Тоомас Линнупоэг - Хельо Мянд

— Что с тобой, Тоомас Линнупоэг? Тебе нужен капитальный ремонт! — воскликнул Тойво Кяреда, как видно, забывший, где он находится.

— Давайте организуем вечер активного отдыха, — предложил Тоомас Линнупоэг, не обратив ни малейшего внимания на выкрик Тойво Кяреда.

— Вечер отдыха — это можно, — согласилась Вайке Коткас, — мы уже давно не танцевали.

— Нет! — прервал ее Тоомас Линнупоэг, все еще находившийся под влиянием беседы с классным руководителем. — Мы не должны ставить своей целью танцы. Можно организовать вечер отдыха и вовсе без танцев.

— Без танцев? — переспросила Майя, и в ее голосе послышалось разочарование.

— Можно и с танцами, — быстро поправился Тоомас Линнупоэг, — но основная тема вечера отдыха должна быть серьезнее. Скажем, можно провести вечер под девизом «Спорт в массы!». Пригласим в гости трех мастеров спорта и попросим их рассказать, чего они добились и как начинали.

— Меня лично спорт не интересует, — заявила Вайке Коткас и демонстративно зевнула.

Но Тоомас Линнупоэг уже увлекся своей идеей.

— Великолепно! — воскликнул он. — Вот он, человек, которого не интересует спорт! Великолепно!

— Что же тут великолепного? — возразила Вайке Коткас, оживляясь. — Вы организуете вечер, а мне скучно. Где же товарищеские взаимоотношения?

— Ну и несообразительная же ты! — Тоомас Линнупоэг вздохнул. — Как же ты не понимаешь, что я предлагаю полезное мероприятие! Раз тебя не интересует спорт, то мы посвятим этот вечер тебе, начнем воспитывать в тебе любовь к спорту.

Как только Вайке Коткас услышала, что вечер отдыха посвящается ей, она умолкла. Это значило, что она осталась чрезвычайно довольна. А Тоомас Линнупоэг выдавал все новые мысли, он уже был не в состоянии замолчать и предложил еще подготовить к вечеру самодеятельность.

— Должны же мы что-то показать спортсменам, — обосновал Тоомас Линнупоэг свое предложение. — И у нас есть что показать. Майя продекламирует стихотворение «Можжевельник». Или ты хочешь какое-нибудь другое, Майя?

— Премного благодарна, — ответила Майя, и это должно было означать, что она не испытывает ни малейшего желания декламировать стихи на вечере, который Тоомас Линнупоэг посвящает Вайке Коткас. Однако Тоомас Линнупоэг был настолько воодушевлен своими организаторскими способностями, что на этот раз оставил недовольство Майи без внимания.

— Тоомас Линнупоэг, — похвалила его Катрин Эхалилл, — твоя голова иной раз варит весьма недурно. — Тем самым вопрос о вечере отдыха был решен: если уж Катрин бралась провести что-нибудь в жизнь, то это обязательно проводилось.

Тоомас Линнупоэг на уроке русского языка

На следующий день все мальчики принесли в школу губные гармошки. То есть, те мальчики, которые состояли в комсомоле. Поскольку вечер отдыха был строго комсомольским начинанием, то по инициативе Тоомаса Линнупоэга было решено, что в самодеятельности должны участвовать только комсомольцы. Программа вечера получилась небольшая, поэтому добавили еще номер игры на губных гармошках. Оркестр с Тоомасом Линнупоэгом во главе браво репетировал нею переменку, так что некомсомольцы искренне сожалели, что им не пришло в голову тоже прихватить с собой в школу губные гармошки. Но они решили завтра же исправить свою оплошность.

Репетиция продолжалась и в начале урока, когда в класс вошла учительница русского языка, и, естественно, все быстренько спрятали свои гармошки, только Тоомас Линнупоэг, который, как известно, был душой этого необыкновенного предприятия, отнесся к делу несколько серьезнее. Он просто-напросто не заметил прихода учительницы и продолжал спокойно играть.

Учительница русского языка, разумеется, пожелала отобрать у Тоомаса Линнупоэга губную гармошку, и такой поворот дела не на шутку напугал Тоомаса Линнупоэга. Он сунул гармошку в портфель и сказал тоном невинного ребенка:

— Я уже не играю.

— Давай сюда твою губную гармошку! — потребовала учительница русского языка. — Давай, давай!

— Не могу, — возразил Тоомас Линнупоэг, чувствуя, что над его затеей нависла угроза срыва. Ведь Тоомасу Линнупоэгу с трудом удалось раздобыть эту гармошку, потому что Протон, которому она принадлежала, не любил расставаться со своими вещами.

— И от кого ты, Тоомас Линнупоэг, унаследовал эти замашки? — спросила учительница русского языка.

— От родителей, — ответил Тоомас Линнупоэг и быстренько сел за парту.

Учительница русского языка очень любила детей, она и с восьмиклассниками разговаривала так, словно они первоклашки. Она подошла к Тоомасу Линнупоэгу и…

…слегка потрепала его по волосам. Это значило, что учительница русского языка по-матерински прощает Тоомаса Линнупоэга. Но не мог же Тоомас Линнупоэг принять такое прощение. Он должен был показать свою независимость и самостоятельность. Поэтому Тоомас Линнупоэг демонстративно пригладил свои волосы. Учительница погрозила ему пальцем и начала объяснять новые слова.

Когда учительница русского языка объясняла новые слова, она старалась делать это возможно нагляднее. Произнеся слово «клетчатый», учительница обвела глазами класс, пока не отыскала жертву. Она подошла к Агу Райенди, опустила свой палец на ворот клетчатой рубашки мальчика и повторила «клетчатый», отчего у Агу Райенди уши и шея залились краской. Правда, никакой причины краснеть не было: у Агу Райенди как воротник, так и шея и уши были чистыми. Но Агу Райенди имел скромный характер и не любил привлекать к своей особе столь пристальное внимание. Однако учительница русского языка этого не замечала, она увлеченно вела свой урок и повторила еще раз «клетчатый». По мнению учительницы русского языка, теперь это слово должно было крепко-накрепко засесть в голове у всех учеников, и она могла двинуться дальше. Последовали слова «светлые волосы». Снова взгляд учительницы русского языка поблуждал по классу, и вот уже найдена новая жертва. Радостно устремившись к Майе, учительница возложила свою руку на ее голову и несколько раз повторила: «светлые волосы». Учительница велела повторить и классу. После того, как класс добросовестно это проделал, учительница хитровато добавила:

— Только волосы Майи — искусственно светлые. Это привело Майю в явное беспокойство. Учительница все еще не снимала своей руки с ее головы, чем лишила Майю возможности испепелить свою мучительницу разъяренным взглядом, — Майя была не на шутку разозлена. Ведь цвет ее волос был совершенно естественным, они были лишь начесаны, а вовсе не обесцвечены, но учительница русского языка, видно, в этом совершенно не разбиралась, иначе бы она сама не ходила с такой прической, какую носили во времена молодости Майиной бабушки.

Тоомас Линнупоэг нутром почувствовал мучения Майи и счел момент вполне подходящим, чтобы еще раз выказать Майе свою любовь. Поэтому Тоомас Линнупоэг крикнул:

— У Майи естественный цвет волос!

— Ого! — удивилась учительница русского языка. — Откуда ты, Тоомас Линнупоэг, это знаешь?

Тоомаса Линнупоэга такой вопрос отнюдь не привел в замешательство, и он ответил:

— Тоомас Линнупоэг знает все.

— Если ты все знаешь, то иди к доске.

Тоомас Линнупоэг вышел к доске, написал на ней упражнение, затем ответил на вопросы, и истины ради надо сказать, что ответил довольно хорошо, не зря же он в последнее время прилежно занимался. Тоомас Линнупоэг не знал лишь одного правила.

Учительница русского языка заметила:

— Тоомас Линнупоэг, как ты можешь не знать этого правила? У нас же будет на него контрольная.

Тоомас Линнупоэг улыбнулся и ответил:

— Но ведь контрольная только завтра. А к тому времени я его буду знать.

Тоомас Линнупоэг узнает правду

Случилось так, что Тоомас Линнупоэг растянул ногу и на уроке физкультуры не смог играть в волейбол. Случилось так, что Вийви порезала себе палец и тоже не смогла участвовать в игре. Поэтому оба они оказались сидящими на длинной скамейке под окном, откуда смотрели на игру остальных.

Тоомас Линнупоэг болел за мальчиков. Вийви за девочек не болела. Вийви было безразлично, кто победит, ее спортивный задор был еще на градус ниже, чем у Вайке Коткас, Вийви не нравился даже волейбол.

Тоомас Линнупоэг с интересом следил за игрой и не испытывал ни малейшей потребности поговорить. В противоположность ему, Вийви на игру не смотрела вовсе, а думала о том, как это хорошо, что девочки занимаются физкультурой в одном помещении с мальчиками. Благодаря этому она может без помех посидеть рядом с Тоомасом Линнупоэгом и поговорить с ним. Но Вийви не знала, с чего начать, разговор у нее намечался несколько щекотливый. Поэтому она начала издалека.

— Тоомас Линнупоэг, знаешь, что рассказал мне вчера мой брат? Один мальчик из его класса получил по географии двойку, после него учительница вызвала к доске девочку и поставила ей тройку, а девочка отвечала ничуть не лучше. Мальчики начали требовать справедливости. И того, кто шумел больше всех, учительница вызвала отвечать. А чтобы класс не подумал, будто учительница к ним придирается, она велела ребятам самим задавать вопросы этому мальчику. И знаешь, что у него спросили?