Запретный мир - Илья Новак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Медленным шагом лошадь двинулись вдоль железнодорожного полотна прочь от города.
Мохнатый паук мелко дрожал, прижавшись к могучему узловатому стволу, а Дебора стояла над ним с зажмуренными глазами и размахивала коротким мечом. Она уже не визжала. Подбегая к ним, Бел осознал, что непосредственная опасность никому из присутствующих не угрожает, и потому притормозил, чего делать не следовало. Ритм движения его длинных ног сбился, и они тут же запутались в высокой траве.
– Привет! – гаркнул Бел, жизнерадостно грохаясь на землю.
Белобрысая замерла с поднятым мечом, открыла один глаз и покосилась на Бела. Паук, выпрямив лапы – их оказалось шесть, – задрал две под неестественным углом и принялся остервенело чесать волосатое брюхо. Деби открыла второй глаз и медленно опустила меч.
– Ты жив? – произнесла она. – Я… я рада. И всхлипнула.
– Совсем сбрендила девка, – проворчал паук и, бочком протиснувшись вдоль ствола, отскочил от нее.
Бел поднялся из травы и через мгновение вдруг с удивлением обнаружил прижавшуюся в его груди белокурую голову. Де Фей обнял Дебору за талию, растерянно рассматривая пребывавшие в живописном беспорядке белые пушистые кудряшки разной длины и степени закрученности.
– Я думала, тебя убили! – лепетала Деби в форменную куртку. – И всех убили!
– Ну… э-э… – Бел слегка хлопнул ее по спине. – Ты… это… не беспокойся.
Паук прокомментировал:
– Решила, я тебя кокнул. И как набросится! Я сейчас просто не в форме малехо, а то бы показал дурище, как надо драться.
– Прекрати! – повысил голос Бел, пытаясь сообразить, надо ли попробовать отстранить от себя Деби или и так хорошо.
– Почему? – удивился паук.
– Ты… плохо выражаешься.
– Да ну, правда, что ли? Эй, паря, чего ж я такого сказал?
Между тем приглушенные лепетания прекратились, Деби отступила и, энергично протерев глаза кулаками (ее меч лежал в траве рядом со шпагой де Фея), спросила:
– Как ты спасся?
– Я просто упал в ров и потерял сознание, – разъяснил Белаван. – А очнулся уже утром.
– Ты видел кого-то из отряда наследной Вессантры?
– Нет. Там только мечи и стрелы валяются. А ты? Как ты спаслась?
Паук влез с очередным саркастическим замечанием:
– Ну, заладили, разверни да подбрось! Воркуете, как два общипанных голубка. В смысле, как голубь и голубица. Мерзко слушать.
Сверхтвердый титановый стержень в организме де Фея напомнил о себе – Бел поднял шпагу и, продемонстрировав ее членистоногому, вежливо произнес:
– Еще раз разинешь рот, то есть жвала, и скажешь что-нибудь оскорбительное – получишь этим по брюху, понял?
– Понял, чего же не понять? – Паук отскочил и присел. – Все понял, дылда очкастая. Токмо это я к тому, что вы много болбочете, а толку – шиш.
– Ты хочешь сказать, что при большом количестве слов наш диалог несет в себе не слишком большой заряд информативности, да?
– Во-во, ее самой, – подтвердил членистоногий. – Информ… этой… фигу с хреном, короче, он несет.
Бел повернулся к Деби и, поправив очки, произнес:
– В чем-то он прав. Я предлагаю рассказать все друг другу по очереди.
– Нет, – спустя пять минут произнес Белаван. – Я повторяю, если бы их всех убили, остались бы тела. Наверное, их взяли в плен.
– Точно, паря, – согласился паук. – Не было такого приказа. Старшая сказала – всех повязать и доставить к ней.
– Вот видишь. Нашему новому знакомому сейчас незачем врать.
Деби с сомнением и недоверием посмотрела на паука.
– Я не вру, точняк! – возмутился тот. – Разверни да подбрось, для чего мне врать?
Они медленно удалялись от замка, невысокие шпили которого уже давно скрылись за деревьями. Как выяснилось, истории, происшедшие с каждым, не слишком изобиловали приключениями.
Отлетев от замка на некоторое расстояние и немного снизившись, хамелеон-летун выпустил Дебору, которая упала в густую крону высокого дерева, где и застряла, не получив повреждений, а лишь оцарапавшись и потеряв кепку. Спускаться вниз ночью было страшно и небезопасно, поэтому она, то ненадолго засыпая, то просыпаясь, дождалась среди ветвей утра, а утром, очутившись на земле, немедленно наткнулась на паука.
Испытывая природную неприязнь к членистоногим – тем более таких размеров – и думая к тому же, что он и его друзья уничтожили отряд наследной Вессантры вместе с Белом, Савимур, мужчинами и детьми, она достала меч и собралась со всей решительностью искромсать паука на кусочки, во исполнение каковой программы и закатила истерику, свидетелем которой стал Белаван.
Бел вкратце рассказал о своих приключениях, а вернее, об отсутствии таковых, после чего слово взял паук. Выяснилось, что зовут его Гунь Ситцен и, будучи еще человеком, он проживал в каком-то городке Западной области Кабуки, работая там кучером, а также… Он не стал уточнять, каким именно способом добывал средства на дополнительные кусочек хлеба и стаканчик вина. Но и у Белавана, и у Деборы сложилось впечатление, что воровством и мелким грабежем.
Итак, разъезжая на козлах муниципального дилижанса, а также занимаясь кое-какими темными делишками, Гунь Ситцен нельзя сказать, чтобы процветал. Поэтому, когда к нему и нескольким его дружкам обратился лично Зигрия Матхун с предложением поработать, некоторые из них – и Ситцен в том числе – согласились. Тем более что Матхун пообещал щедро платить за труды.
Захват отряда наследной Вессантры стал, собственно, их первым делом. После того как Бел стянул его с крыши, Гунь почти в точности повторил путь де Фея. Он тоже упал, но только не в ров, а на землю рядом с ним, тоже потерял сознание, а утром, очнувшись и не обнаружив в замковом дворе никого из своих, отправился на поиски, и теперь…
– И теперь мне во что бы то ни стало надо попасть в Стопу к Шангухе за три дня, – заключил он. – Потому как непонятно, по окончании срока я сам собой превращусь обратно или это она должна будет чегой-то со мной сотворить во время праздника Свечи? – По телу паука вдруг прошла волна сильной дрожи, и он добавил: – Слушайте, у вас, часом, травы какой-нибудь нету? Что-то меня колотит…
Дебора окинула взглядом устилавший землю зеленый ковер и вопросительно глянула на Бела.
– Разве ты травоядный? – поинтересовался де Фей.
– Скорее травокурный. Косяк забить хочу. А еще лучше… ну, понял, понял, нету у вас ни травки, ни кашки, ни жероина…
– Нам надо выработать план действий, – заметил Бел через минуту. – Деби, вот ты, к примеру, куда думаешь направиться?
Она, не задумываясь, ответила:
– Если отряд не уничтожен, то продолжает свой путь к Стопе. Но попасть туда можно только по Пути Безумного Фуна, который откроется через два дня. Дорога лежит через город Недотычки. Значит, я иду туда в надежде встретиться со своими. Ты присоединишься ко мне, Белаван де Фей?
– Ну, конечно, – подтвердил Бел. – Ее Высочество наняла меня и пока еще официально не уволила, так что я в любом случае должен постараться ее найти. И потом – мне до смерти интересно взглянуть на…
Его прервал пронзительный, пробирающий до костей визг. С деревьев дождем посыпались то ли желуди, то ли шишки, в небе солнце испуганно скрылось за ближайшим облаком. Бел с Деборой оглянулись.
Визжал Гунь Ситцен. Мохнатое тело припало брюхом к траве, согнутые лапы дрожали, жвала перекосились, а фасетчатые глаза выпучились.
– Что с тобой? – крикнул Бел.
Сквозь визг до них донесся исполненный муки голос:
– Ломка у меня, сечешь, паря? Я два годка на жероине сижу… Матхун говорил… кто это дело принимает – тот не годится… Потому как, говорил, могут быть спонтон… спонтен… спонтанные изменения… Его Шангуха… специально предупредила… Но я… скрыл… что жероином балуюсь…
Бел повернулся к Деби и спросил:
– Жероин?
– Такое… вещество, – пояснила она. – Оно очень сильно действует, говорят… ох!
Восклицание сопровождалось заметным расширением светло-зеленых глаз. Белаван вновь повернулся.
С пауком творилось что-то неладное… В том смысле, что он уже перестал быть пауком.
Его тело, до того похожее на наполненную овсяной кашей миску, по какой-то причине обросшую волосами, медленно вытягивалось, одновременно сплющиваясь по бокам. Шерсть опадала бурыми клочьями, лапы укорачивались и, кажется, уменьшались в количестве.
Дебора покачнулась, Бел поспешно подхватил ее и осторожно уложил на траву, а после глянул на Гуня Ситцена.
Метаморфоза уже завершилась.
Чуть погодя солнечные пчелы перестали жужжать в голове Деборы Анчи, и до девушки начали доноситься голоса. Деби открыла глаза и увидела лазоревый фон с редкими облаками, охряный кружок солнца за белесой дымкой – все это, будто картина, нарисованная акварелью на крышке небес, плотно прикрывающей мир Цилиндра. Дебора села и посмотрела на Белавана де Фея, мирно беседующего с двухметровым сиреневым…