Резидент, потерявший планету - Рафаэль Михайлович Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и после условного сигнала перестрелка продолжалась восемь часов. Полковник Аверкиев и майор Жур решили, что терять людей не будут, банду возьмут измором.
Пресс предпочел бы отдать всю банду, чтобы спастись самому. Заметив, что четверо его былых сторонников зашептались, он перестрелял их. Уже ворвавшись в бункер, солдаты нашли в бутылке, засунутой в поддувало печи, последнее воззвание главаря разбоя:
«Никому нельзя верить! Эмигрантские крысы нас продали, англичане предали. Кто останется в живых — режь, бей и жги всех и все подряд!»
Майор Жур распорядился отвезти Айна Аувере, единственного уцелевшего члена банды, на допрос в Выру. Мюри подает майору записку, найденную у бандита.
— Спасибо за службу, младший лейтенант Мюри, — с теплотой говорит майор. — Вчера узнал, что вам присвоено почетное звание офицера. Но вы ведь помните, что у чекистов нет выходных.
— Так точно, товарищ майор.
— Словом, бой за человека продолжается. Выводите из леса этого самого Пеэтера Вихма. У вас такие штуки неплохо получаются.
Велло отозвал Пауля в сторону.
— Я не умею этого… словом, благодарить. Но на свадьбе моей ты будешь сидеть рядом со мною, Пауль. И первого сына назову Паулем.
— Брось, — смешался Пауль.
Но в дни свадьбы Велло и Айме Пауль гонялся за неуловимым Пеэтером Вихмом.
Судьба Вихма заинтересовала чекистов по многим причинам. Уже на совещании в уездном отделе по разбору операции против банды Пресса майор Жур зачитал шифровку, обнаруженную в первой декаде апреля на таллиннском рынке:
«Из Выру. Прошу Тесьму передать достопочтенному Планетному Гостю: дядюшка смертельно болен, у его племянника Янтарного Мастера мало учеников. Задерживаюсь, чтобы оградить второго племянника — Коллекционера Старинных Арбалетов от лечения у чужих врачей. Положение критическое. Диск».
Майор пояснил, что доставила шифровку на рынок старенькая вязальщица. Женщина отправлялась в Таллинн, и сосед по очереди в билетную кассу попросил ее захватить открыточку и оставить у контрольных весов на таллиннском центральном рынке, куда вязальщица собиралась. Там, дескать, открытку заберут, кому надо.
— Вязальщица к этому делу вовсе не причастна. Весовщиков там семеро. Скорее всего — кто-то глянул и запомнил, что нужно было.
Жур обвел взглядом внимательные лица сотрудников:
— Смысл привета таков. Выруский дядя по кличке Диск просит некую даму по кличке Тесьма передать их общему партнеру или хозяину по кличке Планетный Гость… Это уже серьезнее, про Гостя мы наслышаны, Диск и Тесьма вынырнули впервые… Стало быть, просит передать, что дела дядюшки Пресса дрянь. Появляется Янтарный Мастер — явно местная достопримечательность. Кто он? Ваши версии?
— Мы проверим списки всех мастеров, — сказал кто-то.
Правдоподобную версию предложил Пауль:
— Речь, возможно, шла о Велло Тауми, ведь это он, по навету кулаков, украл дорогое янтарное ожерелье, и «учеников» у него, то есть ушедших с ним в лес, было всего двое.
Жур кивнул:
— Согласен. А Коллекционер откуда здесь взялся? Если сопоставить эту шифровку с запиской, найденной у Аувере, можно предположить, но очень условно, что Диск имеет в виду Пеэтера Вихма. Что мы знаем о Вихме? Доложите, младший лейтенант Мюри.
Пауль уж побывал на многих хуторах вокруг Ряпина, Вярска, где действовал Вихм с группой бежавших в леса хуторян, и выяснил о нем кое-что.
Старожил Ряпинаской волости, хуторянин среднего достатка. В войну отсиживался, немцы тянули его в «Омакайтсе» — не пошел. Своих не предавал. Но кто-то с ним крепко поработал в сорок пятом — и Пеэтер сбежал в лес. Говорят, преданный отец — у него трое детей, не шутка! И последнее: было подозрение, что, отступая, немцы укрыли почему-то на его хуторе склад с оружием, и он боялся, что об этом узнают власти. Хутор наши товарищи досконально исследовали — никаких следов оружия. Все.
— Народные мифы обычно имеют материальные предпосылки, — сострил Лео Баркель.
Жур резюмировал:
— Вихм ли действует под кличкой «Коллекционер» или кто другой, но Вихма и его группу надо из леса вытащить и, так сказать, нокаутировать господина Диска. Если оружейный склад — не миф, то и его захватим: второй нокаут! И, наконец, тщательно выяснить, нет ли ниточек, связывающих Вихма и иноразведку. Вихмом будет заниматься Мюри.
Прощаясь с Паулем перед отъездом в Таллинн, Жур заметил:
— Я атеист, в приметы не верю, но две удачи подряд редко бывают. Будь осторожен, Пауль. Вихм, чувствую, непрост.
— Осторожность, Григорий Максимович, понимать в том смысле, как вы однажды голыми руками резидента брали, или как на лекции нам излагали? — Пауль рискнул подшутить.
— Смотри ты, — засмеялся Жур, — память какая!
Да, Вихм оказался непрост. И к тому же неплохо был осведомлен об истории своего края. Один из его дядей, как выяснил Пауль, был фольклористом, другой — искусным реставратором церковной утвари. В доме Вихма всегда водились книги, журналы, а в дни наездов родни сюда будто целый университет переселялся. И детям своим Пеэтер мечтал дать образование, пустить их по стопам дядей. «Старшенького отдам алтари расписывать, — шутил он, когда семья собиралась за ужином, — средненькая пусть наши песни да обряды собирает, а уж младшенького, чтоб господь не гневался, при землице оставлю». На ближних хуторах Пеэтера знали как человека необычайно щедрого, доброго.
Лишь однажды сосед застал его разгневанным: подле хуторского двора сидел на возу мужчина, а Пеэтер стоял на крылечке, побледневший, трясшийся, как в лихорадке, и вдруг прерывающимся голосом закричал: «Чтоб нога твоя, Тикерпяэ, не ступала больше на мой хутор! Чтоб след твой, Тикерпяэ, не пачкал больше землю, где наши отцы сеяли и пахали, а не бог весть кому угождали!»
Перебранка эта не шла из головы. Но когда Пауль узнал, что Альберт в связи с одним делом допрашивает некоего Тикерпяэ, он попросил задать подследственному несколько вопросов об этом случае. Обвиняемый ответил, что про Вихма не слышал. «А какому Вихму вы задолжали в войну три мешка удобрений? — спросил Альберт. — Вашей рукой записано». Поняв, что попался, Тикерпяэ долго молчал. Но, видно, смекнул, что к делу этому особо не причастен, скупо сообщил: да, был за ним такой должок. Но когда весною сорок четвертого повез его отдавать, какие-то люди остановили его на лесной просеке, велели погрузить к себе ящики, сваленные в яме под елями, и доставить поклажу на хутор к Вихму. Среди тех, кто остановил его, он, Тикерпяэ, увидел двоих в немецкой военной форме, а ослушаться немцев в ту пору значило схлопотать пулю на месте. Про груз в ящиках — не ведал, но тяжелый. Похоже, что хуторянин говорил правду.
И все же образ Пеэтера Вихма Пауль для себя составил. А составив, отправился
