Проклятье старой ведьмы - Михаил Бабкин

– Хозяйственный, лучше бы рассказал чего интересного, а то Люпа шарахается от твоей музыки. Если не замолчишь, я тоже петь буду!

Боня закричал – это он так пел – еще громче. Тимыч завизжал тоже. Так они кричали, кричали, пока лошадь не остановилась, сердито не оглянулась на них и не заржала. Скажем прямо, она заглушила обоих певцов. Тимыч и Боня замолкли, посмотрели на Люпу. Та мотнула головой: «То-то же!» – и пошла дальше.

Скоро начался лес. Дорога стала неровной, в колдобинах, Хозяйственный слез с возка и побрел рядом, Тим тоже спустился на землю. Деревья плотно обступали дорогу, заслоняли небо ветвями. Казалось, что путники идут внутри огромного шалаша. Стало темно и сыро.

– Слушай, Боня, – озираясь, спросил Тимыч, – а волки здесь водятся?

– Я думаю, нет, – беспечно ответил рыцарь, – но все-таки слишком шуметь не надо.

– Ты разве не этой дорогой ехал к дракону? – удивился Тим.

– Не-а, – мотнул головой Хозяйственный, – я одной и той же дорожкой не езжу. Не интересно это.

– О, да мы так неизвестно куда придем, – испугался Тим.

– Ничего подобного. Все дороги ведут в столицу Королевства. Не пропадем, – обнадежил его Боня и засвистел веселый мотивчик.

Дорога виляла непрестанно: то в горку, то под горку, то влево, то вправо – словно сама не знала, куда ей надо. Лес то густел, то становился таким редким, что между деревьями можно было играть в футбол.

– Я извиняюсь, – сказал Тимыч, когда они порядком отшагали, – скоро ли привал?

– А ты как думаешь? – поинтересовался Боня.

– Я не думаю, я спрашиваю, – нахмурился Тим.

– Оно и видно, что не думаешь. Где ночевать-то, на дороге? Среди деревьев? Это только в крайнем случае. Пока не стемнело, будем искать место поуютней. Ты посмотри, – Хозяйственный ткнул пальцем в небо, – тучи идут. Будет гроза, как пить дать. Так что поднажали! – Боня шлепнул Люпу по ляжке: – Быстрее!

Гроза тяжело громыхала совсем рядом, когда дорога вывела путников к развалинам старого замка. Зубчатые стены несколько веков уже ничего не охраняли, ворота упали и давно сгнили. Когда-то ажурные, старинные башни теперь чернели ямами выбитых окон. Двор походил на болото – в нем рос камыш и квакали лягушки.

– Неважное место, – Тимыч разочарованно огляделся, – помойка, что ли?

Хозяйственный раздраженно схватил Люпу за узду и пошел вперед, сквозь камыши – лягушки веером разлетались из-под его ног. Тим пнул грязь ногой и поплелся за Люпой. Через здоровенный пролом в стене они въехали в замок, в темный большой зал, и вовремя: гром взорвался над башнями, молния электросваркой осветила внутренности зала. Дождь и град одновременно рухнули на землю.

– Вот бы ты сейчас под деревцем прятался, – ехидно заметил Хозяйственный, – а здесь хоть крыша над головой есть. И то дело.

– А я что, спорю? – независимо ответил Тим.

В повозке нашлись несколько смоляных факелов и кресало: неяркий свет озарил помещение. Оказалось, что это просто часть ободранного коридора, его тупик – сам коридор метров через десять круто поворачивал в глубину замка и тянулся куда-то далеко, в чернильную темноту развалин.

Хозяйственный соорудил неуклюжую, но широкую лежанку из прелых веток, кинул поверх несколько мешков.

– Спать, – коротко распорядился Боня, – есть и спать!

Путешественники быстро поужинали (госпожа Берта Бенц щедро снарядила их в дорогу) и легли. Один факел экономный Боня погасил, второй же еле горел, ничего не освещая. Но без него было бы хуже.

Ливень перешел в тихий дождевой шум, и друзья незаметно уснули под него. Тимычу приснился страшный сон: будто идет он кверху ногами по небу, а под его головой летают самолеты, облака, а еще ниже стоит чудовище из ужастика – клыкастое, зеленое и сопливое – и манит Тимку к себе когтем. Тим резко проснулся и минуту бестолково глядел в темноту, пока не сообразил, где он.

– Тьфу, – сердито сказал Тимыч видению и собрался спать дальше, но тут странный шум донесся до него. Дождь еще шел, но эти звуки… Они очень походили на дождевую капель, хотя и отличались от нее – да, это был далекий шум голосов, которые говорили все сразу. Вдруг кто-то крикнул: «Тихо!» – и голоса разом умолкли.

– Боня! Хозяйственный! – зашипел Тимыч. – Проснись! – Он схватил Бонифация за руку. – Тут люди!

– Знаю, – совсем не сонно ответил Хозяйственный, – и лучше бы ты спал, чем слушать… такое.

– А чего здесь… – тут Тимкина рука наткнулась на что-то. Мальчик ощупал предмет и понял, что Хозяйственный держит в кулаке кинжал из скакульего жала. И что кинжал без чехла.

– Ты думаешь, это… – начал Тим и осекся.

– А кто же еще может пировать ночью в гнилых развалинах? Только призраки-лиходеи, – нехотя проворчал Боня.

Тимыч прислушался. Голоса то усиливались, то становились глуше, словно шел жаркий спор. И спорили здесь, рядом, за стеной – Тим встал на колени, приложил ухо к холодной стене. Точно, там! Тим ощупал кирпичи, нашел среди них выбоину снизу, лег на живот и заглянул в пролом.

В большом грязном зале, за длинным пыльным столом, в черных резных креслах сидели бледные призрачные фигуры. Они шевелились и расползались, словно туман на ветру, постоянно меняя свои очертания: сквозь бестелесное марево проглядывали кости, черепа. На столе в золотых подсвечниках горели синими огоньками черные свечи. Свечей было тринадцать, тринадцать же было и призраков.

Между свечами лежала книга. Даже отсюда Тим ясно видел, что она густо покрыта серебряным орнаментом и застегнута на золотой замочек. От книги шел неяркий белый свет, она словно лучилась доброй энергией. Призраки тянули к ней руки и, обжегшись, тут же их отдергивали.

– Ты, дрянь, – проскрежетал голос одного из призраков, – долго еще будешь упираться? Мы все равно заставим тебя служить нам, черным духам. Или ты думаешь, мы не найдем управы на твою белую силу?

– Не найдете! – ответил звонкий голосок. – Уже триста лет ищите. Зря время тратите, ха-ха!

Призрак лязгнул челюстью:

– Для нас время – ничто. А ты истлеешь. Все-таки мы решимся и зальем тебя жабьими слезами, они разъедят твои листы; напустим в обложку белых муравьев, и они съедят твою кожу; расплющим застежку каменным топором и тогда уже точно никто тебя не раскроет, не воспользуется твоим могуществом. И даже Олаф тебе не поможет, потому что он мертв!

– Нет, жив, жив, я знаю! – уверенно крикнула книга (а то, что это действительно говорила книга, Тим понял сразу). – Он вам задаст, опечатки несчастные!

– Последний раз спрашиваю, – грозно каркнул голос, – покоришься? Твой ответ? – Книга ярко вспыхнула. Призраки согнулись в своих креслах, как от удара, отшатнулись, прикрылись костяными руками.