Страна убитых птиц - Владимир Баграмов

— Тебя как зовут? — Матвеев передал громиле сигарету.

— Сева. — Громила жадно докуривал, искоса поглядывая на Матвеева. — Сверчок! Кликуха такая.

— Это что ж такое — «сверчок»? — изумился Матвеев.

— Не знаю, — пожал плечами громила. — Отца тоже так звали, он в «спецназе» всю жизнь отдолбил, мне по наследству досталось.

Машина резко пошла на снижение.

— Порядок! Слышь, Пижон, падаем, говорю!

Громила захохотал, откинувшись на сиденье. Матвеев покосился — из-под кожаной куртки (и почему они, проклятые, все в коже?!) у громилы высунулась ребристая ручка «АП-8». Матвееву только раз и довелось подержать в руках этот мощный, скорострельный и удобный автомат. Короткий, с объемистым магазином, с откидным прикладом и мощным оптическим прицелом — это было грозное оружие. Изобретен совсем недавно, а гляди ж ты, мясников из президентского Надзора, официантов клятых, уже вооружили.

Вертолет завис, вибрируя корпусом. Щелкнул замок кабины летчиков. Дверь открылась. Командир, толстяк с лихими усами и смешной бородкой, протягивал две маски респираторов.

— Садимся в промзоне, — объяснил громила Матвееву, — дышать тут хреново, надевай, Пижон! Не выпендривайся, один в «ящик сыграл», здесь гольный хлор и азот.

Глаза сразу защипало. Зажмурившись, Матвеев шел за громилой по тоннелю из гофрированных листов стали, тускло освещенному и холодному. Тоннель неожиданно кончился ступеньками эскалатора. Спустились вниз на три пролета, молча встали у края платформы. Шипя и присвистывая подлетел пневмовагон. Открылись двери, они вошли, сели на мягкие кожаные сиденья. После того, как закрылись двери, снабженные толстыми резиновыми уплотнителями, заработали мощные компрессоры, выгоняя отравленный воздух, нагнетая годный для дыхания.

— Так и живем, Пижон! — захохотал громила Сверчок, сдирая с лица респиратор. — Вы там по столицам-то привыкли к дизайну да к кофе со сливками, а тут… — он, не договорив, покрутил головой.

— Сверчок! — позвал, не открывая глаз, Матвеев. — С каких это пор Комитет на контроле у Надзора, а?

Ответа не последовало, и Матвеев, приоткрыв один глаз, с улыбкой посмотрел на громилу. Тот с равнодушным видом пыхтел сигаретой.

— Сверчок?! — еще раз позвал Матвеев.

Он молча, с улыбкой рассматривал своего сопровождающего. Маленькие синие глазки, квадратная челюсть, утонувший в щеках нос и неожиданно узкие, прямо щелевидные губы.

— Интересно, если я отобью в Центр, что ваши волкодавы у меня на хвосте повисли, наш Председатель КПК вашему Лысому уши не открутит? — задумчиво поинтересовался Матвеев.

Распря была в Центре, была и на местах. Оба ведомства не упускали случая насолить друг другу, особенно изощрялись в президентском Надзоре. Матвеев терпеть не мог представителя Надзора Области, лысого, очкастого и лопоухого Фрумкина, тот отвечал ему тем же. Были мелкие стычки, когда приходилось пользоваться агентами или информационными каналами всесильного Надзора, но чтобы вот так нагло вели наблюдение за майором Комитета Порядка и Контроля?

Матвеев за глаза звал представителя Надзора Области Лысым; не раз на совещаниях у Первого «оговаривался», чрезвычайно довольный малиновыми ушами старичка и его кривой улыбкой.

— Сверчок! — домогался Матвеев. — Я не проколюсь, не бойся. Ну, какого дьявола вы влезли в это дело-то? Своих забот мало? Один придурок откачал бабу, про которую решили, что она волей Божию помре, другие придурки раззвонили по свету! Народ перебаламутили, эти сволочи из «Движения» про конец света загалдели, поди, забастовки планируют. А ваше-то какое дело? Отловим мы десяток-другой саботажников, посадим. Завтра еще кого-нибудь Шнейдер поганый живым в морг сунет. Ну и что? Чего вы засуетились-то?

— Она мертвая была, Пижон, — громила повернул к Матвееву неожиданно серьезное лицо.

— Да с чего вы взяли-то? — возмутился Матвеев.

— Говорю тебе, третьи сутки раскапываем… Два спеца из Центра тут, так вот, они заявляют, что не могла она с таким мотором выжить тогда, понял? — громила постучал себя пальцем по сердцу.

Матвеев сосредоточенно смотрел на мелькающие за окнами огоньки тоннеля.

— Так-то, Пижон. Слышь? — громила чуть понизил голос. — Ты про Джу Найдис слышал?

Матвеев кивнул. Еще бы! Джу Найдис… Тридцатипятилетняя экстрасенс, личный пророк и оракул Президента. Откуда взялась эта женщина — загадка! Но легенды вокруг ее имени, но небылицы, что плетут о ее способностях и возможностях!..

— Эта Найдис напророчила нашему старику, что именно в этом месяце, именно в Ясногорске появится какой-то гад с чудесами! И нашего старика под зад коленом, понял?

Над ухом Матвеева раздался еле слышный щелчок, скорее не щелчок, а намек на него, но он услышал. Повернув голову, внимательно рассмотрел пластиковую плиту, одну из многих, какими был обшит пневмовагон изнутри. И ничего особенного.

— Старик взбесился, он этой Джу, как Богу, верит. Столько лет на престоле, а тут — под зад коленом…

Бац! Крепкая ладонь Льва Матвеева запечатала Сверчку рот. Тот на секунду опешил, затем его рука намертво охватила запястье руки Матвеева. Но тот остановил его взглядом, Сверчок замер. Матвеев показал пальцем на панель, тихо прищелкнул языком, кивнул. Громила мгновенно сообразил, широкое лицо его подернулось бледной синевой.

На платформе их встретили.

Двое широких, как шкафы, с ходу завернули Сверчку руки за спину, увели в противоположную от той, куда пошел Матвеев, сторону.

Через десять минут Матвеев сидел в кабинете начальника городского Управления КПК.

В коридоре Управления грохотали сапоги. В три шеренги строился только что прибывший вместе с Матвеевым отряд «спецназа». Матвеев с горечью думал, что Сверчок прав — не нужны были ни его, Матвеева, распорядительность и умение, ни дальновидность и хватка Первого секретаря Обкома объединенных партий, дело заворачивалось помимо них.

Когда он проходил по коридору, направляясь в кабинет начальника Управления Комитета города, он уже понял, что другие силы вступили на арену событий. Это были не его ребята отряда «спецназа», их он знал поименно. Другие, все как на подбор двухметровые мордовороты с быстрыми глазами, неулыбчивые, молчаливые парни. Это была команда Центра.

Судя по четкости и особой таинственности, ходом операции руководил сам Президент.

Иу вырезал кусок сочного, истекающего красным мяса, горделиво приосанившись, подал его Сине.

Два дня томилось прикопанное и политое водой Дикой речки мясо.

На рассвете третьего дня они устроили себе праздник. Иу даже сходил к дальнему краю СВАЛКИ, чтобы из одному ему известной трубы нацедить ведро пьянящей жидкости. Он давно обнаружил течь в этой трубе, идущей неизвестно откуда, наверное, с того большого белого дома, что виден в хорошую погоду на холме. Жидкость едва капала, щель была совсем крохотная, но Иу был терпелив. С клинком в одной руке и с ведром в другой он добрался до дома, ежесекундно ожидая нападения проклятых хайду. Они, эти злобные собаки, совсем не боялись народа хау днем, нападали дерзко и в открытую. Объяснялось это тем, что ядовитые испарения СВАЛКИ вытравили ночное зрение собак и они из ночных хищников превратились в дневных.