Королевский гамбит (СИ) - Мила Гусева

Комментарий к Часть 3

Саундтрек:

Christian Reindl feat. Lloren — Money, Money, Money

Приятного чтения!

Прислонившись к дверному косяку ванной комнаты, я лениво наблюдаю, как с тоненьких бледных пальчиков Аддамс стекает кровь вперемешку с ледяной водой. Белый мрамор раковины быстро окрашивается в красный. Она периодически неприязненно косится в мою сторону, но благоразумно сохраняет молчание — даже удивительно.

И подозрительно.

Вряд ли её останавливает револьвер в моей руке. Вероятно, она просто обдумывает очередной план, как именно довести меня до зубного скрежета ровно за две минуты.

Меньше, чем за сутки эта заноза в заднице умудрилась лишить нас дворецкого, до смерти напугать служанку и необратимо убить несколько сотен моих нервных клеток.

Помнится, у отца когда-то имелся личный психолог. Ещё несколько подобных дней в обществе несносной стервы — и я запишусь сразу на полный курс терапии.

Не прекращая регулярно одаривать меня самыми уничижительными взглядами, Аддамс закручивает кран и тянется к белоснежному полотенцу — порезы на её тонких запястьях до сих пор немного кровоточат, и на пушистой ткани остаётся несколько багряных пятен. Конечно, по-хорошему стоило бы предложить ей бинт, чтобы в рану не попала инфекция, но я не стану этого делать. Держу пари, по её артериям струится самый настоящий яд, способный растворить любую заразу.

Она издевательски медленно возвращает испорченное полотенце на крючок, но покидать ванную не торопится. Коротким кивком головы указываю ей на дверь, недвусмысленно намекая, что пора и честь знать — но Уэнсдэй не двигается с места. Только скрещивает руки на груди и надменно вздёргивает подбородок.

Я уже делаю шаг вперёд, твёрдо намереваясь применить силу, чтобы вытащить невыносимую девчонку из ванной и вернуть в подвал — и в ту же секунду Аддамс резко отшатывается назад.

Тоненькие пальчики ложатся на пуговицы чёрного платья и начинают быстро их расстёгивать. Я замираю как вкопанный, непонимающе взирая на её странные действия.

Какого хрена она опять вытворяет?

— Ты что такое делаешь? — вопрос вырывается раньше, чем я успеваю подумать.

— Выйди. Я хочу принять душ, — в ровных интонациях звучат нотки приказа, которому я вовсе не собираюсь подчиняться.

Ситуация, мягко говоря, складывается крайне нестандартная, но я ещё не настолько рехнулся, чтобы оставлять её одну в комнате с незапирающимся окном. Ванная располагается на втором этаже, но это вряд ли станет серьёзной помехой для чокнутой Аддамс. Вдобавок вокруг слишком много потенциально опасных предметов, которые можно использовать в роли оружия — уверен, прямо в эту секунду её мозг с виртуозностью бывалого киллера генерирует с десяток возможных способов расправы.

— Ещё чего, — решение приходит незамедлительно. — Чтобы ты выкинула очередной фокус? Нет уж, я останусь.

— Хренов вуайерист, — она презрительно кривит губы, всем своим видом демонстрируя высшую степень неприязни, но продолжает уверенно вытаскивать из петелек многочисленные пуговицы. Наполовину расстёгнутое платье чуть распахивается, обнажая небольшую аккуратную грудь в чёрном кружевном белье.

— А если не будешь дерзить, возможно, даже отвернусь, — мой взгляд невольно останавливается в зоне декольте, и Уэнсдэй раздражённо закатывает глаза.

Отрицать не буду — зрелище привлекательное. Даже слишком. Белизна её кожи резко контрастирует с чёрным полупрозрачным бельём, которое больше демонстрирует, нежели скрывает. Поразительное сочетание дьявольски красивой внешности и совершенно невыносимого стервозного характера.

Чертова Аддамс притягивает в той же степени, в которой отталкивает — и это противоречие невольно интригует.

Платье с тихим шорохом падает к её ногам, и поистине титаническим усилием воли я заставляю себя опустить взгляд. Но всё равно успеваю увидеть осиную талию и впалый животик с едва заметными линиями пресса — картинка мгновенно врезается в мозг, отпечатывается на подкорке, заставляя выдохнуть чуть громче обычного. А когда спустя долю секунды на пол летит предпоследняя паутинка чёрного кружева, я и вовсе начинаю ощущать нарастающее напряжение в паху.

Проклятье. Только этого не хватало.

Осталось дождаться, когда у меня окончательно встанет на эту чертову стерву, чтобы официально записать себя в ряды умалишённых.

С преувеличенным интересом рассматриваю собственные белые кеды — на левом слегка ослаб шнурок, надо бы перевязать — и пытаюсь представить самые омерзительные в мире вещи, лишь бы не сдаться во власть неуклонно растущего возбуждения.

Ладно. Плевать. Ничего катастрофического не происходит. Стандартная физиологическая реакция организма — просто уже больше недели у меня не было секса, только и всего.

Но какого хрена эта реакция направлена на чокнутую девчонку, едва не пристрелившую меня всего несколько часов назад?

Да, точно. Нужно думать именно об этом — она уже пыталась меня убить и непременно попробует снова, дай только волю. Стоит лишь на мгновение допустить слабину, и Аддамс обязательно этим воспользуется.

Цепляюсь за отрезвляющую мысль как за спасительную соломинку — и это помогает. Пульс приходит в норму, дыхание выравнивается, а в голове наконец проясняется.

Ровно до того момента, пока прямо мне под ноги не летит последний элемент её одежды — чёрные кружевные трусики.

И всё, просто всё. Тотальное безнадёжное фиаско, гребаное сокрушительное фаталити. Член мгновенно наливается кровью, а в глазах ощутимо темнеет от желания, словно у бестолкового подростка в пубертатном периоде.

Будто сквозь плотный слой ваты я слышу, как в душевой кабине включается вода.

Великолепно. Потрясающе.

Я благополучно пробил дно.

Но… в сущности, почему я так сопротивляюсь?

Аддамс разделась передо мной исключительно по собственной воле — буквально предложила себя самым недвусмысленным образом.

Нам не по пять и даже не по пятнадцать лет. Она ведь прекрасно осознаёт закономерный итог столь развратного поведения. Так зачем я стою как истукан, пытаясь собрать воедино жалкие остатки самоконтроля, вместо того, чтобы просто хорошенько её трахнуть?

Но самым удивительным образом мой разум вычленяет из бесконтрольного потока взбудораженного сознания одну-единственную правильную мысль. Вот именно.

Она прекрасно осознаёт итог — понимает, что я далеко не железный и вряд ли смогу сдержаться. Что с минуты на минуты сорвусь и наброшусь на неё, чтобы намотать на кулак длинные, чёрные как смоль локоны, до синяков стиснуть тонкую талию и впиться в манящие вишневые губы глубоким поцелуем.

Вот только Аддамс не ответит.

Вернее, ответит не так, как мне хочется.

Настолько кардинальную перемену в её поведении — ведь всего пару часов назад она готова была придушить меня голыми руками за невинное стремление одёрнуть проклятое платье — можно объяснить лишь одним способом. Уэнсдэй специально провоцирует, чтобы потом воспользоваться моей минутной слабостью и предпринять дерзкую попытку побега. А может, попытка даже окажется успешной — ведь у меня при себе револьвер, которым она однозначно намерена завладеть.

Но я