Жребий брошен - Одри Хэсли

— Конечно же, вы мало что понимаете, — сказал он, и в его голосе зазвучали теплые нотки. — Но у вас есть месяц, чтобы во всем разобраться, и я постараюсь вам помочь.

Кристофер взглянул на упавший чемодан Элизабет.

— А сейчас почему бы нам не пойти в дом. Становится жарко, да и Одри нас уже, наверное, ждет к столу.

Элизабет слегка отпрянула, когда он попытался взять ее под руку. Слишком неожиданной показалась ей перемена его настроения — от холодного презрения к почти отеческой заботе. С этим человеком надо быть все время начеку.

Кристофер опять нахмурился.

— Не стоит так от меня шарахаться. Я лишь стараюсь быть гостеприимным.

— Несколько минут назад вы были со мной весьма суровы.

— Но это же было несколько минут назад. Возможно, мое мнение о вас с тех пор изменилось.

Элизабет вновь насторожилась.

Ага, так я и поверила! Да ты просто понял, что со мной тебе придется повозиться как следует, и решил сменить тактику, подумала она. Но она не могла знать этого наверняка. Зато точно знала, что приехала сюда не затем, чтобы стать жертвой хитроумно расставленных сетей такого мужчины, как Кристофер Дейм, каким бы обольстительно сексуальным он ни был.

— Я вижу, вы все еще мне не доверяете, — сказал он. — В какой-то мере я вас понимаю. Вы не единственная, кто так скептически ко мне относится. Но, честно говоря, их мнение меня нисколько не заботит. Меня давно уже перестало интересовать, что думают обо мне люди.

— Счастливчик, — притворно вздохнула она. — Вот бы всем так. К сожалению, большинству из нас приходится жить в реальном мире, заниматься конкретным делом, а это означает, что с мнением окружающих приходится считаться.

— Поймите, Элизабет, для вас это уже не обязательно, — проговорил он мягким голосом. — У вас больше нет необходимости заниматься «конкретным делом». Вы можете возвратиться на работу в отель, только если сами этого захотите. С этого дня вы можете делать все, что хотите. В том числе и плевать на то, что думают о вас окружающие. Одним словом, вы можете себе позволить быть абсолютно независимой.

Конечно, что и говорить, сказанное звучит весьма заманчиво, тем более в устах такого человека. Она смотрела на него, скрывая под маской вежливого внимания бурю чувств. Фантазия рисовала ей яркие картины новых возможностей, о которых раньше она просто не позволяла себе думать. Конечно, он прав. Если по-умному распорядиться наследством, ей до конца жизни не придется работать. Он также был прав в другом — какая разница, что о ней будут думать, в особенности в ближайший месяц. Здесь, на острове, в скрытом от людских взоров доме она может делать все, что хочет. Здесь нет никого, кто мог бы ее осудить.

Только вот зачем он ей об этом говорил? Было ли это частью его плана — развратить свою жертву мыслями о праздном образе жизни и сделать ее таким образом доступной?

Если это именно так, то со мной ему придется потрудиться, злорадно подумала она.

Ей уже приходилось подпадать под влияние «неотразимых красавцев», так что сейчас она не повторит своих прежних ошибок.

— Позвольте мне кое-что сказать вам, мистер Дейм, — официальным тоном начала Элизабет. — Мне нравится мир, в котором я живу, мне нравится моя работа. Но в любом случае спасибо за совет не обращать внимания на мнение других. С вас я, видимо, и начну.

Он с интересом заглянул ей в глаза. Как бы много она отдала, чтобы узнать, о чем он в этот момент думал!

— Туше, — сказал он наконец, и улыбка заиграла на его губах. — Кстати, зовите меня Кристофером или, если хотите, просто Крис.

— Я, пожалуй, предпочту ваше полное имя.

Он предпочитал, чтобы его звали именно так. Собственное имя казалось ему сильным, звучным и в то же время чувственным. Оно было не очень современным, но полностью соответствовало его характеру. Если бы Дейм был актером, в его амплуа никогда бы не вошли бизнесмены, жулики или просто предприимчивые люди. Из него бы получился прекрасный персонаж эпохи викингов, рыцарь двора короля Артура, один из трех мушкетеров в фетровой шляпе и с развевающимися кудрями.

— Хорошо, пусть будет Кристофер, — равнодушно согласился он. — Надо бы поднять ваш чемодан. — Он развернулся и не торопясь, с врожденной грацией спустился на несколько ступенек.

Элизабет старалась быть безразличной и не смотреть в его сторону. Но что-то инстинктивное, заложенное глубоко в подсознании, заставляло ее пожирать глазами его тело. Никогда еще мужчина так не зачаровывал ее. Да, это была потрясающая особь мужского пола!

Подняв чемодан, он выпрямился и повернулся к ней. Их глаза встретились, но Элизабет не смогла отвести взгляд. И пока он поднимался по лестнице, не отрывая своих светлых насмешливых глаз от ее лица, ее рассудок лихорадочно боролся с эмоциями, с женским естеством.

Боже правый! Это тело создано для греха. Оно искушает каждым своим движением, и поистине горе любой женщине, ощутившей его близость, ибо она обречена, произнесла она про себя как заклинание.

Она так надеялась, что ее чувства не отражаются на ее лице. Сделав последнюю попытку справиться с собой, она бросила на него самый пренебрежительный взгляд, на который была способна, и вошла в прекрасный дом тети Маргарет.

Глава 4

Внутри дом был так же совершенен, как и снаружи. Дейм сказал Элизабет, что дому больше ста лет. Но за ним всегда следили и ухаживали с любовью, поэтому, несмотря на столь почтенный возраст, он был в отличном состоянии.

Для его постройки использовалась местная островная древесина. Почти вся отделка дома была сосновой — от полов до кухонных полок. Кристофер вел ее по комнатам и рассказывал, что большая часть мебели была завезена из Европы и сделана из ценных пород дерева. Как заправский экскурсовод, он акцентировал внимание Элизабет на разных предметах мебели из дуба и тика, красного и полисандрового дерева, ореха и кедра.

Ванные комнаты были отделаны мрамором из Италии, завезенным на остров торговыми шхунами столетие назад. Четыре спальни представляли собой истинные шедевры интерьерного искусства. Каждая из огромных двуспальных кроватей была покрыта пологом, поддерживаемым четырьмя резными столбами.

Во всей обстановке дома прослеживался тонкий вкус. Элизабет отметила, что хозяева любили кружева, придававшие интерьеру легкость и изящество. Кружевными были занавески и покрывала, скатерти и салфетки. Кружево ослепительно белого цвета прекрасно сочеталось с белыми фарфоровыми статуэтками, любовно расставленными повсюду на полках и столиках. Потолочные своды увенчивались бронзовыми люстрами, а полы были покрыты дорогими коврами ручной работы в спокойных тонах. Все вместе создавало ощущение гармонии и «роскошной простоты» особняка.