Охотник на творцов - Александр Андреевич Лобанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ввалился в квартиру и тут же запер дверь. На первый взгляд «сюрпризов» не наблюдалось… ну, кроме раструба огнемёта под потолком. Жилище в высокотехнологичном, частично кибернетизированном мире с обширными магическими традициями и самобытной культурой выглядело как стандартная советская хрущёвка. Разве только ковёр на стене отсутствовал. Не нужно отрываться от аудитории, уважаемый читатель.
Картотечный шкаф обнаружился в спальне на месте шкафа с оружием, где ГГ некогда получал свою первую острую железку для убийства. Но в сторону ностальгию! Среди кучи ящичков и пыльных бумажек я таки нашёл нужную информацию. Из плохого: бумага в руках чуть не расползалась от сырости — несмотря на то, что листов две дюжины, прочесть я смог только четверть текста крупным шрифтом, и ещё треть — угадать. Подобное не позволяло однозначно опознать нужную мне книгу.
— Брут, предупреди этого конспиратора, что если он на кухне нарезает бутерброды, то не стоит прятать в рукавах ножи, — отвлекшись от дела, попросил я своего напарника. — Я ему личность прописывал, пусть не забывает.
Из хорошего: все книги по нужному мне артикулу находились в одном месте — в читальном зале на втором этаже библиотеки. Ещё один рывок, и я на месте!
Стоило мне так подумать, как за спиной раздался звук скрежета металла. Оборачиваться жутко не хотелось, но пришлось себя пересилить. Увиденное мне ожидаемо не понравилось: ГГ стоял в дверном проёме комнаты, одной рукой сжимая бутерброд, а второй бесчувственного Брута… обезопасился гад.
— Дальше ты не пройдёшь, — ГГ закинул в рот остаток бутерброда. Бросил Брута мне под ноги и поднял «волшебную палочку». — Ты пришёл к нам, не мы к тебе. Но ты ещё не понял самого себя. Того, что тебя ведёт… ты должен познать свой самый страшный кошмар, освободиться и стать сильнее.
— Ну твою ж бога душу, ведь хорошо ж общались, чего начинается-то опять⁈ — вздохнул я, не представляя не только как сражаться, но и куда убегать.
Взмах «волшебной палочкой» прошёл у меня над головой, колючая проволока чуть не коснулась моей шевелюры. Я дважды ударил ГГ в живот. Тот отшатнулся, но ненадолго. С рыком бросился в атаку, как какой-то берсерк… вот точно за Оборотня обиделся. Я выхватил револьвер…
Раздался треск рвущейся бумаги! Сердце пропустило удар. Но нет, потолок, пол и даже стены оставались на местах. Зато само пространство… В центре комнаты образовалась брешь с рваными краями. Через неё я увидел темный зал, заставленный пыльными и частично развалившимися стеллажами с книгами, часть которых валялась на полу в лужах, которые образовались после утреннего дождя. Да и те я смог заметить лишь по бликам отражённого света из комнаты.
Прямо напротив меня красовалось: «УДК 53.01 Физика. Теория и природа явлений». И фотографии четырёх физиков, создателей наруча, смотрели на меня с обложки своего научного труда: Максим Анатольевич, Генрих Шульц, Аки Судзуки и… а вот четвёртого я вспомнить с ходу не смог. Это была брешь между миром истории и реальностью библиотеки, не скрытой пеленой Веры.
Данного разлома реальности по сюжету не было. Мне ли не знать — я его писал! Одно из трёх. Либо это очередная ловушка. Очень хитрая, оттого не факт, что я из неё выберусь! Либо это мои герои настолько заматерели, что готовятся вырваться в реальный мир. Подобное сомнительно, однако возможно — за восемь лет удалось узнать о возможностях Веры многое, но далеко не всё. И как всегда новые нюансы вылезают в самый неожиданный и неудобный момент.
И третий вариант, более вероятный — произошло воздействие извне. Из реального мира. Но это порождает новые вопросы. А что делать в любой непонятной ситуации? Правильно! Тикать! Что значит нельзя? Как это враги позади? Ладно, так уж и быть, уговорили, придётся лезть!
Пока ГГ не успел среагировать я схватил бесчувственно Брута и скользнул в пролом. Оказался я там, куда и стремился — в реальной библиотеке. Ещё раз огляделся и понял, что брешь открылась буквально в нескольких стеллажах от места, где хранилась нужная мне книга. Это было прекрасно видно в свете из развороченного окна, чьи оскаленные обломки рамы смотрели внутрь. Стекло аккуратно выбито и лежит на полу. Ветер гуляет по помещению, перебирая страницы старых книг. Когда я приходил, окна точно были целы! Я бы запомнил. Но идея проникновения мне определённо нравилась.
При этом у меня жутко зачесались уши. Если верить приметам, это к вестям. Одновременно с этим ещё и руки чешутся. По той же народной мудрости: правая ладонь — к прибыли, левая — к убытку. У меня это происходило одновременно. Возможно, испачкался в чем-то в мире истории?
Я выпрямился. Оправился. Брут как раз пришёл в себя и, тихо рыча, удобнее устроиться на плече. Быстрым, но осторожным шагом двинулся к нужному стеллажу — он был дальше к стене с выбитым окном, но при этом проход, где я оказался как раз отделял данный книжный шкаф от развороченного окна. Чуть подрагивающей рукой я сжимал револьвер, хотя больше уповал на возможность быстро отступить через сломанное окно.
При этом я буквально на физическом уровне чувствовал, что чем ближе продвигался по проходу, тем спокойнее становилось: в глазах не мутилось, в ушах не звенело, и исчезло ощущение, словно меня пытаются затянуть в историю. Концентрация Веры уменьшалась.
Я вышел к нужному стеллажу и увидел фигуру человека с бока и чуть со спины, вне его зоны обзора. Короткие волосы. Приталенная куртка подчёркивала полноватую фигуру и небольшой рост, а на месте наруча рукав чуть раздут. Тонкие длинные пальцы, которые перебирали книги, намекали об интеллектуальном труде пришельца.
Сказать, что меня смутила эта встреча — значит, ничего не сказать. В принципе, это мог быть и другой читатель… Вот только с чего вокруг реальный мир, а не история? Человек в библиотеке попадает либо в случайную историю, либо в свою. С учётом того, что я в библиотеке, он должен был либо попасть в мою историю, либо исказить её своим воображением. А тут возникает ощущение, словно существо передо мной не подвержено воздействию Веры: даже, возможно, впитывает её. Не робот же это?
— Руки вверх! — вскинул я револьвер, направив на гостя библиотеки, стоящего в пяти шагах от меня. Лучше перестраховаться.
Человек замер. А затем одним тягучим движением вытянул с полки книгу… вернее, распечатку листов А4, скреплённую бечёвкой, и одновременно обернулся ко мне. Не читатель. В библиотеку не ходят в маске печального клоуна Пьеро. И почему-то я уверен, что в руках незнакомца та самая книга, о которой шла речь в предсказании.
Обдумать ситуацию мне не дали. Человек вскинул руку, и от ладони в стороны рванула тьма, образовав небольшой непроницаемо матовый щит. Я нажал на спуск почти рефлекторно.
Пуля, коснувшись щита, замерла на несколько мгновений в воздухе. Я успел уловить слегка растерянный и взволнованный взгляд в прорезях маски. А затем пуля полетела обратно ко мне! К счастью, её скорость значительно упала. Да и после прогулки по своей истории у меня бурлил в крови адреналин, благодаря чему мне удалось отпрыгнуть в сторону, за стеллаж, откуда я только вышел. Но патрон свистнул опасно близко — над ухом. Всё произошло настолько быстро, что по ушам только успел ударить звук выстрела.
Я выстрелил сразу все оставшиеся пять пуль в разные части тела своего визави. В этот раз щит оказался полупрозрачный и проявился в полный рост. Пули прошли сквозь него и распались буквально в пыль. А Пьеро решил атаковать: в его руке сформировалась радужная плеть, которой он ударил по мне.
У меня, конечно, иммунитет к проявлениям Веры, но подставляться лишний раз не лучшая идея: вдруг произойдёт осечка или противник влил в атаку больше Веры, чем у меня в защите. Здоровье у меня не казённое!
Стеллаж, который прикрывал меня, под ударами, стал ускоренно темнеть, покрываться трещинами. Миг, и он, растрескавшись, провалился сам в себя. А затем и вовсе стал кучкой пыли. Какое-то ускоренное старение! Книги при этом обрушились на пол градом, взметнув в воздух труху. Я едва успел откатиться за стеллаж через проход, приложившись плечом.
Пылевое облако дало нам обоим фору. Пьеро забежал за шкаф, откуда взял книгу, и, прячась за ним, бросился бежать к выбитому окну. Я же судорожно запихивал патроны в барабан револьвера и выглядывал противника — он обязан преодолеть проход, чтобы добраться до окна.
