Лесная невеста. Проклятие Дивины - Елизавета Дворецкая

Избрана велела послать гонца в Оршанский городок, но хороших новостей не ждала. Если бы с Буяром все было в порядке, он уже сам дал бы знать сестре о войске полочан. Уж на такое простое дело у него бы ума хватило!

Однако никто в Подгоричье не мог ей сказать, что происходит в Оршанском. Зато здесь тоже ходили смутные слухи о скором возвращении Зимобора. Он снился Избране по ночам, и ей уже казалось, что брат, будто Ярила, умирающий на Купалу и возвращающийся весной, так же неизбежно должен вновь объявиться, едва сойдет снег. У нее было сразу два могущественных врага, но она даже не знала, когда и с кем из них ей предстоит столкнуться.

Зная, что отступать некуда и придется принимать бой, княгиня старалась держать себя в руках, но все ее женское существо восставало против самого образа войны. Но сохрани Макошь от того, чтобы кто-нибудь догадался!

– И не страшно им было под Велесов день[3] воевать! – сказал Предвар, один из нарочитых мужей, которому старейшина рода доверил возглавление ополчения своего гнезда. Он был еще не стар, на четвертом десятке, и рода не слишком знатного, но в походах проявлял немалую храбрость и сообразительность, обещая со временем вырасти в большого воеводу. – Воевать нынче нехорошо. Нечисть разгулялась.

– Столпомер-то, как видно, оберег от зимней нечисти имеет! – вставил Блестан. – Иначе тоже дома бы сидел. Чего ему не терпелось?

– Ждать не будем! – сурово сказала княгиня. Промедление было хуже смерти для ее неустойчивой решимости, и она хотела начать и закончить поскорее. Как – Перун решит, но только не ждать, томясь дурными предчувствиями. – Вот только дозор вернется, и выступим!

Дозорный отряд вернулся на третий день.

– Столпомер сам стоит с большим войском в Ольховне, – докладывали кмети. – А передовой полк уже выдвинулся, мы его видели в лесу.

– Идти надо да передовой полк и разбить! – тут же высказался Красовит и тряхнул могучим кулаком. – Ждать нечего. Дал бы Перун, чтобы Столпомер сам с передовым полком был. Его разобьем – и делу конец.

– Зачем же конец? – Блестан усмехнулся и коротко глянул на княгиню. – Можно и дальше пойти. У него, у Столпомера-то, тоже кое-что припасено. Нам пригодится. Заберем себе Витьбеск[4], своего воеводу там посадим – и волоки будут наши.

Кмети одобрительно зашумели.

– Завтра поутру выходим! – распорядился Красовит.

– Выходим, – подтвердила Избрана и кивнула.

Все-таки последнее слово должно остаться за ней.

Вечером княгиня долго не могла заснуть, а когда проснулась, то подумала, что задремала лишь на миг и сейчас по-прежнему глубокая ночь. В избе старейшины, где ее уложили на хозяйскую лежанку за занавеской, было совершенно темно, пахло дымом, но печь остыла, и кончик носа у Избраны совсем заледенел. Она чувстовала себя глубоко несчастной в этой чужой избе и готова была удивиться, каким образом ее сюда занесло, но тут же разум, вялый и со сна не готовый сопротивляться совести, дал ответ: ты сама этого хотела. Кто гнал тебя из Смолянска? Сидела бы там среди родных ларей и полавочников. Вот тебе – война, и это еще не самое худшее, что может быть. Войско вообще на снегу ночует, у костров.

Пытаясь скорее заснуть опять, Избрана перевернулась на другой бок, но это не помогло. Под одеяло пролезал холодок, кто-то из хозяев храпел на полатях. Вот женщина слезла, пошуршала в темноте, обуваясь, ушла к скотине. Вслед за тем дверь снова отворилась, послышался голос Хедина, ночевавшего в сенях:

– Уже утро. Нужно вставать. Ты слышишь, княгиня?

– Слышу, – сердито ответила Избрана и решительно вылезла из-под одеяла.

Пока она одевалась, в избе и во дворе тоже зашевелились, стали раздаваться голоса. Сидя на лежанке, Избрана торопливо дергала костяным гребнем волосы, резкими взмахами отгоняя челядинку, которая в глупом усердии все лезла помочь. Избрана вообще не любила, когда к ней кто-то прикасался, а в плохом расположении духа вовсе не терпела этого. А куда уж хуже, чем сейчас!

Дружина готовилась к битве, еще до вечера все будет решено. Избрана собиралась ехать с войском и даже жалела, что ей придется остаться позади и в саму битву ей дорога закрыта. Опасность ничего для нее не значила, даже гибель казалась пустяком по сравнению с этим мучительным тревожным ожиданием. Сердце сильно билось, в груди как будто колола острая спица, и дух захватывало, как от холодной воды. Где взять сил, чтобы дожить до победы? О поражении Избрана даже не думала. Но изгнать из души тревогу не получалось – для безмятежной надежды на лучшее она была слишком умна, а для несокрушимой веры в свои силы – недостаточно сильна. Что за наказание сидеть и ждать, зная, что ничего не можешь сделать!

В избу без стука вошел один из Красовитовых кметей и доложил:

– Там к воротам какая-то дружина идет. Человек сорок. Может, дальше еще есть, да темно, не видать.

– Где воеводы?

– Да все на стенах.

Избрана встала из-за стола и кивнула. Известие о войске ее не испугало. Чем раньше что-то начнет происходить, тем лучше. Кметь вышел так же поспешно, как и вошел, и громко хлопнул наружной дверью.

В густой предрассветной мгле с заборола нелегко было что-то разглядеть, и Избрана нахмурилась, бросила недовольный взгляд на небо, но глухая серая пелена не пропускала даже лучика света. Возле опушки, перестрелах в двух от стены городка, шевелилось что-то темное. Слышался неясный шум – скрип снега под множеством ног, позвякивало снаряжение, звучали человеческие голоса.

– Давай! – Красовит махнул рукой кметю с рогом в руках.

Но еще прежде, чем тот успел поднять рог, с опушки раздался звук такого же рога.

– Да это наши! – охнул кто-то рядом с Избраной.

– Какие наши? – с досадой воскликнула она. – Откуда им взяться в той стороне?

– Могли задние догнать, – подсказал кто-то, но не слишком уверенно.

– А мог и Столпомер притвориться, – добавил Предвар, и Избрана промолчала – она была с ним согласна. – Будто они наших кличей не знают? А мы ихних… Хе-хе…

– Эй! Открывайте ворота! – тем временем кричали снизу едва различимые в полутьме пришельцы. – Княжеское войско еще здесь?

– Ишь ты! Войско ему! – проворчал рядом с Избраной Благовид, еще один вождь родового ополчения, присоединившийся по пути. Он был старше всех в дружине и своим добродушным спокойствием любому походу придавал какой-то домашний облик. – Чего захотел!

– Вы сами-то кто такие? – закричал в ответ старейшина Подгоричья.

– Мы – дружина Буяра Велеборича!

По заборолу пролетел общий крик. Все заговорили разом.

– Буяр!

– Княжич!

– Как же он? Его ждали, а?