Глубина 11 тысяч метров. Солнце под водой - Жак Пикар

Смотрим на термометр. 18, 13 °C — вполне подходит для тунцов. Передо мной нет точных данных о солености, но я и без того знаю, что здесь она приближается к 35 промилле.

Изящные крупные рыбины длиной полметра-метр (а некоторые и больше) стремительно ходят вокруг мезоскафа то совсем рядом, то метрах в десяти-двадцати над нами. Мы наблюдаем их через все иллюминаторы по очереди. Непохоже, чтобы свет их притягивал, во всяком случае не так, как планктон, но порой на них находит какое-то возбуждение. Совпадает ли это с моментами, когда мы включаем или выключаем светильники? Мы в этом не уверены.

Вдруг все члены экипажа устремляются к иллюминаторам, крича друг другу:

— Гляди, прямо на нас идут!

Щелкают камеры, да что толку — тунцы плывут слишком быстро, никак фокус не наведешь.

Когда мы решили продуть одну из уравнительных цистерн и над мезоскафом поднялся столб воздушных пузырьков, Эрвин увидел, как весь косяк стремительно нырнул в этот «фонтан» и долго упивался «купанием» в «лечебной ванне».

Кажется, первое описание белого тунца принадлежит одному из великих энциклопедистов — аббату Боннатерру, который опубликовал свои наблюдения в 1788 году. Позже было установлено, что тунцы подобно угрям предпочитают размножаться в Саргассовом море. Куда они направляются из этого района? Тунцов встречают буквально по всей Атлантике, особенно в экваториальном поясе, но холодной воды они избегают. Может быть, этот косяк длинноперых тунцов по примеру своих сородичей Thunnus thynnus вознамерился пересечь океан и решил воспользоваться Гольфстримом, чтобы ускорить движение? На пути от Америки до Европы они могли таким способом выиграть не один день. Вот только одно неясно: к чему им спешить?..

Для нас встреча с тунцами была большим событием. И она говорит о том, что возможности рыболовного промысла не исчерпаны. Насколько мне известно, еще никто не наблюдал косяки тунцов, так сказать, снизу, из глубины. Не у кого не было случая всерьез изучать их поведение, реакции, стадный образ жизни, скорость. За всем этим очень удобно следить через иллюминаторы мезоскафа. А пока что глубоководный лов рыбы, в частности тунцов, ведется примитивными эмпирическими методами.

Многие исследовательские лаборатории мечтают разработать с помощью подводных лодок более рациональные способы лова. Но специализированная подводная лодка — штука дорогая, а мало кто по-настоящему понимает, какую пользу она может принести, какой выигрыш сулит. Вот мы сутки, даже больше на досуге, со всеми удобствами наблюдаем через иллюминаторы тунцов. Как жаль, что нет с нами рыбака или настоящего ихтиолога…

Статистика сообщает, что в 1968 году во всем мире было выловлено 60 миллионов тонн рыбы. Известно, что только за счет рационализации лова можно по меньшей мере утроить эту цифру — без риска превзойти предел, начертанный природой, то есть не опасаясь подвергнуть угрозе существование тех или иных видов.

56. Визит «Койота»

6 августа снова и снова испытываем дегазатор, предназначенный для борьбы с окисью углерода. Тщетно. Пропорция угарного газа в воздухе достигла уже 30-миллионных, превышена цифра 25-миллионных — предел, установленный перед стартом. Кстати, в приключенческом романе Элистера Маклина «Полярная станция „Зебра“», которым сейчас увлечен Фрэнк Басби, автор, говоря о жизни на борту атомной лодки, утверждает, будто 30 процентов окиси углерода — нормальная пропорция!

7 августа. «Эль Койот», гидроплан, о котором я уже писал, пролетает над нами. Он идет зигзагами над Гольфстримом, чтобы точно определить его направление и подтвердить показания «Линча». Немножко удачи, и мы, пожалуй, смогли бы увидеть через иллюминаторы сброшенные им батитермографы. Увы, как ни широк обзор (в мезоскафе есть точка, с которой можно видеть море сразу через двенадцать иллюминаторов), все-таки видимость ограничена, и ни один из этих приборов не попадает в наше поле зрения. Но с навигацией все в порядке, последние двое суток мы точно следуем «среднестатическим курсом» Гольфстрима.

Во второй половине дня предлагаю снова опуститься до 500 метров и провести там в виде эксперимента четыре часа, а поверхность попросим определить местонахождение мезоскафа перед спуском и после нашего возвращения на прежний горизонт, — это позволит точно вычислить скорость течения на данной глубине. Казимир выслушивает мое предложение без особого энтузиазма, так как в планах экспедиции ничего подобного не значится. Тем не менее простота операции плюс интересные результаты, которые она сулит, соблазняют его, и мы с Фрэнком начинаем приготовления к ночной вылазке. Вряд ли можно ожидать большой разницы в скорости, если учесть, что здесь, на глубине около 300 метров, скорость течения относительно поверхности всего 0,2 узла.

Вообще за последнее время течение гораздо однороднее, чем было в начале дрейфа. И внутренние волны значительно меньше. В последнюю минуту вылазка на глубину откладывается, потому что «Линч» вынужден уйти: у одного из матросов сердечный приступ, его надо срочно доставить на берег. К счастью, доктор Джессеп определяет, что случай неопасный. Морские пограничники встретят «Линч», и больному окажут всю необходимую помощь. Но с погружением придется подождать до ночи на 10 августа, когда вернется «Линч», располагающий необходимым оборудованием для точной навигации.

На следующий день, в понедельник 8 августа, регистрируем, что средняя двенадцатичасовая скорость была 3,3 узла. На поверхности тихо, степень волнения моря — ноль. Наши товарищи видят китов и акул. Сайрус Эплер, капитан «Приватира», поймал акулу длиной больше полутора метров.

57. Приближаемся к Бермудам

Ураган «Анна» скрылся. Мы продвинулись так далеко на восток, что скоро окажемся за пределами моей карты. Остался в запасе только один лист, и, если мезоскаф будет идти тем же курсом с прежней скоростью, через три дня этот лист тоже кончится.

Теперь мы заметно отклоняемся на юго-восток от так называемой «среднестатической траектории» Гольфстрима. Но «среднестатическая траектория» — понятие условное, на самом деле мы по-прежнему в Гольфстриме, идем с ним одним курсом. Как бы то ни было, под вечер выясняется, что сейчас от нас до Бермудских островов ближе, чем до Нью-Лондона. Увы, как ни заманчивы эти острова, мы до них не дойдем, потому что Гольфстрим огибает их на почтительном расстоянии по широкой, местами концентрической дуге. Ни Бермуды, ни Саргассово море не лежат на пути Гольфстрима.

Глубина тут изрядная — больше 5 тысяч метров. Когда мы разговариваем по телефону, эхо подчас доносит до нас целые предложения более отчетливо, чем прямой канал. Жизнь на борту, как всегда, протекает спокойно, сейчас все спят, кроме нас с Кеном. Глубина 276 метров; докладываю Кену, что кончилась Французская революция (другими словами, температура 17,93 °C); соленость 36,10 промилле; скорость звука 1521,9 метра в секунду. Влажность воздуха терпимая, недаром с потолка, будто летучие мыши в амбаре, свисает больше сотни мешочков силикагеля.

На следующий день в честь нашего последнего уикенда под водой развиваем скорость 4 узла. Курс ост-зюйд-ост — прямо в открытое море. В каком порту закончится наше плавание?

Независимо от скорости и курса под бдительным акустическим надзором нашего эскорта продолжаем свою работу, соблюдая заведенный порядок. Сегодня опять пора менять пластины с гидроокисью лития, потому что содержание углекислого газа в нашей атмосфере приближается к предельной норме — 1,5 процента. Вообще-то я не совсем доволен этим методом. Коль скоро имеющаяся на борту гидроокись лития держит углекислый газ в рамках 1,5 процента, значит, в принципе она могла бы поглощать всю выдыхаемую нами углекислоту. Но в таком случае зачем доводить процент до полутора, когда и одного-то много? Надо добиться, чтобы гидроокись лития работала более эффективно.

Мне возражают, что 1,5 процента — неодолимый рубеж, на большее пластины не способны, потому что происходит их полное насыщение углекислотой. Но такой ответ, естественно, меня не удовлетворяет, ведь это значит всего-навсего, что наши пластины сконструированы не оптимальным образом, необходимо их усовершенствовать.

Кстати, и мешочки с силикагелем неудачно устроены — они велики, а это снижает их эффективность. Если то же количество силикагеля правильно распределить, относительная влажность будет держаться в пределах 60–70 процентов, а не 70–80, как сейчас. Но в общем и целом атмосфера внутри мезоскафа вполне сносная, разве что могло быть на несколько градусов потеплее.

Вечером 9 августа наконец уходим на глубину. Мне, как уже говорилось, хочется, в частности, проверить скорость течения на глубине 500 метров. А Фрэнк и Кен воспользуются случаем провести еще несколько акустических замеров. Погружение идет строго по плану, «как по-писаному», из чего следует, во-первых, что параметры водной толщи здесь достаточно стабильны, во-вторых, что мы неплохо освоили наше судно и научились управлять им без ошибки даже в сравнительно сложной обстановке.