СЕЗОН ТУМАНОВ - Евгений Гуляковский

— Разве среди нас есть такой специалист? — удивленно спросил Олег.

— Элсон занимается проблемами энтропии, но они, насколько я знаю, тесно связаны с переходными областями нашего пространства. С зонами, названными астрономами «черными дырами».

— Хорошенькое название, — мрачно одобрил Олег.

Элсон смутился, по-мальчишески покраснел, потом достал из нагрудного кармана плоскую дощечку карманного дисплея, словно собирался продемонстрировать им все математические тонкости теории «черных дыр».

— Спрячь эту штуку, парень, — попросил Фролов, — если что-нибудь нельзя объяснить нормальным человеческим языком, значит, это вообще нельзя объяснить.

— Хорошо, я попробую без математики. Место, в котором находится «Икар», по своим параметрам действительно очень сильно напоминает «черную дыру»…

— А это и есть «черная дыра», — изрек Олег. — Только в «черной дыре» может существовать такое отвратительное освещение и полное отсутствие пейзажа к тому же. Гнусное место.

— Не могу с вами согласиться. Любой ученый Земли не задумываясь отдал бы все на свете за возможность на минуту очутиться здесь вместе с нами.

— Хорошо, что я не ученый.

— Я успел проделать кое-какие расчеты, столь ненавистные нашему механику, и у меня получилось, что Эпсилон, извините за вольное название звезды, с которой мы имеем дело, пройдя обычные ступени эволюции, в конце концов потерял устойчивость и стал переходить в состояние гравитационного коллапса. Иначе говоря, его масса, преодолев все силы, поддерживающие атомы в нормальном состоянии, начала проваливаться, схлопываться.

— Что и доказывает, что мы имеем дело с обычной «черной дырой», лишенной примитивных удобств.

— Это не совсем так… Дело в том, что процесс гравитационной смерти Эпсилона явно не завершился… Он был приостановлен на этой фазе, которую мы сейчас наблюдаем, и поскольку в природе не существует сил, способных приостановить гравитационную смерть звезды, то я склонен предположить…

— Гравитационные поля такой мощности должны были замедлить время, и именно поэтому мы не в состоянии видеть процесс гибели звезды.

— Это верно только для внешних наблюдателей. Но не для нас. Мы находимся внутри купола. Для нас весь процесс должен был протекать долю секунды! Корабль должен был почти мгновенно переместиться к центру «черной дыры» и погибнуть. И уж, во всяком случае, мы не могли бы наблюдать никакого остатка Эпсилона.

— Впечатление такое, будто кто-то внутри этой системы искусственно остановил или сильно замедлил время…

— Я знал звездную цивилизацию, способную это сделать… — тихо проговорил Ротанов.

Он надолго замолчал, вглядываясь в экраны, на которых ничего не было, кроме розового тумана, созданного несметным количеством пылевых частиц, засосанных гравитационным полем погибающей звезды.

— Завершился процесс образования «дыры» или нет, не так уж важно. Выхода из свернутого пространства не существует даже теоретически, — вставил Олег.

— Теории начинают трещать по всем швам, когда в естественный ход вещей вмешивается разум. Может быть, отыщется и выход, — вмешался в разговор Ротанов. — На обычную «черную дыру» находящееся под нами образование не похоже. Гравитационный коллапс протекает внутри системы мгновенно. Здесь Элсон безусловно прав. Для внешнего наблюдателя поверхность свернутого пространства совершенно непроницаема. Здесь все иначе. Действительно, создается впечатление, что процесс схлопывания системы искусственно приостановлен. Пространство местами не замкнуто. В нем есть разрывы. Ни с чем подобным нам еще не приходилось сталкиваться. Действовать вопреки законам природы может лишь разум. Вот теперь самое время вспомнить о луче, управлявшем «Симансом». В ряду с остальными фактами он выглядит достаточно убедительно. Разнообразные и грозные события, с которыми мы сталкивались последнее время, не могли исходить из «мертвой космической ямы». Я был убежден в этом, когда направил «Икар» вниз по лучу, убежден и сейчас.

— Но здесь же нет ничего! Наши локаторы, охватывают огромную зону. Ничего, кроме пыли и умирающей звезды!

— И тем не менее здесь должна быть жизнь. А следовательно, база, на которой она могла развиться. Нам нужно искать планету.

— Ты очень убедительно говоришь. Жаль, что тебя не слышат те, кто создал эту яму. Нет здесь планеты. Посмотри на экраны. Зона замкнутого пространства не так уж и велика. Даже во время прохода через купол, когда нас так потрепало, мы не могли уклониться настолько, чтобы локаторы не засекли планеты, если луч действительно шел с нее!

— И тем не менее она должна быть. В чем-то мы, возможно, ошиблись. В направлении, быть может, или в расстоянии, но не в главном, понимаешь, не в главном!

— Кажется, я знаю, в чем мы ошиблись, — неожиданно сказал Дубров, впервые за весь разговор оторвавшись от созерцания экранов. — Когда вы определили направление с антенны «Симанса»? В какое время?

— Сразу же, как только установили, что аппаратура связи подключена к этой антенне.

— Вот именно. Но корабль не стоял на месте. Он двигался. И к моменту ваших замеров антенна уже не была повернута в сторону передатчика.

— Ну конечно! Эх мы, навигаторы! Момент, когда антенна перестала следить за управляющим лучом, должен совпадать с прекращением передачи энергии. Собственной на корабле не было. Момент выключения механизмов слежения антенны должен совпадать с остановкой двигателей «Симанса». Именно тогда корабль и получил извне свою последнюю команду.

— И с тех пор до наших замеров прошло что-то около двух часов. При скорости «Симанса» это солидное расстояние. Неудивительно, что здесь ничего не оказалось. Планету надо искать… Сейчас, минуту… — Олег потянулся к расчетному табло. — Около двух миллионов километров западнее.

— Интересно, как ты здесь определишь, где запад? — спросил Дубров.

— По гироскопам и по направлению гравитационного поля… Нет проблем.

— Хотел бы я знать, что это вам даст? — мрачно спросил Фролов.

— То есть как? — не понял Олег.

— А так, что, даже если вы найдете планету, сесть мы не сможем. У нас полетели генераторы. Когда смещаются фундаменты у этих механизмов, корабль не всегда берутся ремонтировать даже в доке, проще построить новый.

— Сядем без корабля. У нас есть посадочная шлюпка. Была бы планета, а уж сяду я на нее даже на парашюте! Это я вам обещаю.

Олег прав: главное — найти планету, а уж с посадкой они как-нибудь справятся.

Необъяснимым седьмым чувством Ротанов ощущал, что она где-то здесь, рядом! От этого теплее становилось на сердце. А может быть, не на сердце… За последние несколько часов он стал ощущать под курткой, в том месте, где висел на цепочке никому не видимый алый камень с Реаны, странное живое тепло. Словно камень, согревая его, хотел сказать: «Смелее, вперед. Ты на верном пути…»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛАНЕТА БЕЛЫХ НОЧЕЙ

1

Планета надвигалась на них непроницаемой мрачной массой. Не хватало света, чтобы с такой высоты рассмотреть что-нибудь на ее поверхности, приборы шлюпки, не рассчитанные на работу внутри свернутого пространства, мало чем могли им помочь. Когда высота упала до десяти тысяч метров, шлюпка попала в сплошную пелену облаков и шла в красноватом тумане не меньше двух часов.

— Спускаться ниже?

— Подождем. Мне показалось, что облачность не сплошная, должны быть разрывы. К тому же надо дать время автоматике закончить анализы.

Еще через час полета облака разошлись, и они увидели под собой океан. Свинцово-серый, неподвижный, он раскинулся под ними до самого горизонта и казался таким же мертвым, как весь этот мир. Никто не сказал ни слова. Эта последняя неудача была уже бессильна изменить что-либо в их настроении.

— Я не знаю планет, состоящих из сплошной воды. Здесь должен быть материк или хотя бы остров!

— А Лидос?

— Лидос исключение. Он единственная планета без суши, которую мы обнаружили.

— Считай, что это вторая, — мрачно подвел итог их бесплодному многочасовому полету над океаном Фролов. От напряжения слезились глаза, словно они стояли на ветру. Полумрак мешал рассмотреть детали, они не видели даже волн.

— Кстати, на Лидосе есть цивилизация, и достаточно развитая.

— Подводная? — спросил Элсон.

Олег кивнул.

— Рептилии. Если бы там была суша, со временем они бы вышли на поверхность.

— Нам от этого не легче.

Фролов отвернулся к иллюминатору. Они шли теперь совсем низко и впервые увидели волны, короткие и плоские, бежавшие впереди шлюпки. В ста метрах уже ничего нельзя было рассмотреть, и поэтому, когда под ними мелькнуло темное пятно, испещренное, как оспинами, зеленоватыми проплешинами, они не сразу поняли, что это такое.