Когда расцветает магнолия - Таша Лучик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дина со вздохом толкнула жалобно скрипнувшую дверь. Поморщилась от этого звука. Давно скрипит. Но никак не доходят руки смазать. Хотя сейчас вот можно. Но нет… Не хочется.
Не хотелось ни есть, ни смотреть фильм, ни читать. Несмотря на усталость даже спать не хотелось. Говорят, что нужно поплакать. Слёзы очищают душу и становится легче.
Но и плакать тоже не хотелось. Да и с чего ей плакать? Из-за предательства Гриши? Ну уж нет. Он потерял больше. Пусть он и плачет. Пожалеть себя, что её предали, променяли на молодую рыжую кобылку? Но жалеть себя она тоже не умела. Руки, ноги, голова — всё на месте. Зарабатывать умеет, не голодная. Она знала, что красива, даже не прилагая никаких усилий для этого. Так чего же жалеть?
Разбитое сердце?
И Дина часами сидела на тёмной кухне, глядя на размытое бесконечными потоками дождя жёлтое отражение фонарей в окне.
Снова и снова вертелись в голове слова песни любимой певицы её юности, тоже Дианы (прим. автора: песня Дианы Гурцкая «Ночь есть ночь»):
Город за окном огни холодные зажжёт,
Снова небо слёзы равнодушные прольёт.
Время тянется так долго и тебе осталось только
Ждать того, кто сегодня не придёт.
Ночь есть ночь.
Всё не так как есть на самом деле. Ночь есть ночь.
Слёзы, грёзы, миражи.
Ночь есть ночь.
И надежды снова не согрели.
Ночь есть ночь.
Одиночество души…
Только теперь Дина смогла оценить всю глубину смысла, заложенного в тексте этой песни. Песня зазвучала для неё по-новому, находя отклик каждой нотой в её душе.
Гриша не появлялся. И с одной стороны, Дина была этому рада. С другой же, она боялась признаться даже самой себе, насколько соскучилась по этому, казалось бы, бесполезному и никчёмному мужчине. Наверное, всё-таки для неё было важно, чтобы он просто был. Хотя бы даже просто как приложение к этому дому. Как любимая ваза, на которую порой не обращаешь внимания, порой раздражаешься, вытирая с неё пыль. Но когда ваза вдруг разбивается, плачешь, и с грустью смотришь на то место, где она всегда стояла бог весть сколько лет. А теперь её нет. И пусто…
Гриша был для неё этой самой вазой. Диана понимала, что любовь прошла давным-давно. Осталась привычка, переросшая с годами в зависимость. Как от наркотика или алкоголя.
Но ничего. Люди ведь излечиваются от пагубных пристрастий. Вот и она излечится. Просто нужно время.
* * *
— Жаль её… — тихо вздохнул Марк.
Амелия с удивлением посмотрела на него.
— Что? — повёл плечами парень.
— Ты точно демон? — усмехнулась девушка. — Вообще-то тебе по идее положено искушать её, подталкивать к разрушительным мыслям, действиям. Жалеть, утешать и спасать — это уже моя работа.
Марк подавленно отвёл глаза в сторону.
— Если бы я хоть сам знал, кто я…
Амелия положила тонкую руку ему на плечо.
— Не грусти. — тихо, задумчиво произнесла она. — Теперь я тоже уже не знаю, кто я… Иногда мне кажется, что ты был прав тогда, и её муж-изменщик должен был понести заслуженное наказание.
— Ну, он и так его понесёт. Это ведь неотвратимо.
— Знаю. — вдохнула девушка. — Просто мне вдруг захотелось отмщения.
Демон грустно улыбнулся своей ослепительной улыбкой и понимающе сжал её маленькую ладонь на своём плече.
Глава 7
Эти выходные Диана планировала провести с Люсей и детьми. Собирались пойти в кинотеатр на новый мультфильм, затем в пиццерию, а там, может, и ещё куда-нибудь по пути.
Однако уже вечером пятницы позвонила Люська и виноватым голосом сообщила, что к ней нежданно нагрянули родители, соскучившиеся по внукам.
Что ж, пожалуй, и ей не помешало бы навестить маму. И рассказать, наконец, о разводе. Созванивались они практически каждый день, но по телефону Дина не решалась завести разговор на эту тему.
Предупреждать маму звонком она не стала — пусть будет сюрприз. Собрала кое-какие вещи на пару дней, выкатила из гаража старенький шестисотый мерседес, принадлежавший ещё отчиму. Он не раз предлагал купить Дине личный автомобиль, но она отказывалась. Хоть и водила она отлично, ей машина была без надобности. Всё необходимое располагалось поблизости, да и любила она гулять пешком. Теперь же, когда отчима не стало, Дина испытывала какую-то особую трепетную нежность к его “мерину”, и не променяла бы ни на какую другую машину.
Заехав по пути в супермаркет и купив всяких вкусностей, которые любила мама, Дина вырулила на автостраду и на предельно допустимой скорости, с ветерком, неслась в сторону дачного посёлка, расположенного в нескольких километрах от города.
По прибытии же оказалось, что сюрприз ожидал её саму.
Мама, отчего-то смущаясь, как-то растерянно и даже немного испуганно отводя глаза, что-то тараторила о том, как она рада её видеть, и какая она молодец, что наконец-то выбралась из города. Но Дина, уловив что-то пока ещё неясное, внутренне напряглась.
— Вот… Познакомься. Это… Анатолий. — на маминых щеках заалел стыдливый румянец. — Его участок прилегает к нашему. И мы… В общем, мы решили объединить наши участки… И судьбы.
Выпалив все это скороговоркой, мать облегчённо вздохнула. Сказала. Дальше хоть расстрел — уже не страшно.
Оказывается, не одна она не отваживалась сообщать новости по телефону. Видимо, это у них семейное.
Новый отчим ей не понравился. От слова совсем. Хотя никаких видимых причин тому не было. Мужчиной он был видным. Высокий, стройный, с военной выправкой. Хозяином он тоже, по всей видимости, был хорошим — соседний участок был ухожен и обустроен с прекрасным вкусом. С матерью он обращался бережно и ласково…
И всё же это был не папа Слава.
При мысли о нем у Дины больно сжалось сердце. Пожалуй, вот она, единственная причина, по которой она никогда не примет другого мужчину в качестве отца или даже отчима. Но в то же время, она понимала и принимала, что мама имеет право на счастье.
Надо отдать должное, Анатолий оказался человеком тактичным и деликатным. Принёс дров про запас, достал закатки из подвала, помог накрыть на стол и, заявив, что матери и дочери лучше пообщаться наедине, ушёл ночевать в свою половину усадьбы.
Дина, немного справившись с потрясением при помощи бокала домашнего вина, наконец выложила маме истинную
