Переходный момент - Валерий Дунаев

– Да что с тобой?!… Ты не… Ты не… У тебя руки целы?

Идиотский, конечно, вопрос. Но, по сути, верный. Главное руки были бы целы. Ну а потом ноги. Позвоночник. Голова. Нос на голове. Пальцы на руках. Пальцы на ногах.

– РУКИ?! – истерично завизжала девчонка, пятясь назад, – Шея только свернута! А так все зашибись! Идиот! Придурок! Сказала – не подходи! МАНЬЯК! Не прикасайся ко мне! Буду кричать!

Максим очень оторопел от такого потока лестных слов о себе. Вот это, называется, ПРИЕХАЛИ! Он же еще и идиот. К тому же маньяк.

– Кричи! Зови на помощь! – он тоже пребывал на эмоциональном взводе, – Давай! Девчонка! Может зайцы тебе помогут? Или волки с медведями? Ты что себе позволяешь? ДУРА!

– Сказала – не трогай меня!!! Ты зачем выбросил меня в лес из поезда? Чтобы надо мной поиздеваться! Вот зачем!!! Позабавиться! Сволочь! Маньяк! А с виду приличный.

Максима трясло от гнева. Оказывается ЭТО ОН ВСЕ ЗАДУМАЛ. ОН. А не она. Не она, оказывается, втянула его в эту гнусную историю.

Не она своровала эти кошельки. У него и у того огромного дяденьки. Не она открыла дверь вагона и стала выбрасывать кошельки наружу, в проносящуюся мимо ночь. Да… Максим мог бы к ней и не кидаться. Может быть и не вылетели б тогда из вагона. Но где гарантия, что она сама бы не выпрыгнула с поезда?

– Ты сама не понимаешь, что несешь! Я тебя не выбрасывал никуда. Это из-за тебя все получилось! Я не маньяк. Не кой черт ты мне сдалась? Влезла в мою жизнь!

– Говори, говори. Маньяк. Все маньяки так говорят. Зубы заговаривают.

– Можно подумать, что тебе везет на маньяков. Даже знаешь о чем они говорят.

– Молчи, придурок! – девушка все дальше удалялась в лес.

– Да стой же ты, соплячка! Не нужна ты мне.

– А раз не нужна, так что же ты за мной идешь? Потому что хочешь надо мной поглумиться. Я это точно знаю. Тогда бы ты не стал меня хватать и выбрасывать из вагона. Ты бы просто стоял в тамбуре и уговаривал меня успокоиться, закрыть дверь и не совершать глупостей… ТЫ – МАНЬЯК…

Максиму надоело высушивать эти раз и навсегда утвержденные выводы о своей личности. Которые сомнению, естественно, не подлежат.

Он, резко кинувшись к девушке, предпринял попытку близко к ней приблизиться, тем самым остановить ее дальнейшее убегание в темный лес и попытаться наладить более продуктивный диалог, а не выброс эмоциональных всплесков в адрес друг друга. Но не вышло… Споткнулся о ветку какую-то или палку… И грузно шмякнулся в траву…

Не успев приблизиться к девушке, чтобы можно было ее схватить…

– Ага! Опять ко мне бросаешься! – злорадно и истерично засмеялась Маруся, – Маньяк! Обхватить хотел! Повалить! Скрутить! Надругаться!

– Ну и дура…, – сплевывая, поднялся на ноги Максим. Зачем то отряхнул колени, – Послушай, Маруся. Я правда не желаю тебе вреда. Как видишь, я и сам в такой же ситуации, как и ты. Поверь мне. Надо что то решать…

– Решать?! Ты хочешь поймать меня и…

– Опять заладила свое, – оборвал ее Максим, – Если бы хотел, то зачем мне тебе зубы заговаривать? Я – мужчина. Значит сильнее. Все равно поймаю в этом лесу. Кроме нас двоих здесь никого нет. Хоть закричись. Зачем мне болтать с тобой?

– Затем, что так интересней. Молча – не интересно. Надо пообщаться с жертвой. Чтобы жертва покричала, поругалась или поумоляла о пощаде… Надо, чтобы изюминка была…

– Изюминка… Жертва…, – Максим устало улыбнулся, – Право же смешно… Если хочешь иди в этот лес. Я и без тебя обойдусь. Одному даже легче. Главное знаю, что ты жива. Ну и дальше выживешь. Наверное. Что мне до тебя?

– Вот, вот. Сделаешь вид, что тебе нет до меня дела, отвернешься, уйдешь. А сам все же будешь за мной следить, повышая тем самым предвкушение будущего надо мной глумления. Да, да. Будешь следить за моими действиями, фантазируя всякие гнусности… И потом выберешь момент, когда…

– Ну тебя понесло! Не надоело выдумывать? Успокойся и давай прекратим, наконец, неуместную перепалку… Мы, действительно, в скверном положении… Пойми это… Своими дурацкими опасениями на мой счет ты еще больше драматизируешь обстановку… Неужели я на самом деле похож на маньяка?

– Маньяки не выглядят монстрами… Они все симпатичны и милы. Вежливы, доброжелательны…

– И сколько таких милых маньяков тебе довелось повидать на своем коротком веку? Раз в полгода по злодею тебе встречается? Зимой летом? Зимний маньяк. Летний маньяк. Или весенний. Осенний. Начиная с тех пор, как тебе исполнился годик. Или раньше? И все они, маньяки, с удивительной стабильностью посещают тебя… Все эти симпатичные маньяки… Ты, девочка, случайно не свихнулась?

– Заткнись, придурок… Я тебе не девочка… Сам то… Пацан… Даром, что солдат.

– Не называй меня придурком. Мала еще. Не девочка она, видите ли… Ну ведь и не мальчик. И с чего ты взяла, что я солдат?

– А кто же? На роже написано…

– Не хами, говорю.

– А ты сам хамишь. Малолеткой обзываешь…

– С твоими рассуждениями о маньяках на взрослую не тянешь.

– Вот и ищи взрослую. Со взрослыми рассуждениями. Здесь. В лесу. Куда ты меня выкинул.

– Я тебя не выкидывал. Я ведь и сам выпал из поезда.

– Нет, выкидывал. Тогда почему я здесь? А сам ты выпал из поезда, потому что так хотел.

– Неужели? А может это ты спрыгнула с поезда и меня с собой прихватила?

– Точно идиот. Я что с сумасшедшего дома сбежала? Я, что совсем рехнулась, по твоему, будучи молодой и интересной девушкой, выпрыгивать ночью на полном ходу поезда куда то в темный лес, прихватив с собой узколобого солдата?

– Какого солдата?

– Узколобого.

– Ну знаешь… Интересная девушка, – Максим чуть не лопнул от негодования, узнав о себе столь пикантную подробность, касающуюся его интеллекта. Узколобого – значит тупого. Неотесанного дубину, – Ну знаешь, молодая интересная девушка… С необсохшим молоком на губах. Интересных девушек не выбрасывают из поезда живьем… Сначала стараются поухаживать…

– Да кто вас, маньяков знает! Чтобы по башке дать не обязательно ухаживать сначала.

– Тебе виднее… Знать предыдущие маньяки так и делали. Сразу в бубен тебе стучали. Без всякой учтивости… Наверное из-за твоего несносного характера каждый, изначально приличный человек, в итоге превращался в маньяка. Не мог терпеть больше твоих причуд. Нервы не выдерживали…

…Они все-таки смогли прийти к компромиссу. Достигли, так сказать, делового соглашения в виде некоего перемирия конфликтующих сторон. Отложили спор о маньяках, малолетках, дебилах пока в сторону, сохранив, впрочем, к друг другу недоверие и недоброжелательность. Воздержавшись временно от едких высказываний насчет умственных способностях, внешнего вида и полезности для общества друг друга, молодые люди согласились с необходимостью какое-то время действовать сообща. Покуда не выберутся из этой досадной переделки. А там с огромным удовольствием разбегутся в разные стороны. И вспоминать друг о друге будут только в неконтролируемых кошмарных снах.

– Только попробуй ко мне прикоснуться, – подытожила грозно Маруся, – Будь уверен УЖ Я СЕБЯ В ОБИДУ НЕ ДАМ! Это я с виду такая хрупкая. Я давно не маленькая. И смогу оказать ДОСТОЙНЫЙ ОТПОР своему обидчику.

– Не сомневаюсь. От твоей невоспитанности любой с ума сойдет, назовется хоть маньяком, Лишь бы убежать от тебя, Выпрыгнуть из поезда, но только больше тебя не видеть и не слышать, – тоже подытожил Максим…

…Вот и ладненько… На том и порешили…

***

Максим мало впитал от своих родителей жажды новизны, приключений, способности во что бы то ни стало достигнуть поставленной цели. Достигнуть, не считаясь ни с какими лишениями, трудностями.

Когда неприятности не являются неприятностями, а всего лишь краткосрочными недоразумениями. Когда сама ИДЕЯ поглощает все добавочные неудобства. Во всяком случае пока еще такого он в себе не замечал и замечать не особо стремился.

Максим, в отличии от родителей, не обращавших внимание на комфорт, придающих важное значение закалки организма, не отличался спортивностью, больше ценил тишину и уединение, неторопливые размышления о душе. Любил смотреть на ночное небо, да и на дневное, когда в нем причудливо трансформировались облака из одной фигуры в другую. Ему все-таки ближе был внешний комфорт, теплая постель, горячая ванна. Он совсем не являлся героем, способным годами бродить по лесам, лазить по горам, бороздить моря-океаны, мыться под дождем и постоянно обдуваться со всех сторон всевозможными ветрами. Он очень любил писать картины, читать стихи и размышлять о смысле жизни (в основном своей). Думать ЗАЧЕМ ОН? ПОЧЕМУ? ДЛЯ ЧЕГО? Есть ли, кроме этой жизни, какая-нибудь другая?

И как это УМИРАТЬ?

И абсолютно не способен действовать в условиях чрезвычайных ситуаций. Воспитание бабушки фундаментально на это повлияло. Ее учение не предполагало тусоваться на молодежных тусовках, ползать по горам, нырять с водопада, прыгать с парашютом, кидаться зимой в прорубь, выживать вне цивилизации. Зато предполагало духовно просвещаться, не ругаться матом, быть вежливым, скромным, кротким, чуть ли не религиозным. Так вот к условиям таким например, как оказаться черт знает где ночью в красной спортивной одежде, без денег, без воды, еды, ножа и компаса, да еще и в компании юной психованной дамы Максим оказался совершенно не готов.