господа, что это за самолюбие моряка?

Я подумал, каким насмешкам неизбежно подвергнусь я, если вот так, ни с того ни с сего, потому только, что мне что-то попритчилось, что-то померещилось, отдам приказ прекратить успешно идущие работы и, подняв якоря, улепетну из этого места?!

Слава Богу, до сих пор о Джонатане Смите никто не говорил, что он трус или лунатик!

Нет, все вздор! Будем работать! И больше ничего! Два или три ковша было благополучно нагружено раковинами и поднято на борт стоявшей почти над самыми нашими головами «Сузи» благополучно.

Я чувствовал, что мною овладевает уже утомление: пора подниматься.

И вот в это-то мгновенье произошло все…

Мои водолазы копошились почти у борта «Джессики», я же стоял несколько в стороне, впереди бушприта.

Они работали, согнувшись, таская раковины и накладывая их в спущенный ковш, и потому покуда ничего не видели. Я же стоял выпрямившись, оглядывая окрестность. И я первый увидел. Я увидел, как что-то странное, нелепое сначала поднялось из-за корпуса «Джессики», словно гигантская труба, суживающаяся кверху и заканчивающаяся каким-то колпаком. Потом эта труба перегнулась, опустилась над бортом. Это была шея и голова фантастического морского чудовища. Это была «Зеленая смерть», о которой нас предупреждал воспитанник миссионеров, — «Зеленая смерть», над которой мы столько потешались трое суток тому назад…

Какой величины была голова?

Ей-Богу, я затрудняюсь сказать!

По-моему, во всяком случае, она была, по крайней мере, величиной с самую большую бочку, какую я только видел в жизни. Так, ведер на сто, если не на полтораста.

Вытянутые челюсти, крутой маленький лоб, два глаза, светившиеся зеленым огнем, подобие ноздрей или дыхал.

Я отчаянно задергал сигнальную веревку, давая сигнал:

— Смертельная опасность! Тащите во всю мочь!

Словно вихрем подхватило меня, оторвало от дна и повлекло наружу к плясавшему у борта «Сузи» боту с насосом.

Помню, почему-то мне стало жарко, нестерпимо жарко, настолько, что я буквально с ног до головы облился потом. И одновременно мне не хватало воздуху: я задыхался.

И в то же время я кричал, кричал диким, нечеловеческим голосом.

Я отлично сознавал, что этот крик, этот зов о помощи абсолютно не нужен, бесполезен: он рождается и умирает тут же, внутри шлема. Наверху, у того, кто сидит у насоса, держит слуховую трубку, слышен только мой рев, бессвязный, безумный, нечленораздельный рев обезумевшего от ужаса человека, и ничего больше. Но те, кого мой крик мог бы предупредить о грозящей им опасности, быть может, о гибели, пришедшей в образе какого-то фантастического подводного чудовища — те не могут услышать ни единого звука, даже самого слабого…

Однако то, что меня стали поднимать, не могло остаться незамеченным моими спутниками.

Да, они видели каждое мое движение.

Я махал руками, показывая им на борт «Джессики», на свесившееся над их головами змеинообразное «нечто», шею и голову «Зеленой смерти».

Все это разыгралось гораздо быстрее, а может быть, и гораздо медленнее, чем я сейчас рассказываю: я ничего не знаю, ничего не могу определить. Потому что при таких обстоятельствах мгновенья кажутся вечностями, но и вечность может пролететь, как мгновенье…

Помню только, что я видел, как фигура одного из водолазов тоже отделилась от морского дна.

Должно быть, он дал сигнал к поднятию.

И его поднимали. Но поднимался он как раз по линии, проходившей мимо головы чудовища.

И я смутно видел, как эта проклятая змеиная шея вытягивалась вслед за поднимающимся водолазом, словно изумленная тем, что он, червяк, осмеливается приближаться…

Потом…

Потом я ничего связно не помню.

Помню только, что меня втащили на борт шлюпки. Втащили и одного водолаза: я видел его шлем рядом с моим шлемом.

Но в это мгновенье что-то со страшной, неудержимой силой дернуло канат, которым был привязан еще остававшийся на дне наш третий товарищ.

Толчок был так силен, что бот перевернулся, словно скорлупка, и все люди, бывшие в нем, посыпались в воду.

Но на борту «Сузи» уже, должно быть, заметили, что у нас что-то не ладится, и моментально спущенные боты подобрали всех нас и вытащили на палубу парохода.