Страшные сказки с Чёрного корабля - Крис Пристли

– Нет, сэр, – ответил он.

– Том, дело скверное. Подумать только, на корабле убийца. Если кто-нибудь знает об убийстве и молчит, на нем такая же вина, как и на преступнике, нанесшем удар. Ты уверен, парень, что не хочешь ничего мне рассказать?

Сердце у Тома билось так громко, что, казалось, его должна слышать вся команда. Платок стягивал шею тугой петлей.

– Сэр! – И Том залился слезами. – Да, сэр! Я хочу кое-что рассказать.

– Ну так валяй, парень, – сказал капитан.

– Это был Данкан! – прошипел Том. – Я видел, как в ту ночь он стоял у фальшборта и стирал что-то с поручня. Он сказал, что убьет меня, если я кому-нибудь проболтаюсь.

– Вот, значит, как? – процедил капитан Фэрлайт сквозь зубы.

Ни в чем не повинный Данкан стоял рядом и, услышав эти слова, тут же выхватил из-за пояса нож и бросился на Тома с намерением его прикончить.

– Я не говорил с тобой ни разу, но теперь я точно тебя прирежу, лживая ты свинья! – успел прорычать Данкан, прежде чем его схватили и разоружили. Тому пришлось отвернуться, чтобы спрятать усмешку. Этот глупец сам рыл себе могилу.

Данкан категорически отрицал вину, но он не единожды грозился убить Харпера, и все на борту знали, что он на это способен. Том снова усмехнулся.

– Не вижу ничего смешного, – сказал капитан, заметив выражение лица Тома.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Том, занервничав. – Я просто рад, что его повязали. Я ужасно его боялся.

Капитан кивнул.

– Его повесят?

Капитан Фэрлайт сказал, что запрёт Данкана, а когда они прибудут в Портсмут, судья вынесет приговор. Капитан еще никогда никого не вешал на вверенном ему судне, и очень гордился этой статистикой.

Том постарался ничем не обнаружить своего разочарования. Он бы предпочел, чтобы Данкана судили прямо на месте. Чем громче он будет вопить, что невиновен, тем больше будет тех, кто ему поверит.

– Надеюсь, вы не сомневаетесь в моих словах, сэр, – сказал Том. – Ведь я бы никогда не донес на него, не случись убийства, а если его отпустят, он точно со мной расправится.

– Закон решит, кто прав, парень, – сказал капитан Фэрлайт.

– Закон? Сдается мне, что моим словам не верят. Я должен… – На мгновение Тома отвлекло какое-то движение за плечом капитана.

– Успокойся, – сказал капитан. – Дело тут не в том, верят тебе или нет. На кону жизнь человека, и все нужно решить по справедливости.

– Справедливости? – сказал Том громче, чем намеревался, и, увидев, что вся команда повернулась к нему, продолжил: – А как же справедливость для Харпера?

Его голос надломился от возмущения и гнева. Он смотрел в их по-коровьему глупые лица: как можно быть такими тупоумными! И все-таки что за движение там, за их спинами?

– Но если бы он мог… – крикнул сбитый с толку Том, вытягивая шею и силясь разглядеть, что это, – если бы он мог…

Ну конечно! Треклятый Уголек наконец выбрался из своего укрытия, несомненно уверенный, что при таком количестве свидетелей Том ничего ему не сделает.

И вдруг Том заметил, что кот, держа что-то в зубах, сосредоточенно направляется к нему, как направлялся раньше к Харперу, чтобы торжественно преподнести ему, например, полусъеденную крысу.

Кот подошел еще ближе, и Том отшатнулся и споткнулся о веревку, бормоча себе под нос. Никто больше не заметил кота, но, увидев такое странное поведение, первый помощник обернулся, чтобы выяснить причину, – и ему открылось то же, что и Тому.

– Капитан! – сказал помощник. – Посмотрите! – Он указал на кота как раз в тот миг, когда Уголек открыл пасть и выронил на выгоревшую палубу кисть Харпера с этой его мертвой головой.

Том вытаращился на нее в ужасе, не веря своим глазам. Он же выбросил руку в море. Как могла она оказаться здесь? И тут он вспомнил, как Уголек лазил за борт. Должно быть, рука застряла где-то за такелажем на корпусе корабля. И кот – проклятущий кот – вытащил ее!

– Боже милостивый! – воскликнул капитан.

Упавшая рука приняла указующее положение, и палец ее был направлен прямо на Тома.

– Неправда! – закричал он. – Этот кот – дьявольское отродье, говорю вам. Лучше бы я убил и его, когда была такая возможность.

– И его? – переспросил капитан.

Том оглянулся вокруг в наступившей следом жуткой тишине – лишь скрип пеньковых тросов и плеск рассекаемых кораблем волн нарушали ее своей музыкой.

– И его, говоришь ты? – повторил капитан.

Том воззрился на капитана, шевеля губами, но голос не шел, а все моряки воззрились на Тома, и лица их были мрачны, как у людей в толпе у виселицы. Вдруг Том завопил от ярости и бросился на кота.

Трое моряков скрутили его, и он тяжело повалился на палубу, а его лицо оказалось прижато к выдубленным ветром доскам так, что почти касалось иссиня-бледной кисти Билли Харпера с татуировкой ухмыляющейся мертвой головы.

* * *

Кэти смотрела на меня круглыми глазами, и я взял ее за руку, чтобы успокоить. Рука была холодной, и Кэти отодвинулась, явно смущенная, что я нянчусь с ней при постороннем. Как я уже говорил, подобные истории были нам не в новинку, но в устах этого юноши они обретали редкостное правдоподобие.

– Ну, что же, – сказал Теккерей и взглянул на нас, склонив голову, – не напугал ли я вас? Прошу меня простить. Рассказывать детские сказочки я не привык.

Когда он произнес слово «детские», в его тоне послышалось что-то обидное. Я и правда юн, но ведь возраст измеряется скорее опытом, а не количеством прожитых в бренном мире лет. Едва ли я был ребенком. С тех пор как умерла мать, а отец пристрастился к спиртному, я практически самостоятельно управлял трактиром и был для Кэти и отцом, и матерью. Я слушал рассказы пьянчуг и выпроваживал их с наступлением вечера. И воспользоваться дубинкой мне довелось не однажды.

– Не возьмусь говорить за Кэти, – сказал я дерзко, – но хотя ваша история мне и понравилась и рассказывали вы очень хорошо, мой сон она не нарушит.

– Мой тоже, – добавила Кэти.

Теккерей кивнул и усмехнулся, затем глотнул еще рома и вздохнул.

– Достойный ром, – сказал он, откинулся назад и на мгновение словно погрузился в свои мысли.

– Вы, кажется, слишком молоды, чтобы пить спиртное, – сказал я без обиняков.

– А ты, кажется, слишком молод, чтобы мне выговаривать, – ответил он с улыбкой, но его взгляд с ней не вязался. – Полагаю, вы привыкли видеть, как люди пьют.

– Мы и правда выросли в трактире, именно поэтому я невысокого мнения о пьяницах.

– А ваш отец? – спросил Теккерей. – Он