Цемра - Станислав Змрок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Что же они так ко мне липнут? Разве я чем-то себя выдаю?» — думал Артур, усевшись в равноудаленном и от двери, и от провалов в стене углу помещения, да сжимая в руках шест с оголенным острым концом.
Весь день он то проваливался в тяжелую дрему, то подрывался. Пришествие ночи он воспринял почти как избавление — больше не надо ни о чем думать, просто прочертить сужающуюся синусоиду назад, к складам. Наверно, теперь тишина тамошнего убежища не станет преградой для его сна.
Но едва он выбрался наружу и включил «Цемру», как словил первого «фантома». Аня снова его вызывала. В мельтешении помех и странных символов он не увидел никакого ясного послания, но, когда его разум как по нажатию кнопки переключался между сонным маревом реальности и ярким миром грез — он знал, что ему надо делать. Артур стряхнул наваждение, когда понял, что шагает на юго-запад прямым курсом.
«Что за херня? С недосыпа совсем крыша едет», — думал парень. Почему он был так уверен, что ему надо идти вперед? Это даже не какой-то глюк, он действительно, казалось, знал точную причину… а потом забыл. Осталось лишь это мучительное ощущение необходимости. В голове крутился полузабытый термин. Фантомы, фантазии… фантазмы. Фантазм — это когда человек считает свершившейся реальностью собственный вымысел. Вот взять вчерашние сообщения — теперь их нет в компьютере! А были они вообще? Он точно помнил, как расшифровывал последовательности чисел, он мог об этом рассказать во всех подробностях Сане — но было ли это на самом деле? Ему это могло просто присниться по мотивам Саниных лекций.
И тем не менее, он шел вперед — так было проще. Сканер теперь не обязательно было держать включенным — он показывал путеводные фантомы при каждом включении. Значит, точка невозвращения отдаляется на две-три ночи. О, нет, он пытался бороться, в минуты прояснения безуспешно пытая компьютер — в надежде, что не только лишь игры разума ведут его прочь от людей и жизни. Но в конце концов, всегда сдавался и шел навстречу непонятному зову.
Двое суток почти без сна не прошли даром. Он едва не пропустил рассвет. Когда часы вибрацией дали отсчет в шестьдесят минут жизни, Артур заметался по пустоши — на карте здесь не было обозначено подготовленных убежищ. На открытом месте он не продержался бы и одного часа светового дня, поэтому он подался в лес. А тот раньше был ого-го: большие деревья за несколько десятков лет так густо усеяли землю своими трупами, что парень без труда нашел подходящий завал и полез под него закапываться в землю. К сожалению, своей возней он взбудоражил какого-то гадского Червя по другую сторону завала. Забившись под завал и отгородившись от белого света рюкзаком, Артур битый час, обмирая, слушал, как чудовище носится вокруг, ломая трухлявую древесину и вколачивая в землю ветви.
А потом на шум пришли другие монстры, и, кажется, у них случилось что-то вроде турнира по вольной борьбе. Когда твари устали, притихли и расползлись по своим делам, Артур было вздохнул с облегчением и принялся засовывать под одежду аккуратно извлеченные из рюкзака грелки. В этот момент что-то с невероятной силой ударило по завалу, разнеся его в труху в считанных сантиметрах от рюкзака. По глазам ударил свет, и парень разглядел скользящий мимо него серый бок чудовища.
Так он и провел весь день, распластавшись под останками деревьев и замерев, как низверженный истукан. Он даже поспал урывками, когда монстры на время успокаивались и переставали кружить вокруг да лазать по трухлявому кургану над парнем. Вот только во второй половине дня его стала донимать совсем другая проблема — Артуру просто невыносимо хотелось писать, но у него не было возможности даже тихо расстегнуть ширинку и справить свои дела куда-то в сторонку. Пришлось прибегнуть к способу, о котором он никогда никому не собирался рассказывать — обоссаться. Благо, грелки должны были защитить его от переохлаждения и воспалений.
В последний раз он проснулся уже в поздних сумерках — если так можно назвать постепенное угасание вечно пасмурного неба. Выползал из-под завала он с чувством, что рождается заново — в том смысле, что он нихрена не мог ходить, и у него все тело болело, будто его и вправду протащили через отверстие размером с навершие «Цемры».
Кстати, о ней самой. Верная палка-выручалка снова показала ему путь.
3
В сердце бедной, бесплодной земли лужей пролитой туши плескалась тьма. На дне ее распласталось мертвое чудовище. А где-то внутри чудовища один безрассудно-храбрый парень медленно подходил к кошмарному алтарю, до боли в скрытых ноктовизором глазах вглядываясь в покоящееся перед ним жалкое подобие человеческого тела.
Она была похожа на жертв Холокоста с один раз виденных Артуром фотографий: грязная, покрытая струпьями и синяками кожа туго обтягивала хрупкие кости — а кроме костей и кожи в ней было так мало плоти, что под ее диафрагму, казалось, можно было спрятать кулак. Распростертые в стороны болезненно тощие руки и ноги были оплетены неприятного вида трубками, концами проникавшими под кожу, возможно, в самые кости. Груди ее обвисли сдувшимися мешками, и похолодевший от ужаса парень увидел на них следы укусов. Еще хуже ему стало, когда, обойдя постамент, он увидел ее промежность.
«Господи Боже, ее что, бревном насиловали?!»
Да, это была точно она. С упавшим сердцем Артур распознал в этой сморщенной и замученной старухе совсем еще молодую девушку — старше него самого, но младше Сани.
Это была Аня. Кто же еще? И она была мертва уже несколько дней. Несмотря на холодную, промозглую погоду, полным ходом шло разложение. Здесь, в глубине «пещеры» сортирную вонь постепенно побеждал смрад трупа.
Парень отошел к выходу вдохнуть немного свежего воздуха. Он довольно много читал в детстве, любил и приключения, и боевики. Герои там часто встречались со смертью и потерями — но это было лишь поводом для дальнейшего развития событий. Кто бы не умер в книге, герою позволялось пострадать-покручиниться не более пары абзацев — просто в качестве принятого в обществе ритуала. Не могут же мертвые идти тропой приключений и побеждать злодеев? Не могут, поэтому герой должен был утирать сопли и идти дальше, как
