Мемуары - Филипп де Коммин

Глава VI

Итак, в соответствии с принятым решением все сеньоры оставили Этамп, проведя в нем несколько дней, и направились в Сен-Матюрен де Ларшан и в Мореан-Гастинуа. В этих двух городах остановились монсеньор Карл Французский и бретонцы, а граф Шароле расположился на обширных лугах по берегу Сены. Он распорядился, чтобы все раздобыли колья, чтобы привязывать лошадей, и приказал доставить на повозках семь или восемь лодок, а также несколько разобранных бочек – он намеревался возвести мост через Сену, так как иной переправы не было. Его сопровождал монсеньор де Дюнуа, который из-за подагры не мог ехать верхом и передвигался на носилках, а сзади носили его штандарт. Когда они подошли к реке, то велели спустить на воду доставленные лодки и переправились с лучниками на небольшой островок посреди реки. Оттуда лучники обстреляли группу кавалеристов маршала Жоакена и Салазара, пытавшихся помешать им переправиться на их берег. Позиция этих последних на высоком берегу среди виноградников была очень неудачной. К тому же у бургундцев была сильная артиллерия, коей командовал очень искусный канонир мэтр Жиро, служивший ранее королю и взятый в плен в битве при Монлери. В конце концов королевские кавалеристы были вынуждены очистить место для переправы и вернуться в Париж. В этот вечер мост был доведен до острова и граф Шароле велел там сразу же раскинуть большой шатер, где и провел ночь вместе с 50 своими кавалеристами.

На заре собралось много бочаров, которые принялись изготовлять бочки из подвезенного материала. До полудня мост был перекинут на другой берег реки, туда немедля перешел граф Шароле и распорядился поставить там шатры, которых у него было множество. Затем он приказал переправиться по мосту всему своему войску и артиллерии; они расположились на пологой части берега, так что идущим сзади любо было смотреть на них. В тот день успели переправиться только люди графа, а на следующий, рано утром, переправились со всеми своими воинами герцоги Бретонский и Беррийский, которые сочли прекрасным мост, возведенный столь быстро. Они прошли немного дальше и тоже раскинули лагерь.

Едва стемнело, как мы увидели вдали чуть заметные огни. Кое-кто предположил, что это королевская армия, но еще до полуночи мы получили известие, что это герцог Жан Калабрийский, единственный сын короля Рене Сицилийского[36], и с ним 800 кавалеристов из герцогства и графства Бургундского в сопровождении большого числа конных воинов и немногочисленной пехоты. Я не встречал лучшего и более искушенного в военном деле войска, чем войско этого герцога, хотя оно и было невелико. У его служило примерно 120 закованных в латы итальянских и других кавалеристов, которые участвовали с ним в боевых действиях в Италии. Среди них были Джакомо Галеотто, граф Кампобассо, сеньор де Бодрикур, в настоящее время губернатор Бургундии, и другие – все очень опытные военные. Учитывая их малое число, можно сказать, что они составили поистине цвет нашей армии. Герцог привел также 400 конных арбалетчиков, которых ему предоставил пфальцграф, – они выглядели истинными вояками – и 500 швейцарских пехотинцев; последние впервые появились в нашем королевстве, проложив путь другим, которых стали впоследствии призывать, так как они, где бы ни воевали, всюду проявляли большую храбрость.

Это войско подошло к нам утром и в течение того же дня переправилось по нашему мосту. По нему, можно сказать, прошла вся военная мощь французского королевства, не считая сил короля. И уверяю вас, что эту мощь представляло огромное и прекрасное воинство, насчитывавшее большое число благородных и опытных людей. Но хотелось бы их видеть друзьями и сторонниками королевской власти, к которой им следовало бы относиться с должным почтением, а не ее врагами, постоянно опасающимися короля.

Во главе бургундцев в армии герцога Калабрийского стоял маршал Бургундии монсеньор де Нефшатель, а под его началом были его браг сеньор де Монтегю, маркиз де Ротлен и много рыцарей и оруженосцев, часть которых участвовала в экспедиции в Бурбонне, о чем я выше говорил. Они примкнули к герцогу Калабрийскому, чтобы обеспечить безопасность в пути и потому, что герцог был владетельной особой и самым крупным военным предводителем в своем войске. Между ним и графом Шароле установились самые дружеские отношения.

Когда собралась вся эта армия, численность которой, по-моему, определяли в 100 тысяч всадников или около того[37], сеньоры постановили двинуться на Париж и для этого объединили все свои авангарды. Бургундский повел граф Сен-Поль, а авангард герцогов Беррийского и Бретонского – Оде д’Эди, ставший позднее графом Комменжа, и маршал де Лоеак. За ними тронулась в путь остальная армия, при которой находились все государи. Граф Шароле и герцог Калабрийский с трудом поддерживали порядок и командовали своими отрядами. Оба были хорошо вооружены, и чувствовалось, что они полны желания до конца выполнить свой долг. Герцоги же Беррийский и Бретонский удобно устроились на небольших иноходцах, одев полудоспехи, слишком легкие для боя. Поговаривали даже, что на них были просто атласные рубахи с нашитыми позолоченными бляхами, дабы не тяжело было, но я не знаю, правда ли это.

Когда армия дошла до Шарантонского моста, расположенного в двух малых лье[38] от Парижа, она быстро отбила его у засевшего там небольшого отряда вольных лучников и переправилась по нему через Сену. Граф Шароле разбил лагерь вдоль реки, окружив повозками и артиллерией обширное пространство между мостом и своим Конфланским дворцом, находившимся невдалеке. Вместе с ним остановился и герцог Калабрийский, а герцоги Беррийский и Бретонский со своими людьми разместились в Сен-Мор-де-Фоссе. Все же остальные отправились в Сен-Дени, от которого до Парижа было тоже два лье. Здесь армия простояла одиннадцать недель, и за это время произошли события, о которых я далее расскажу.

Уже на следующий день начались стычки, доходившие до ворот Парижа, где засели монсеньор де Нантуйе, королевский главный майордом, державшийся доблестно, и маршал Жоакен. Народ в городе был перепуган, но кое-кто из других сословий рад был бы видеть сеньоров в городе, полагая, что те действуют на благо и пользу королевства. Были и такие люди среди подданных сеньоров, которые, приняв их сторону, надеялись таким образом добиться высоких постов и должностей, которых в этом городе жаждут сильнее, чем в любом другом. Ведь те, кто их занимают, выжимают из них все, что можно, а не то, что им положено. Должности бывают без жалованья, и они продаются за 800 экю, а бывают с незначительным жалованьем, и они продаются за сумму, превышающую общее жалованье за 15 лет, но те, кто приобретают их, редко остаются в накладе. Парламент[39] поддерживает такой порядок вещей, и не без причины – ведь в нем заинтересованы все советники парламента, среди которых достаточно добрых и почтенных лиц, но немало и дурных. То же самое можно сказать и об остальных сословиях.