В золотых чертогах Валгаллы - Дарья Волкова

— Да. С удовольствием.

— Мы день рождения Макса всегда шумно отмечаем. Компания большая собирается. Посмотришь на моих друзей. С кем я общаюсь. Я хочу, чтобы ты видела… Чтобы понимала, с кем… Прежде чем…

Он окончательно запутался. Но она поняла. И от этого понимания солнечное тепло разлилось в груди. Он хочет, чтобы она лучше его узнала. Чтобы поняла его. Он дает ей шанс. Пускает ее в свою жизнь. Сознательно отказывается от того, чего так хотел от нее раньше.

Юле до боли захотелось поцеловать его. Зацеловать. Затискать. Но лучше не надо. Она не маленькая, и понимает, чего ему это стоило. Надо уважать его решение.

Юля аккуратно слезает с его коленей.

— Знаешь, я варю очень вкусный кофе.

Глава 6. Гибель богов

Ги́бель бого́в(нем. Gцtterdдmmerung) или Су́мерки бого́в — музыкальная драма (опера) в трёх действиях с прологомРихарда Вагнера, завершающая тетралогию кольцо Нибелунга.

— Я смотрю, медики очень даже неплохо гуляют, — заметила Юля, когда они вдвоем с Глебом подходят к пивному ресторану Friday.

— У Макса отец — зав. отделением, — ответил Глеб. Со вздохом добавил. — Нашего отделения.

— Что так грустно? Это же, наверное, удобно — дружить с сыном заведующего?

— Ага. Примерно так же, как спать на кактусах. Бонусов никаких, зато как срочно подменить кого — «Глеб, выручай, кроме тебя — некому». И как отказать отцу лучшего друга?

— Бедняга…

— Да плевать, если честно. Я с Максом не из-за отца дружу. Он просто человек хороший.

Макс оказался не просто хорошим человеком. Шикарным. Юлю он влюбил в себя сразу. Такой же длинный, как Глеб, только ровно в два раза уже. Высокий, тощий, жилистый. Со смешными торчащими ушами. С длинным носом. С умненькими карими глазками. И преображавшей все его обыкновенное, в общем-то, лицо, обаятельной мальчишеской улыбкой.

— Значит, ты, Юленька, — не врач? — ближе к середине мероприятия, когда уже все со всеми перезнакомились, и было выпито преизрядно, именинник добрался-таки и до Юли. Глеба окучивала какими-то ортопедическими дитячьими проблемами пышная волоокая брюнетка — то ли бывшая сокурсница, то ли чья-то супруга.

— Увы, нет, Максим.

— А почему «увы», наоборот, приятно. Свежий взгляд. А то у нас вечно разговоры все об одном… А кем, если не секрет?..

— Банковский сектор. Финансы.

— Ужас! — с чувством произносит Макс. — Для меня финансы — тьма египетская. Мне тут банк в кредите отказал. Объясняли, объясняли мне — так и не понял ни фига.

— Какой банк? Можно подробнее? Вдруг, чем смогу…

Пытаясь по возможности вежливо отделаться от Полины, которая в красках расписывала нюансы вальгусного искривления стоп у старшенькой (блин, ну он же не детский ортопед. Он, бл*, хирург-травматолог, работающий во ВЗРОСЛОМ травматологическом отделении! Но Полина его не слушала…), Глеб не сразу заметил… А когда заметил… Юлю и Макса, они о чем-то увлеченно беседовали. Она что-то пишет на салфетке и передает ему. Макс переспрашивает, кивает, потом явно благодарит, приобнимая Юлю за плечи.

— О чем это вы с Максом так мило беседовали?

— Да так, о том, о сем.

— А что ты ему написала?

— Координаты свои оставила. Хочу помочь ему с получением кредита. Он там сглупил порядочно. Но исправить еще можно. Я попробую.

— Юль, ты не обязана, — странно, но Глеб, похоже, сердится. — Тебе нет никакой необходимости решать финансовые проблемы моих друзей. Не маленькие. Сами справятся.

— Я знаю, что не обязана. Но мне не трудно. И, потом, я хочу Максиму помочь. Мне он нравится, чисто по-человечески, — Юля успокаивающим жестом накрывает руку Глеба своей.

— Как, и он тоже? — Глеб улыбается одними глазами. Его ладонь переворачивается, и вот уже он гладит своими большими пальцами ее узкую изящную руку. Как приятно…

— А кто еще?

Глеб делает обиженно-удивленное лицо.

— А как же я?

— Ты мне нравишься совсем по-другому. Извини, но я тебя тогда обманула.

— Какой кошмар, — его рука сжимает ее. — Я разочарован.

Как же дожить до конца этого бесконечного праздника?! Плюнув на все, Глеб обхватывает Юлины плечи и притягивает ее к себе.

Сегодня Юля не за рулем, и они возвращаются из ресторана на такси. Глеб называет свой адрес, у Юли екает сердце. Значит, они вдвоем едут к нему. Иначе бы он сначала назвал ее адрес.

В голове неотвязно крутится мысль: «Как все будет?». После того эпизода у него дома после игры в бильярд…. После «миллиона алых роз»…. После тех поцелуев уже у нее дома….

Ей кажется, что она готова ко всему. Только не к этому. Едва закрылась входная дверь, как Юля оказалась прижатой к ней. В кромешной темноте. В которой есть только жадные руки, которые он запустил ей в волосы. Его горячие губы, покрывающие быстрыми голодными поцелуями ее лицо — лоб, веки, скулы, губы. Да, в губы. Влажный наглый язык, от прикосновений которого подкашиваются ноги. От него вкусно и совсем не противно пахнет коньяком. Очень хочется почувствовать под ладонями его тело, ощутить, как перекатываются под кожей мышцы. А вместо этого под ее руками — скользкая, чуть влажная от снега ткань пуховика.

— Глеб, — Юля пытается мягко высвободиться из его объятий. — Глеб, пожалуйста, подожди…

— Ю-у-у-у-уль… — он почти стонет. — Что не так? — замирает внезапно. — У тебя месячные? Да?

Теперь замирает она. Ну что он за человек! Всегда в лоб. Прямой, как рельса. Собирается с духом.

— Нет, — прокашливается. — Нету.

— Что тогда? Презервативы я купил! Юль, пойдем…. — он тянет ее за руку.

Это уже даже не обидно. Смешно. Юля вздыхает.

Щелкает выключатель. Глеб медленно расстегивает пуховик и бросает его на пол. Потом снимает с Юли куртку, которая отправляется туда же. Притягивает ее к себе.

— Прости меня. Я болван. Невероятно тупой. И совершенно неромантичный.

— Это точно, — улыбается Юля ему в шею.

— Научи меня… как?

— У тебя есть диск с романтической музыкой?

Глеб задумался.

— Кажется, нет. Или? Нет, нету. Есть сборник рок-баллад. Подойдет?

— Отлично. А свечи?

«Только с папаверином» — чуть не брякнул он. Вовремя спохватился.

— Нет. Свечей нет… Ой, нет, есть. С прошлого Нового года остались, — обрадовался, как ребенок. — Подожди, я сейчас…

— Не надо.

— Но как же… Ты же сама хотела…

И тут Юля делает неожиданное. Даже для себя самой. А уж для Глеба… Ее тонкие изящные пальцы ложатся на рубчатую ткань джинсов. Там, где застежка. Несколько слоев твердой грубой ткани. А под ней… Нечто столь же твердое и… Пальцы скользят вверх и вниз. Она смотрит ему в глаза.