Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского - Свящ. А. Дружинин

К числу экзегетических творений св. Дионисия Александрийского следовало бы отнести и толкования его на сочинения одноименного ему Дионисия, если бы свидетельства об этих толкованиях имели более определенный характер и не возбуждали некоторых сомнений. Древнейшими свидетелями об этих толкованиях являются писатели VII в. Анастасий Синаит и Максим Исповедник. Первый в XXII главе своего сочинения под заглавием «Путеводитель» говорит о недоразумениях, какие могли возникнуть вследствие неправильного понимания некоторых выражений «святого Дионисия». Нерожденным или несозданным, пишет Анастасий Синаит, не может быть никто, кроме одного Бога, а между тем у «св. Дионисия» в главе с надписанием «О великом и малом» говорится о Боге, что Он «выше всего нерожденного» (ύπέρ παν άγέννητον), откуда следует, что нерожденных или несозданных существ много. «Затем, — читаем далее у Анастасия Синаита, — в то время как Церковь признает одно существо во всех святых ангелах, тот же божественный и апостольский Дионисий называет небесные силы многими существами». Как бы для разъяснения этих недоразумений Анастасий Синаит пишет: «Дионисий Великий, епископ Александрийский, из риторов (ό άπό ρητόρων), в толкованиях, составленных им на одноименного ему блаженного Дионисия, говорит так: внешняя философия обыкновенно называет нерожденной всякую невидимую природу, а равно и ипостаси существами; по обычаю язычников, говорит он потом, сказаны и у св. Дионисия слова эти в несобственном смысле (καταχρηστικώς).[171] В тех же самых выражениях упоминает о толкованиях св. Дионисия, епископа Александрийского, и Максим Исповедник в своих собственных толкованиях на V главу приписываемой Дионисию Ареопагиту книги «О небесной иерархии», и опять, как у Анастасия Синаита, слова из толкований Дионисия, епископа Александрийского, приводятся как бы для объяснения того, каким образом Дионисий Ареопагит мог говорить о «многих силах», в то время как Церковь учит, что все святые ангелы одного существа.[172] То же самое свидетельство мы находим и у Никиты Хониата, скончавшегося в начале XIII в. В 15-й главе второй книги своего обширного сочинения под заглавием «Сокровище православия» Никита Хониат, рассуждая о различии между природой и ипостасью, пишет между прочим: «И Дионисий Александрийский, ритор, в толкованиях, изданных им на одноименного ему Ареопагита, говорит, что у внешних или языческих философов нерожденное обозначает всякую невидимую природу: Сверх того, и слово существа употребляется у них вместо ипостасей».[173] Наконец, Иоанн Кипариссиот, живший в XIV в., в числе толкований на слова Дионисия Ареопагита о мистическом и философском предании богословов, заключающиеся в послании к епископу Титу, приводит одно толкование с именем Дионисия Александрийского.[174]

Легко видеть, что все отмеченные нами свидетельства страдают некоторой неопределенностью. У свв. Анастасия Синаита и Максима Исповедника мы не находим ясных указаний на то, какого Дионисия следует иметь в виду под одноименным Александрийскому епископу Дионисием: Ареопагита, или какое-либо другое лицо с именем Дионисия. Более определенными в этом отношении являются свидетельства Никиты Хониата и Иоанна Кипариссиота, где ясно говорится о толкованиях, составленных Дионисием Александрийским на творения Ареопагита, но зато у них автор толкований, Дионисий Александрийский, не называется епископом. Правда, в свидетельствах Анастасия Синаита и Максима Исповедника под Дионисием, одноименным Александрийскому епископу, всего естественнее иметь в виду Дионисия Ареопагита, выражения которого объясняются словами святого Дионисия Александрийского, взятыми из толкований его «на одноименного Дионисия»,[175] Никита Хониат и Иоанн Кипариссиот под «Дионисием Александрийским, ритором» могли иметь в виду Александрийского епископа и не упоминая об его епископском сане. Допустив такое понимание рассматриваемых свидетельств, мы имели бы три прямых указания на то, что Дионисий, епископ Александрийский, некогда был ритором, и четыре свидетельства о том, что он составил толкования на сочинения Дионисия Ареопагита. Но если наименование св. Дионисия, епископа Александрийского, ритором не заключает в себе ничего невероятного,[176]то предположение о том, что он составил толкования на сочинения Дионисия Ареопагита, очевидно, может быть допущено лишь под условием признания творений, известных с именем Дионисия Ареопагита, подлинными или, по крайней мере, написанными лицом, жившим в первые три века христианской эры. Здесь мы снова встречаемся с вопросом о подлинности творений, приписываемых Дионисию Ареопагиту; но опять должны повторить свое прежнее замечание, что подлинность их и до настоящего времени нельзя считать доказанной. Правда, в пользу этой подлинности говорил бы самый факт составления Дионисием, епископом Александрийским, толкований на одноименного ему Дионисия Ареопагита, и защитники подлинности творений, известных с именем Дионисия Ареопагита, всегда ссылаются на свидетельства Анастасия Синаита и Максима Исповедника;[177] правда и то, что, признав достоверность свидетельств Анастасия Синаита и Максима Исповедника и правильность понимания их в том смысле, что они говорят о толкованиях св. Дионисия, еп. Александрийского, на сочинения именно Ареопагита, а не какого-либо другого Дионисия, мы имели бы два древние и, что особенно важно, положительные свидетельства в пользу подлинности творений с именем Дионисия Ареопагита. Но значение этих свидетельств ослабляется тем, что в древнейших рукописных кодексах с указанными выше сочинениями Анастасия Синаита и Максима Исповедника нет выписанных нами выше свидетельств этих писателей о св. Дионисии, епископе Александрийском.[178] Откуда явились эти свидетельства в позднейших рукописях, заключающих в себе творения Анастасия Синаита и Максима Исповедника, можно ли считать их подлинными, или они представляют позднейшую интерполяцию, может быть, из сочинений Никиты Хониата[179] — все эти вопросы не могут быть решены с полной уверенностью за отсутствием твердых оснований к такому или иному решению. Поэтому мы затруднились бы на основании свидетельств Анастасия Синаита и Максима Исповедника делать какие-либо решительные выводы относительно того, писал ли св. Дионисий, епископ Александрийский, какие-либо толкования на творения одноименного ему Дионисия, и, если писал, то на чьи именно — Дионисия Ареопагита, или другого лица, например Дионисия Коринфского[180] или Дионисия Римского. Если, таким образом, мы не можем с уверенностью ссылаться на свидетельства Анастасия Синаита и Максима Исповедника, то первые по времени свидетельства о толкованиях, составленных Дионисием, епископом Александрийским, будут относиться к XII и XIII в. Время, отделяющее Никиту Хониата и Кипариссиота от кончины св. Дионисия, епископа Александрийского, очевидно, слишком продолжительно, чтобы при отсутствии более древних свидетельств можно было безусловно полагаться на сообщения указанных писателей о св. Дионисии Александрийском, если даже допустить, что как тот, так и другой под Дионисием Александрийским, ритором, имеют в виду знаменитого епископа Александрии.

Оканчивая обозрение творений св. Дионисия, мы должны сказать несколько слов по поводу оригинального мнения, будто знаменитый епископ Александрии был автором всех творений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита. Мнение это высказано было еще в XVIII в. Баратерием; его же защищает профессор Киевской Духовной академии К. Скворцов в своем «Исследовании вопроса об авторе сочинений, и.чвестных с именем св. Дионисия Ареопагита» (Киев, 1871). Но ни I »аратерий, ни Скворцов не в состоянии были привести в доказательство своего мнения ни одного прямого положительного свидетельства. 11равда, Скворцов указывает на древнее народное мнение, которое приписывало творения, известные с именем св. Дионисия Ареопагига, Аполлинарию, Дидиму, Дионисию Коринфскому, Дионисию Александрийскому и Дионисию Римскому, и вслед за Le Nourry[181] уверяет, ьудто об этом мнении упоминает уже Максим Исповедник в своих толкованиях или схолиях на сочинения с именем св. Дионисия Ареопагита.[182] Но в этих схолиях мы нашли только свидетельство о том, что были люди, приписывавшие сочинения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита, Аполлинарию;[183] о том, чтобы кто-либо приписывал их Дионисию Александрийскому, Максим Исповедник не говорит ни н схолиях, ни в других своих произведениях. Еще менее убедительна ссылка Скворцова на изданную флорентийским библиотекарем Бандини беседу св. Анастасия Синаита, в которой последний поместил отрывки из сочинений Дионисия с замечаниями о душе и ее силах. Указав на то, что этих отрывков нет в дошедших до нас сочинениях Дионисия (епископа Александрийского), Скворцов выводит отсюда заключение, что «Анастасий взял их из потерянного для нас сочинения Дионисия "О душе", сочинения того самого, о котором упоминается в приписываемой Ареопагиту книге "De divinis nominibus"».[184]Допустим, что Анастасий Синаит действительно взял эти отрывки из сочинения «О душе»; но откуда видно, что он считал автора этих отрывков Дионисием Александрийским? Анастасий Синаит в своей беседе называет его только «Дионисием» или «великим Дионисием»,[185] а под этими именами он мог иметь в виду и Дионисия Ареопагита, который также называется иногда «великим».[186] Напрасно также ссылается профессор К. Скворцов[187] на сохранившийся у Никиты Серронского отрывок из толкования на книгу Иова, заимствованный (частью) из книги «О небесной иерархии» и надписанный, будто бы, именем Дионисия Александрийского. Как мы видели,[188] первый из пяти[189]фрагментов с именем Дионисия, помещенных в изданном Юнием Патрицием сборнике Никиты Серронского, действительно взят частью из сочинений, приписываемых Дионисию Ареопагиту, частью из трактата Василия Великого «О том, что Бог не виновник зла», но и в надписаниях этого отрывка ни в одной рукописи нет имени «Дионисия Александрийского», а стоит или только имя «Дионисий» без наименования его Александрийским,[190] или имена «Дионисия и Василия».[191]Мало убедительны и те основания в пользу рассматриваемой гипотезы, которые защитник ее находит в самих творениях, приписываемых св. Дионисию Ареопагиту. Что касается их содержания, то при сопоставлении его с содержанием творений св. Дионисия, епископа Александрийского, профессору К. Скворцову приходилось не столько указывать сходство между ними, сколько объяснять, почему между ними так много разницы.[192] Во всяком случае, отмечаемое профессором совпадение некоторых имен, упоминаемых в посланиях св. Дионисия, епископа Александрийского, и в сочинениях с именем св. Дионисия Ареопагита, и сходство отдельных мыслей и выражений о лицах (1в. Троицы далеко недостаточны для признания этих посланий и сочинений произведениями одного и того же автора. Простой и ясный слог большей части сочинений св. Дионисия, епископа Александрийского, также очень мало похож на слог сочинений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита, и здесь опять защитнику рассматриваемой гипотезы пришлось говорить не столько о сходстве, сколько о различии.[193]