Повседневная жизнь алхимиков в средние века - Серж Ютен

И сегодня еще этот образ широко распространен в массовом сознании: труды средневековых алхимиков в лабораториях являлись своего рода долгой и колоритной «предысторией», — хотя и иллюзорной по своим надеждам, но весьма благотворной благодаря неожиданным находкам, — современной экспериментальной химии. Разве ученые XX века не реабилитировали основной принцип, на который опирались (пусть даже и иллюзорные) упорные труды средневековых алхимиков — единство материи, сочетающееся с возможностью перехода от одного минерального проявления к другому? А ведь еще химики XIX века, наследники Лавуазье, считали надежды на осуществление трансмутации абсурдными по своей сути, ибо они представлялись несовместимыми с самим понятием простых и абсолютно устойчивых тел.

Однако еще сами алхимики неоднократно предостерегали от слишком простой, слишком буквальной расшифровки, перевода их тестов, что должно настораживать нас. Приведем одно из таких предостережений, содержащихся в «Книге Артефия».

«Уверяю тебя, — предупреждает он, — что тот, кто пожелал бы объяснить написанное философами [алхимиками], исходя из обычного, буквального смысла слов, заблудился бы в извилинах лабиринта, из которого он не выбрался бы никогда, поскольку у него не будет ариадниной нити, которая бы вывела его, и сколько бы он ни затратил на свои труды, все это будет потрачено даром».

И все же на извилистом пути нашего путешествия не исключена возможность встречи со всякого рода сюрпризами.

Искусство традиционное и священное

Нам стоит постараться уже в самом начале своего исторического исследования не попасть в ловушку, состоящую в фактическом приписывании, даже навязывании нашим предкам собственных взглядов, концепций, надежд и предрассудков, характерных для людей XX века. Для этого необходимо помнить, что средневековая алхимия обладала характерными особенностями, принципиально не позволявшими рассматривать ее в качестве некоего подобия современной химии, хотя и экспериментального, однако совершенно фантастического.

В противоположность современной химии, алхимия представляла собой знание традиционное, когда идея открытия «нового» совершенно не имела смысла, и священное, ибо она зиждилась на передаче секретов. Это было искусство выполнения определенных лабораторных операций, которые должны были соотноситься с иными, нежели работа с материалом, сферами.

Стремление приписать средневековым алхимикам намерения и цели, пусть даже в зачаточном виде, сопоставимые с намерениями и целями современных ученых и инженеров, было бы недопустимым анахронизмом.

Всегда нелишне будет повторить (и особенно когда историк собирается заняться повседневной жизнью алхимиков), что, столкнувшись с точными описаниями феноменов, у средневековых авторов не следует требовать присущего нашему времени четкого различия между материальной реальностью и «оккультными», «экстраординарными» фактами.

ЛАБОРАТОРИЯ

Обустройство помещения

За исключением случаев, когда лаборатории работают на оборону или по технологиям, защищенным патентами, современный химик совершенно не скрывает своего оборудования и исследовательских приемов. Напротив, характерной особенностью лаборатории средневекового алхимика была ее абсолютная недоступность посторонним любопытным взглядам. Лишь в более поздние времена алхимики будут работать в помещениях, известных всякому: наиболее показательным примером этого может служить знаменитая «Золотая улочка», непосредственно примыкавшая к величественному Пражскому Граду, получившая свое название по причине того, что в начале XVII века на ней селились многочисленные алхимики, лично связанные с императором Рудольфом II Габсбургом.

Это стремление соблюсти секретность проявлялось, в частности, и в том, что использовались специальные заслонки, служившие для сокрытия от глаз прохожих дыма, исходившего во время выполнения алхимиками определенных операций.

Мы не располагаем, и не случайно, статистическими или хотя бы приблизительными оценочными данными о количестве алхимических лабораторий во Франции Средних веков. Еще малочисленные в XII веке, они получили широкое распространение в XIV и XV веках: тогда лаборатории достигли, очевидно, значительной численности в больших городах — в Париже времен Николя Фламеля они насчитывали, возможно, две или три сотни.

Лаборатории встречались повсюду: как в замках и дворцах, так и в домах простых горожан и даже жалких хижинах, в церковных приходах и монастырях, в городе и деревне.

Лаборатория, как правило, была тесной и темной и в обязательном порядке имела трубу или дымоход для отвода выделявшихся газов и дыма. Нередко это была подземная конура, но могли использоваться и старая кухня, и даже специально обустроенная комната, занимавшая (что случалось редко) целый этаж.

Лаборатория и молельня

У помещения, в котором занимался «деланием» настоящий алхимик, была особенность, отличавшая его от логова суфлеров,[10] весьма распространенных в Средние века и усердствовавших в своем стремлении открыть путем проб и ошибок заманчивый секрет изготовления золота. Необходимость, связанная с традиционной алхимией, сочетать лабораторию с местом, посвященным молитвам и духовным упражнениям, иначе говоря с молельней. Ее устраивали, если алхимик располагал достаточно большим помещением (что конечно же было редкостью), в отдельной комнате, примыкавшей к лаборатории, но чаще всего это был один из углов единственной комнаты, предназначенный для молитв и благочестивых размышлений.

За исключением домов очень важных персон, не существовало специальных помещений, отведенных под библиотеку: книгопечатание, напомним, появилось лишь во второй половине XV века, а до того обладание большим количеством рукописных книг было настоящей роскошью, которую могли позволить себе только представители знати или целые церковные общины. Чаще всего те немногочисленные манускрипты, которые имелись в распоряжении алхимика, вполне умещались на единственной полке в лаборатории.

Приборы и инструменты

Что находилось в лаборатории?

Алхимик обычно обладал весьма скромным набором приборов и инструментов. Особо следует отметить поразительное постоянство весьма незамысловатой технологии алхимиков: с начала и до конца Средних веков и даже в более поздние времена всегда использовались одни и те же предметы, применявшиеся в свое время еще арабами, а до них — греческими алхимиками Александрии, вариации касались только деталей, второстепенных частностей.

Великое Делание должно было совершаться или в печи, или в тигле. Алхимическая печь, имевшая название атанор, топилась дровами или растительным маслом (наличие множества фитилей позволяло регулировать интенсивность нагревания), ибо настоящие алхимики никогда не использовали уголь. Смотровое отверстие, устроенное в печи, делало возможным наблюдение внутри ее за варкой философского яйца (имевшего также название алю-делъ — слово, тоже заимствованное из арабского языка). Философское яйцо имело яйцевидную форму (отсюда и его название) и изготовлялось из обожженной глины или (что было чаще, поскольку алхимик в этом случае мог свободно наблюдать за трансформациями первичной материи) из стекла или же хрусталя.

Тигли, использовавшиеся алхимиками, работавшими по методу сухого пути, имели полость в форме креста (по-французски croix, откуда происходит древнее название тигля — crucible).

Имелись также различные резервуары и сосуды для приемки использованных веществ, приспособления для дистилляции, щипцы, кочерга и молотки, мехи, служившие, для раздувания огня.

Алюдель (возвращаемся к нему) представлял собой колпак перегонного куба (аламбика), но чаще это слово использовалось для обозначения философского яйца (стеклянной или хрустальной реторты).

Атанор иногда имел форму башни. Именно такая алхимическая печь, представленная в разрезе, что позволяет видеть огонь, фигурирует справа на нижней части центрального портала собора Парижской Богоматери.

Алхимики использовали сосуды и посуду, аналогичные тем, что применялись ремесленниками их эпохи, — керамические и стеклянные.

Немецкий музей в Мюнхене обладает значительным собранием алхимических приспособлений. Имеется там и точная реконструкция типичной печи, использовавшейся алхимиками.

Вот что написал об атаноре Раймонд Луллий в своем трактате «Разъяснение завета»:

«… Наша печь состоит из двух частей и по всему периметру должна быть хорошо заделана на стыках. Ее крышка должна прилегать совершенно плотно, так, чтобы, когда печь будет закрыта своей крышкой, в глубине оставалась отдушина, через которую мог бы питаться зажженный в ней огонь. Замазка, заполняющая пазы нашей печи, называется печатью Гермеса».