Оно. Том 2. Воссоединение - Стивен Кинг

– Я не видел эту фотографию с 1958 года. Последний раз видел весной, на следующий год после смерти Джорджа. А когда захотел показать ее Ричи, она и-исчезла.

Что-то громко пшикнуло, заставив их оглядеться. Эдди, в легком смущении, клал ингалятор на стол.

– Эдди Каспбрэк вдыхает! – радостно воскликнул Ричи, а потом внезапно заговорил Голосом диктора кинохроники:

– Сегодня в Дерри все собрались на Парад астматиков, и звезда шоу – Большой Эд Сопленос, известный всей Новой Англии ка…

Он прервался на полуслове, рука поднялась к лицу, будто для того, чтобы прикрыть глаза, и Билл тут же подумал: «Нет, нет, не для этого. Не для того, чтобы прикрыть глаза, а чтобы сдвинуть очки к переносице. Очки, которых давно уже нет. Господи Иисусе, да что здесь происходит?»

– Эдди, извини, – продолжил Ричи уже своим голосом. – Это так жестоко. Не знаю, что на меня нашло. – Он оглядел остальных, на лице читалось недоумение.

В наступившей паузе заговорил Майк:

– После того как нашли тело Стивена Джонсона, я обещал себе: если случится что-то еще, если будет еще одно убийство, совершенное понятно кем, я позвоню, но в результате тянул со звонками еще два месяца. Меня будто загипнотизировало происходящее – целенаправленностью, продуманностью. Фотографию Джорджи нашли на свалившемся дереве менее чем в десяти футах от тела Торрио. Ее не спрятали – совсем наоборот. Убийца словно хотел, чтобы ее нашли. И я уверен, что убийца действительно этого хотел.

– Как ты раздобыл полицейскую фотографию, Майк? – спросил Бен. – Она же сделана полицейским фотографом, так?

– Да, именно. В полицейском управлении есть один парень, который не прочь заработать немного денег. Я плачу ему двадцать баксов в месяц – все, что могу позволить. Он – мой источник информации.

Тело Доуна Роя нашли через четыре дня после Торрио. В Маккэррон-парк. Тринадцатилетнего. Обезглавленного.

23 апреля этого года. Адам Терролт. Шестнадцать лет. Объявлен пропавшим без вести, когда не вернулся домой после репетиции оркестра. Найден на следующий день рядом с тропой, которая проходит вдоль лесополосы позади Западного Бродвея. Тоже обезглавленным.

6 мая. Фредерик Коуэн. Два с половиной года. Найден на втором этаже, утопленным в унитазе.

– Ох, Майк! – воскликнула Беверли.

– Да, это ужасно. – В голосе звучала злость. – Или вы думаете, я сам не знаю?

– В полиции уверены, что это не мог быть… какой-то несчастный случай? – спросил Бен.

Майк покачал головой:

– Его мать развешивала белье во дворе. Она услышала шум борьбы… услышала крики сына. Поспешила в дом. Когда поднималась по лестнице на второй этаж, по ее словам, услышала, как в унитазе вновь и вновь спускали воду… и еще кто-то смеялся. Она сказала, что смех не был человеческим.

– И она ничего не увидела? – спросил Эдди.

– Только своего сына, – ответил Майк. – Ему сломали позвоночник, размозжили голову. Стеклянную дверь в душевую кабину разбили. Все было залито кровью. Мать сейчас в Бангорском психиатрическом институте. Мой… мой источник в полицейском управлении говорит, что она сошла с ума.

– Ни хрена удивительного, – просипел Ричи. – У кого есть сигарета?

Беверли дала ему одну. Ричи закурил, руки сильно тряслись.

– По версии полиции, убийца вошел через парадную дверь, пока мать Коуэна вешала белье во дворе. А потом, когда она взбегала по лестнице черного хода, выпрыгнул через окно ванной во двор, с которого она уже ушла, и скрылся незамеченным. Но окно в ванной маленькое, через него с трудом протиснулся бы и семилетний ребенок, а до вымощенного камнем внутреннего дворика двадцать пять футов. Рейдмахер не любит говорить об этом, и никто из репортеров, во всяком случае никто из «Ньюс», не попытался надавить на него.

Майк отпил воды и пустил по кругу другую фотографию. Уже не полицейскую. Другую школьную фотографию. Улыбающегося мальчика лет тринадцати. В парадном костюме, с чистыми руками, сложенными на коленях… но глаза озорно блестели. Чернокожего мальчика.

– Джеффри Холли, – пояснил Майк. – 13 мая. Через неделю после убийства маленького Коуэна. Его нашли в Бэсси-парк. Около Канала. Со вспоротым животом.

Еще через девять дней, 22 мая, пятиклассника Джона Фьюри нашли мертвым на Нейболт-стрит…

Эдди пронзительно вскрикнул, потянулся к ингалятору и сшиб его со стола. Ингалятор откатился к Биллу, который его поднял. Лицо Эдди обрело болезненно-желтый цвет. В груди свистело.

– Дайте ему попить! – закричал Бен. – Дайте ему что-нибудь…

Но Эдди качал головой. Вставил ингалятор в рот и нажал на клапан. Лекарственная струя ударила в горло. Грудь поднялась, легкие вбирали в себя воздух. Эдди еще раз нажал на клапан, потом откинулся на спинку стула, полузакрыв глаза, тяжело дыша.

– Все хорошо, – выдохнул он. – Дайте мне минутку. Я сейчас оклемаюсь.

– Эдди, ты уверен? – спросила Беверли. – Может, тебе лучше прилечь…

– Все хорошо, – сварливо повторил Эдди. – Это всего лишь… шок. Вы понимаете. Шок. Я напрочь забыл про Нейболт-стрит.

Никто не прокомментировал. Не было нужды. «Тебе кажется, что ты уже достиг предела, – подумал Билл, – но тут Майк называет еще одно имя, и еще одно, как фокусник, у которого целая шляпа жульнических трюков, и тебя вновь сшибает с ног».

Они не ожидали, что на них обрушится так много и сразу, не ожидали столь мощной и необъяснимой волны насилия, каким-то образом нацеленной на шестерых людей, собравшихся в этой комнате – во всяком случае, именно это предполагала фотография Джорджа.

– Джон Фьюри лишился обеих ног, но судебно-медицинский эксперт говорит, что случилось это уже после его смерти. Сердце мальчика не выдержало. Он умер от страха в прямом смысле слова. Нашел его почтальон, который увидел торчащую из-под крыльца руку.

– Дом двадцать девять, так? – спросил Ричи, и Билл быстро посмотрел на него. Ричи встретился с ним взглядом, едва заметно кивнул и снова повернулся к Майку: – Дом двадцать девять по Нейболт-стрит.

– Да, – все так же спокойно ответил Майк. – Номер двадцать девять. – Он отпил воды. – С тобой действительно все в порядке, Эдди?

Эдди кивнул. Дышалось ему легче.

– Рейдмахер арестовал первого подозреваемого на следующий день после того, как обнаружили тело Фьюри. В тот же день, совершенно случайно, в передовице «Дерри ньюс» появилось требование об отставке начальника полиции.

– После восьми убийств? – спросил Бен. – Очень даже радикальное требование, вы согласны?

Беверли спросила, кого арестовали.

– Парня, который живет в лачуге на шоссе 7, почти за административной границей между городом и Ньюпортом, – ответил Майк. – Его считают отшельником. Топит печь отходами древесного производства, крышу покрыл крадеными досками и колпаками с колес. Зовут его Гарольд Эрл. Если за год через его руки и проходят двести долларов наличными, то это много. Кто-то, проезжая мимо, увидел, как он стоял во дворе и смотрел в небо в тот день, когда нашли тело Джона Фьюри. В залитой кровью одежде.

– Так может… – В голосе Ричи слышалась надежда.

– Он разделал в сарае трех оленей, – ответил Майк. – Его отвезли в Хейвен. Там и выяснилось, что кровь – оленья. Рейдмахер спросил, убил ли он Джона Фьюри, и Эрл вроде бы ответил: «Ага. Я убил много людей. Застрелил их на войне». Он также сказал, что видел много чего в лесу. Синие огни, плавающие в нескольких дюймах над землей. Трупные огни, так он их называл. А еще снежного человека.

Его отправили в Бангорский психиатрический институт. Медицинское освидетельствование показало, что печень у него практически атрофировалась. Он пил растворитель для краски…

– Боже мой, – выдохнула Беверли.

– …и подвержен галлюцинациям. Но они не отпускали Эрла, и еще тремя днями ранее Рейдмахер считал его главным подозреваемым. Восемь человек рылись на участке и в лачуге Эрла в поисках отрубленных голов, абажуров, сделанных из человеческой кожи, и еще бог знает чего…

Майк замолчал, наклонил голову, потом продолжил. Голос его чуть подсел.

– Я сдерживался и сдерживался. Но после последнего случая позвонил. И пожалел, что не сделал этого раньше.

– Выкладывай, – буркнул Бен.

– Следующей жертвой стал еще один ученик пятого класса. Учился вместе с Фьюри. Его нашли рядом с Канзас-стрит, около того места, где Билл прятал велосипед, когда мы играли в Пустоши. Мальчика звали Джерри Беллвуд. Его разорвали на куски. То, что от него осталось, нашли у подножия бетонной стены, которую возвели чуть ли не вдоль всей Канзас-стрит лет двадцать назад, чтобы остановить почвенную эрозию. Это полицейская фотография участка стены, под которым нашли Беллвуда. Сделали ее менее чем через полчаса после того, как останки увезли.

Он передал фотографию Ричи Тозиеру, который, посмотрев, отдал ее Беверли. Она бросила на фотографию короткий взгляд, поморщилась, отдала Эдди, который долго и жадно смотрел на нее, прежде чем передать Бену. Бен протянул фотографию Биллу, лишь мельком взглянув на нее.